Витольд Шабловский - Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители
Благодаря незамедлительным действиям полиции впервые в Турции на месте преступления были задержаны извращенцы, которые смотрели эротические фильмы. Дело получило широкую огласку. Пресса писала: “Они портят наших детей! Мы требуем сурового наказания!”
Этот эпизод считается началом эротической индустрии на берегах Босфора. Ее расцвет наступил полвека спустя. Уже в 1960 году турок потряс поцелуй — точнее говоря, легкое касание губ — двух лесбиянок в фильме Iki Gemi Yanyana (“Два корабля рядом”).
Но началом революции следует признать премьеру первого эротического фильма Pa r çala Behçet (“Разорви меня, Бехчет”). Премьера была большим, хорошо срежиссированным скандалом. На нее пришло семь тысяч счастливцев. Показ состоялся в Конье, оплоте исламских консерваторов. Правоверные мусульмане устраивали перед кинотеатром акции протеста, полиция их разгоняла. Либералы демонстративно ходили на фильм по нескольку раз. А производители начали снимать эротические фильмы десятками. И зарабатывать на них миллионы лир.
В то время турецкая киноиндустрия была одной из крупнейших в мире. Турки снимали копии голливудских фильмов. Рекорды популярности били фильмы о супермене и Бэтмене. Но, поскольку все они снимались на гроши, сегодняшняя турецкая молодежь над ними только насмехается. Босфорская версия “Звездных войн” — Dünyayi Kurtaran Adam (“Человек, который спас мир”) — даже была названа худшим фильмом всех времен и народов.
Бум на эротику закончился в 1978 году. Под давлением бульварной прессы киностудии признались, что в действительности актеры только делают вид, что занимаются сексом. Турки перестали ходить в кино.
Выхода не было. Производителям фильмов пришлось идти до конца. В 1979 году появилась первая абсолютно легальная турецкая порнопродукция — Öyle Bir Kadin Ki (“Что за женщина”). Фильм шел в кинотеатрах как на западе, так и на востоке Турции.
Сексолог Мустафа Гюнеш говорит:
— Это очень важный фильм. Во-первых, это предохранительный клапан. Сдерживаемая сексуальная энергия на руку экстремистам. А в те годы в нашей стране царило невероятное политическое напряжение, были сотни террористов, терактов.
Фильм вызвал лавину порнографии. А политическое напряжение вылилось в выстрелы Али Агджи в журналиста Абди Ипекчи и введение военного положения в 1980 году. Когда военные захватили власть, производство порнографических фильмов было приостановлено.
— А во-вторых? — спрашиваю я доктора Гюнеша.
— Сексуальное образование. Молодым людям не у кого было спросить, что делать наедине с женщиной. А в фильме все было показано. Этот фильм сделал больше, чем сегодня делают волонтеры, которые разъезжают с бананами по деревням.
Как надеть презерватив на баклажан
С какими такими бананами? Ответ я нахожу в мечети в Кючюккёй, деревушке на краю света.
На дворе конец июля. Маленький сухонький имам Мустафа Эртюрк подходит к минбару. Вокруг, на корточках или по-турецки, сидят мужчины с длинными бородами.
Имам начинает проповедь:
— Аллах радуется каждому новому мусульманину. Он радуется, когда слышит голос ребенка. Но, когда у матери нет денег, чтобы дать ребенку ложку йогурта, это плохо.
Мужчины переглядываются. Ведь это и так каждому известно, зачем имам напоминает, что в деревне часто нечего поставить на стол?
Имам тоже смотрит на них и поглаживает рукой бороду. В его деревне мало сытых детей. Правительство, которое борется с перенаселенностью восточных регионов страны, велело ему уговорить мужчин использовать презервативы.
— Сегодня в нашу деревню приехали любезные господа из организации Mavi, из города Батман, — заканчивает имам. — Они вам расскажут, что нужно делать, чтобы спать со своей женой и не иметь после этого детей.
Волонтер Айтекин ждет мужчин возле мечети. Подходят заинтересовавшиеся. Он усаживает их вокруг себя, вынимает банан и шаг за шагом объясняет, как использовать презерватив.
— Я знаю, что это примитивно, — говорит он мне позднее. — Но чтобы достучаться до этих людей, нужно привлечь их внимание. Я показываю им банан и говорю: “Это ваш patlican, баклажан”. Так в деревне называют мужской половой орган. “То, что из него вылетает, это маленькие курды. Если маленький курд попадет в живот вашей жены, то у вас будет ребенок”.
— Вы прям так и говорите?
— Парень, у них в этой области вообще никаких знаний нет! Если я начну им плести про яичники и сперматозоиды, они решат, что я не в своем уме. Мне приходится говорить образно. Я надеваю презерватив на банан и говорю: вот сюда вы можете поймать маленьких курдов. И добавляю: но только у настоящего мужчины получается их ловить!
— И как, ловят?
— Недавно мужчина, у которого двенадцать детей, сказал: “Я расскажу про это изобретение своему сыну”. Но чаще они на все это смотрят с недоверием. Презерватив кажется им чем-то недостойным мужчины. Постоянно приходится слышать: “Я турок и не буду этого надевать”.
Как соблазнить турчанку
Джахит — настоящий стамбульский çapkin, то есть Казанова. Он хвастается, что каждую неделю у него две новые любовницы. Могло бы быть и больше, но ведь приходится еще и работать.
Джахит одевается только в фирменных магазинах. У него остроносые ботинки, светлые джинсы и рубашка, расстегнутая почти до пупа. На шее — католические четки. Он считает, что эта штука отлично помогает завести разговор.
Мы встречаемся в модном кафе Ари Гюлера, известного фотографа.
— Сюда приходят отменные благородные орешки, — объясняет Джахит и уже через минуту совершенно обо мне забывает. — У тебя ножки после рабочего дня не болят? А то я такой массаж делаю… — говорит он официантке. Та смотрит на него с отвращением. Несмотря на это, когда она возвращается с пивом, Джахит пытается всучить ей свой номер телефона. Не выходит. — Ничего не поделаешь. Турчанки страшные лицемерки, — объясняет он. — У них бешеный темперамент. Обожают секс. Но ни одна в этом не признается.
За соседний столик садятся две старшеклассницы. Джахит, который вдвое их старше, строит им глазки. Затем рассматривает их в упор. Девушки выходят.
— Они только строят из себя этаких недотрог. Нужно подобрать ключ. Одной надо дать выговориться. С другой нужно разговаривать строго, как отец. С третьей спокойно, как психолог. У меня свой фирменный трюк. Какой? Я говорю об исламе. Что запрещать людям заниматься сексом до свадьбы — свинство. Что секс — это прекрасно. Вроде мы разговариваем о религии, а орешек начинает думать о сексе.
Мы выходим из кафе. Джахит в последний раз пытается всунуть официантке свой номер. И опять промах.
— Ты, наверное, думаешь, что я надоедливый тип. Но здесь главное правило — смелее и наглее. Иначе целая ночь и несколько сотен лир впустую. Сразу подмигивай, сразу заговаривай, сразу говори о сексе. Девушек, с которыми даже Дэвид Бекхэм бы не справился, здесь больше, чем где бы то ни было в Европе. Не хочешь ходить в девственниках — пали из всех орудий.
Через минуту Джахит задумывается.
— Знаешь, а вот женюсь я по большой любви. Я влюблюсь и два года буду ждать, прежде чем она согласиться лечь со мной в постель. Я буду на нее давить, а она будет говорить нет. Я буду ей угрожать, но она все равно не согласится. Я хочу быть ее первым и последним.
— Джахит, но… зачем?
— Тебе не понять. Ты не турок.
Как мерить линейкой
Гюзин Абла умерла в 2006 году в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Ее смерть заставила местных журналистов внимательно сравнить турецкие обычаи полувековой давности с сегодняшними. “Мало что изменилось, — констатировал журналист одного из самых уважаемых изданий. — Женщины как смерти боятся секса до свадьбы; мужчины изменяют женам; отцы боятся, что сын вырастет геем; каждый второй мужчина в стране в стрессе измеряет себе член линейкой и покупает виагру на базаре. Раз ничего не изменилось, что же нам дала Гюзин Абла? Она не изменила нас как общество. Но изменила сотни тысяч отдельно взятых людских историй”.
Доктор Мустафа Гюнеш тоже большой поклонник Тетушки:
— Это была big woman! Она говорила: не секс важнее всего, а любовь.
Проблема в том, что Гюзин Абла боролась в одиночку.
— Нам нужно всеобщее сексуальное образование, — говорит доктор Гюнеш. — Нам нужна Гюзин Абла в каждой турецкой школе. Не для того, чтобы подбивать детей делать fik-fik. А чтобы объяснять им, что любовь прежде всего. Как можно в европейской стране не рассказывать молодежи о сексе?! Ведь и так ясно, что они этим занимаются!
Мы минуту молчим. Пьем чай. Через какое-то время доктор то ли спрашивает, то ли вздыхает:
— Польша нас, наверное, лет на сто опередила?
