Грядущее. Взгляд из девятнадцатого века на 2000 год (ЛП) - Азимов Айзек
Этот показатель продолжал быстро расти на протяжении всего двадцатого века. На протяжении всей своей жизни я присутствовал при разработке самолетов до такой степени, что трансконтинентальные и трансокеанские путешествия стали такими же легкими, как поездка на метро. Я видел, как переход от радио к телевидению и от немого кино к современным фильмам полностью изменил способы развлечения во всем мире. У меня также была возможность наблюдать появление ядерного оружия, угрожающего существованию человечества, а также появление ракет, которые обещают распространить человечество по всей Солнечной системе. Я впервые видел, как компьютеры и роботы предоставляют нам друзей и союзников — или, возможно, нечеловеческих конкурентов.
Все это означает изменение, изменение и изменение — одностороннее изменение, постепенное изменение.
Фактически, можно утверждать, что технологические изменения не только прогрессивны, но и что любое прогрессивное изменение связано с технологией, даже если это может показаться не так. Например, появление христианства навсегда изменило мир — но сохранилось бы оно и получило бы распространение, если бы римские дороги (великий технический прогресс) не связали весь Средиземноморский мир? По этим дорогам римские армии продвигались вперед, вытесняя восставшие племена за пределы своих границ и поддерживая внутренний мир. Благодаря этому миру христианские миссионеры путешествовали по тем же дорогам, распространяя веру. Крестовые походы навсегда изменили историю Европы, но разве они имели бы место, если бы в XI веке подкова, хомут и плуг с отвалом не увеличили сельскохозяйственное производство? Эти достижения привели к тому, что население Франции и Германии выросло до такой степени, что каждый представитель безземельного дворянства из поколения в поколение становился беспокойной угрозой для общества, и наиболее целесообразной политикой, которой следовало придерживаться, было отправить его на Святую Землю, чтобы он использовал все свои силы против мусульман.
Протестантская реформация принесла еще одно огромное изменение, но Мартин Лютер был единственным среди многих реформаторов, кто попытался так или иначе изменить Церковь. Что было у Лютера и чего не было ни у одного из его предшественников, так это печатный станок и возможность его использования. Его труды распространялись по всей Западной Европе быстрее, чем это позволяло властям уничтожать их.
Таким образом, история человечества — это история постепенного и даже стремительного ряда технологических изменений. И должен был наступить момент, когда технологические изменения произойдут достаточно быстро, чтобы повлиять на сознание людей — когда они приведут к изменениям, которые будут заметны в течение одной жизни. Этот момент наступил с промышленной революцией. В 1764 году Джеймс Уатт построил первую паровую машину, и в течение одного поколения она положила начало ускоренной революции в социальной структуре Великобритании. Эта революция распространилась на Бельгию, затем на Германию и новую нацию Соединенных Штатов, затем на остальную Европу и Россию и, наконец, на весь мир.
К 1800 году в тех частях света, которые уже были затронуты этим, у людей было очень четкое представление о том, что мир меняется и будет меняться и дальше. Паровой двигатель способствовал внедрению нового оборудования на текстильных фабриках, что привело к упадку прядильного производства и серьезным потрясениям в хлопчатобумажной промышленности. Возникло массовое перемещение с ферм на фабрики. Другие применения парового двигателя произвели революцию на транспорте, как только появился паровоз. Люди были свидетелями этих огромных дорог в течение своей жизни. Они могли вернуться на несколько десятилетий назад, к тому времени, когда этих новых устройств еще не существовало, и могли надеяться на будущее время, когда они все еще будут иметь большое значение и когда должно появиться еще больше новых устройств.
Развился новый тип человеческого любопытства, возможно, первый по-настоящему новый тип во всей зарегистрированной истории. Любой мог спросить себя: «Каким будет будущее?» и ожидать рационального ответа.
До 1800 года ответом было бы «Кто знает?» в том случае, если бы он имел в виду то, что произойдет с ним как с личностью, или, возможно, «Примерно так же», если бы он интересовался обществом в целом. Только с 1800 года можно было увидеть пароходы, которые были быстрее и устойчивее, чем известные до тех пор суда, поэтому люди начали пересекать Атлантику в условиях безопасности и комфорта. Только с 1800 года можно было представить поезда, связывающие все точки страны и, наконец, путешествовать по суше на чем-то быстром.
Естественно, нельзя ожидать появления нового любопытства, не приложив определенных усилий для его удовлетворения (особенно когда этим можно заработать на жизнь). Были некоторые писатели, чье воображение взлетело до небес перед лицом новых технологий. Первым художественным произведением, пользующимся большим успехом, был «Франкенштейн» Мэри Шелли, в котором рассказывается о создании жизни отважным экспериментатором. Это было очень мелодраматическое и довольно плохо написанное произведение (Шелли был всего двадцать один год, когда она написала его в 1818 году), но его можно рассматривать как первый пример «science fiction» нового времени — термин, который был введен только в 1929 году. Среди других, кто впоследствии взялся за этот тип работ, были Эдгар Аллан По и Натаниэль Хоторн, но научная фантастика не достигла своего апогея до тех пор, пока француз Жюль Верн не начал писать свои романы.
В 1863 году Жюль Верн (тридцати пяти лет и до тех пор потерпевший неудачи во всем, что когда-либо предпринимал) написал «Пять недель на воздушном шаре». Эта книга была великолепно продана, и пораженный Верн решил написать еще несколько «необыкновенных путешествий» (как их называл его издатель). Верн описал экспедиции, которые совершили кругосветное плавание в рекордно короткие сроки, путешествуя к центру Земли, на морское дно, на Луну и в глубины космоса на поверхности кометы.
Он был первым писателем, который почти полностью посвятил себя научной фантастике, и первым, кто зарабатывал этим на жизнь. Благодаря ей он стал богатым и знаменитым. Более того, его можно считать первым футуристом в современном смысле — первым человеком, который задумался о том, чего новое время может достичь благодаря постоянному технологическому прогрессу, а также о тех открытиях, которые могут быть сделаны.
В 1890-х годах англичанин Герберт Джордж Уэллс начал писать научную фантастику и в итоге стал еще более популярным, чем Верн. Он не был таким осторожным, как тот, и позволил своему буйному воображению заняться путешествиями во времени, антигравитацией и вторжением марсиан, ни одно из которых не было вероятным. Тем не менее, возбуждение, которое эти эксцессы вызвали в его творчестве, в сочетании с его литературным мастерством принесло научной фантастике новое признание среди публики и стимулировало внимание к технологическому будущему.
Как и Верн, Уэллс был сознательным футуристом. В этом отношении он был не так осторожен, как Верн, и дал волю своему воображению. В 1902 году, вскоре после того, как ученые обнаружили существование огромного (и совершенно неожиданного) источника энергии в ядре атома, Уэллс писал о том, что он называл «атомными тенями». В целом, его прогнозы о будущей войне перед Первой мировой войной были бы значительно ближе к реальности, чем все, что могли себе представить военные и правительственные чиновники.
Фактически, Уэллс был первым, кто доказал бесполезность футуризма. Нельзя не думать о том, что если бы тогдашние властители отнеслись к Уэллсу серьезно, то, возможно, можно было бы предотвратить самые крупные войны двадцатого века.
Научная фантастика продолжала оставаться важным источником футуризма до середины двадцатого века. Авторы научной фантастики писали о межпланетных путешествиях, роботах и компьютерах, ядерных бомбах, перенаселении. Тем не менее, в целом все это, как правило, игнорировалось «практичными» людьми, презиравшими эти взгляды как «чистую научную фантастику». Но время шло, а технический прогресс продолжал ускоряться. Вещи, которые казались «чистой научной фантастикой», начали превращаться в факты с поразительной скоростью. Решающий момент наступил в 1945 году, когда на Хиросиму была сброшена ядерная бомба. С тех пор лучшие писатели-фантасты стали предметом определенного уважения.
