Александр Поляков - Без права выбора
ОБЛАВА
Марантиди приехал в ресторан поздно вечером. Войдя в сумрачный, с высоким лепным потолком кабинет, устало сбросил шубу, тяжело вдвинулся в массивное, обтянутое плюшем кресло. День был утомительно бестолковым, ему хотелось отдохнуть, но мозг, помимо его воли, продолжал работать как машина, накручивая сквозь свои бесшумные валики один и тот же навязчивый вопрос: где взять деньги? На столе лежала небольшая серая бумажонка — извещение финотдела. Через три дня, не позже, надо было платить налог. Марантиди взглянул в окно. Шел крупный влажный снег, и он подумал, что пени неудержимо растут, они подобны снежному кому, который катится по склону горы, готовый обрушиться опустошительной лавиной. Он вспомнил разговор с начальником финотдела. Начальник, человек с тяжелым, надвинутым на самые глаза лбом (на правой руке у него наивно голубел традиционный флотский якорек, обвитый канатом), был, как стальной сейф, непроницаемо замкнут.
«Честно говоря, — развел руками Марантиди, — вы нас ставите в очень жесткие рамки».
«Нет, — сказал начальник. — Все в норме. Мы за свободу торговли и необходимость финансовой дисциплины. Налоги придется выплачивать до копеечки. Иначе…» — Он, не закончив фразы, сумрачно посмотрел в глаза посетителю.
«Понимаю, — сказал Марантиди. — Больше вопросов нет».
Вопросов же было великое множество, и все они сводились к одному: где раздобыть деньги?
С крупными контрабандными и валютными операциями пришлось покончить. Дохода, который приносил ресторан, едва ли хватало на то, чтобы латать многочисленные прорехи тришкина кафтана, именуемого делом Марантиди. Даже жена не догадывалась о той немыслимо парадоксальной ситуации, в которой он оказался в последнее время. Иметь на своем счету почти полмиллиона рублей золотом и не знать, из каких источников погасить жалкий налог, — что-то безнадежно сдвинулось в этой жизни, и излом, отделивший нынешнюю Россию от остального мира, прошел как раз через судьбу Марантиди.
Недавно ему удалось приобрести за бесценок три рыболовные шхуны, впаянные в лед Дона. Он заверил местные власти, что эти столетней давности посудины выйдут на рыбную ловлю в Азовское море. Рыба была нужна, и власти оформили купчую. Они не знали истинных намерений Марантиди. На одной из шхун можно было взять курс к причалам Константинополя, и он энергично принялся за дело. Осталось отремонтировать моторы, изношенные как сердце астматика. Но тут-то и началось то, что было возможно только в отставшей от цивилизованного мира на сто лет России, — предприятия требовали деньги вперед: для того чтобы выполнить заказ, им нужно было приобрести станки.
Почти весь день он провел на бирже, пытаясь заключить выгодную сделку. Стоимость старых денег неудержимо падала. Биржу била лихорадка. У валютчиков и аферистов трагически дрожали лица — в такие дни за один час можно было или разориться, или приобрести состояние.
Марантиди на риск не шел. Он не имел права на азартную игру. Его, партии были рассчитаны с математической точностью — от первого до последнего хода. Бог свидетель — Марантиди никогда не проигрывал. До революции он пользовался неограниченными кредитами, у него был собственный сейф в Донском банке.
В 1917 году проиграл весь его класс. Было отчего опустить руки. Он нетерпеливо ждал своего часа. И к нему снова потекло золото — великий регулятор жизни.
Золото хранилось в одном из международных банков. Оно было неприкосновенным фондом. В нем овеществлялось будущее Марантиди — возможность той спокойной, обеспеченной жизни, к которой он привык в прошлом. Нужны лишь были свободные деньги, а их-то почти не было.
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет быстро вошла жена Марантиди.
— Что тебе, Нина? — недовольно спросил он, потирая пальцами щеку.
— В ресторане чекисты! — она говорила торопливым, срывающимся шепотом. — Перекрыли все входы, проверяют документы. Наверное, будет обыск. Аршак, что делать?!
— Ничего. Иди в буфет, твое место там, — он встал, подошел к окну, вгляделся в снежную мглу. — Скоро все это кончится. Мы могли бы давно уехать, но я не хотел возвращаться на родину бедным родственником.
— Аршак, я все время думаю — вдруг тебя арестуют…
— До этого дело не дойдет. Я осторожен.
— Говорят, по всему городу идут обыски.
— Как раз это меня и успокаивает. Чекисты шарят вслепую.
В дверь постучали.
— Нина, ты готова? — он посмотрел на жену, улыбнулся. — Ну вот, так будет хорошо. Все будет хорошо. — Остановился посреди кабинета, подождал — посетителей, кто бы они ни были, должен встретить уверенный в себе хозяин заведения, — и, когда в дверь постучали еще раз, сказал громким, спокойным голосом: — Да-да, войдите!
В кабинет вошли двое — высокий дородный старик и совсем молодой мужчина (позже, ложась спать, Марантиди никак не мог вспомнить его внешность).
— Аршак Григорьевич, ну-ка, дорогой, вглядитесь хорошенько! — пророкотал старик низким гулким басом. Заметив жену Марантиди, он широким округлым жестом раскинул большие стариковские руки. — Нина Васильевна, голубушка, и вы здесь! Вот уж поистине нежданно-негаданно! Сколько же мы с вами не виделись?
— Около года, Лев Михайлович. А я думала, вы меня заметили из зала. Я же теперь при буфете. — Увидев седую окладистую бороду, крупную протодиаконовскую фигуру адвоката Гуровского, услышав его гулкий, раскатистый, красиво вибрирующий на низких нотах голос, жена Марантиди как-то сразу успокоилась. — А вы по-прежнему практикуете?
— Да, если скверные копеечные анекдоты, переложенные на язык юриспруденции, можно назвать адвокатской практикой. Ах, Нина Васильевна! Мы все оглядываемся назад, не послышится ли привычный звон колокольчика под дугой русской чудо-тройки, а расторопный ярославский мужик так и прет, не разбирая дороги, — летят брызги в стороны… Ну а вы, дорогой Аршак Григорьевич? — повернулся Гуровский к хозяину кабинета.
— Долго рассказывать… — Марантиди вопросительно поглядел на мужчину, вошедшего вместе с Гуровским. — Я, признаться, думал — чекисты. С минуты на минуту жду дорогих гостей. В ресторане обыск.
— Да, да, да… — Гуровский заговорил тише. — Собственно, это и заставило меня обратиться к вам, Аршак Григорьевич… Ах да, я же забыл представить — Генрих Карлович Шнабель. (Мужчина наклонил голову.) Генрих Карлович — кассир. С ним довольно крупная сумма… деньги старого образца. И как назло — обыск. Вы представляете щекотливую пикантность этой ситуации? Словом, к вам просьба — не могли бы вы положить деньги в свой сейф?
— Пожалуйста. Только никаких кассовых бумаг, — сухо предупредил Марантиди.
— Я понимаю. — Шнабель раскрыл портфель, достал пачку денег. — Здесь сто миллионов, самыми крупными купюрами.
— Ну, пересчитывать некогда.
— Аршак Григорьевич, какие могут быть разговоры! — всплеснул руками Гуровский. — Вы избавили Генриха Карловича от крупной неприятности.
— Я очень благодарен вам, — тихо сказал Шнабель. — Если вы не возражаете, пусть портфель тоже полежит у вас, он пуст. Мне пора возвращаться. Когда будет можно к вам зайти?
— Завтра. Лучше всего — в такое же время.
Марантиди молча прошелся по ковру, потирая пальцами левую щеку, и поглядел в спину уходящему Шнабелю.
— Черт знает что такое, — шумно вздохнул Гуровский. — Придешь один раз в год в ресторан, и на тебе — обыск.
— Очевидно, охотятся за валютчиками. Ну да ладно… Коньяку хотите?
— В другой раз, Аршак Григорьевич. Честно говоря, душа не на месте. Увы, российская одиссея наших дней имеет печальную склонность оборачиваться статьями Уголовного кодекса. А я их знаю наизусть.
— Да, — задумчиво кивнул головой Марантиди, — чекисты заметно активизировались… Кстати, вы давно знаете этого человека? — Он показал глазами на дверь.
— Часа два, не больше. Нас свела чистая случайность. Его племянник устроил в двадцатом кабинете студенческую выпивку, кажется, по случаю дня своего рождения. А я сегодня приобрел недурное колье. Соответственно сему поднялось настроение, захотелось посидеть с молодежью. Зашел к студентам, предложил тост в честь нашей общей alma mater. Да так и остался. А тут — чекисты. Пришлось рассовать кое-какую валюту по студенческим карманам. Спасибо Шнабелю.
— Не слишком ли вы ему доверились?
— У меня не было иного выхода. Вы бы, Аршак Григорьевич, простите за откровенность, мою валюту прятать не стали. А вероятность того, что чекисты станут обыскивать студентов, практически исключена.
— Пожалуй, — согласился Марантиди. — В другой раз так не повезет. Вы хороший адвокат, Лев Михайлович, здесь — ваша игра. Вот мой совет: не связывайтесь с валютными операциями, рано или поздно попадетесь. Это становится слишком опасным занятием…
