Уильям Андерсон - «Наутилус» у Северного полюса
Следует указать, что и другим авторам не удается, как бы они этого ни хотели, обойти вопрос о недостаточной надежности материальной части подводных лодок. Особенно показательны в этом отношении записки Э. Бича — командира подводной лодки «Тритон», плавание которой сопровождалось многочисленными докладами о неисправности материальной части.
Книги о походах атомных подводных лодок преследуют и еще одну немаловажную для американского командования цель — привлечь к ним внимание американской молодежи, заинтересовать ее службой на атомных подводных лодках и тем самым облегчить комплектование экипажей кораблей атомного подводного флота.
Ради достижения этой цели авторы книг не прочь покривить душой. Условия службы на американских атомных подводных лодках представляются ими в приукрашенном виде. Правда, желание выдать американских подводников за каких-то необыкновенных, не имеющих себе равных «марсофлотцев», стремление превознести их мужество и выносливость, а кстати и свои собственные заслуги, заставляет некоторых авторов рассказать и о тяготах службы на подводных лодках. Но и в этих случаях речь, как правило, идет не о недостаточном внимании конструкторов к условиям обитаемости на подводных кораблях, а о якобы неизбежно сопутствующих подводному плаванию трудностях.
Тенденциозно нарисованные авторами картины условий службы на подводных лодках во многом не соответствуют действительности. Вот что говорит об этом упоминавшийся выше командир подводной лодки «Рузвельт»: «Существующий проект (подводной лодки типа «Джордж Вашингтон». — А. Г.) отвратительный. На лодке не предусмотрено место для хранения продуктов и помещение для приготовления пищи. Сейчас мы используем для этих целей угол в столовой, что создает страшный беспорядок».
Что касается оценки значения походов американских подводных лодок, то и здесь авторы, равно как и их руководители и наставники, и военные и литературные, далеко не всегда объективны.
Возьмем хотя бы вопрос о приоритете в подледном плавании. У. Андерсон в книге «Наутилус» у Северного полюса» утверждает, что после неудавшейся в 1931 году попытки американского исследователя Г. Уилкинса войти на подводной лодке под лед первыми такой маневр с целью укрытия под кромкой льда от противолодочных кораблей применили во время второй мировой войны немецкие подводные лодки, а первые подледные плавания совершили американские подводные лодки «Борфиш» — в 1947 году и «Карп» — в 1948 году.
Более того, командир подводной лодки «Скейт» Д. Калверт говорит даже о необходимости для американцев «сохранить ведущее положение по отношению к потенциальному противнику в деле расширения знаний об Арктике и в готовности к ведению боевых действий с использованием преимуществ этого нового морского театра».
Эти и подобные им высказывания не что иное, как попытка выдать желаемое за действительное.
Приоритет на подледное плавание по праву принадлежит советским подводникам. При этом первое в истории подледное плавание было совершено в 1938 году не ради рекорда и уж совсем не с военными целями. Советская подводная лодка «Народоволец» («Д-3») под командованием Виктора Николаевича Котельникова получила почетное задание: следовать к первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс-1» и снять со льдины отважную четверку папанинцев. Встретившись в Датском проливе с ледяными полями, Котельников с целью подготовки подводной лодки к форсированию ледяных преград погрузился и на глубине 50 метров прошел под ледовой перемычкой шириной около полумили.
А в 1940 году во время войны с белофиннами подводная лодка «Щ-324» под командованием одного из трех первых Героев Советского Союза — капитана 3 ранга Коняева, возвращаясь в базу из боевого похода, форсировала подо льдом пролив Сёдра-Кваркен. Чтобы не выдать противнику маршрутов форсирования Кваркена нашими подводными лодками и обезопасить свой корабль от налетов вражеской авиации, командир провел «Щ-324» под сплошным льдом. Около 10 часов шла наша «щука» подо льдом и всплыла, ломая лед толщиной 10, а местами — 25 сантиметров.
В том же году советская подводная лодка под командованием капитана 3 ранга Зайдулина за одну навигацию прошла Северным морским путем из Архангельска во Владивосток.
Первым подледным плаваниям и ледовым походам советских подводных лодок предшествовали годы напряженного, самоотверженного труда советских поморников-моряков и летчиков, проложивших и освоивших великий русский Северный морской путь, а также наших подводников, которые задолго до американцев вышли в высокие широты Арктики. Советские люди уверенно и настойчиво покоряли Арктику. Целью их было освоение новых путей, обогащение мировой науки новыми сведениями об Арктике. А в годы войны в боевых походах советские подводники умело использовали опыт ледовых походов и в тактических целях.
Пригодился этот опыт и экипажам наших атомных подводных лодок в их плаваниях к Северному полюсу.
Таким образом, история опровергает версию о том, будто бы первооткрывателями подледных глубин были немецкие и американские подводники.
Итак, книги о плаваниях американских подводных лодок, изданные, несомненно, с ведома и под строгим контролем Пентагона, носят резко выраженный рекламный характер и грешат многими недостатками. Вместе с тем, написанные специалистами — командирами подводных лодок, непосредственными участниками бесспорно сложных походов, они представляют интерес.
Очерки о походах, помимо воли и желания их авторов, раскрывают перед читателем истинные, агрессивные цели американских «исследований» Арктики, знакомят с некоторыми взглядами военного руководства США на использование атомных подводных лодок.
Читатели найдут в этой книге немало полезных сведений по вопросам управления подводной лодкой в условиях плавания под мощными паковыми льдами и при всплытии в полыньях среди арктических льдов и ряд других сведений специального характера.
Авторы рассказывают в популярной форме об устройстве атомной подводной лодки, ядерной энергетической установки, о радионавигационных системах и о других специальных устройствах, обеспечивающих плавание подводной лодки подо льдом.
Многие страницы, рассказывающие о лихорадочной погоне за сенсацией, во имя которой ставится под угрозу жизнь человека, а иногда и всего экипажа, поведают советскому читателю о звериных законах американской действительности, проникающих даже сквозь толщу паковых льдов и прочный корпус подводной лодки.
Контр-адмирал А. ГОНТАЕВ
Операция «Саншайн»
В воскресенье 8 июня 1958 года атомная подводная лодка «Наутилус» стояла на швартовах у пирса в Сиэтле. В два часа дня по сиэтлскому времени ожидалось получение последнего, совершенно секретного приказа из Вашингтона, который решит вопрос: будет ли «Наутилус» выполнять прежние задачи или начнет труднейший морской поход.
На крохотном столике в моей каюте лежали два пакета с оперативными приказами. В одном, с надписью «Секретно», находился приказ, предписывающий «Наутилусу» совершить в подводном положении обычный длительный поход в Панаму с задачей сбора данных, необходимых для испытаний системы «Поларис». На другом пакете, который я хранил до этого момента в сейфе с тройным замком, стояла надпись «Совершенно секретно. Лично командиру корабля». В нем говорилось, что если поступит особое распоряжение начальника штаба военно-морских сил, то первый приказ отменяется и мы должны будем идти в Англию, причем не обычным путем, а под арктическим паковым льдом, покрывающим обширную часть Северного Ледовитого океана.
Принятие решения о выполнении операции «Саншайн», как ее называли, было возложено на начальника штаба ВМС США адмирала Бэрка. Экипаж «Наутилуса» ничего об этом не знал. В то время все были заняты последними приготовлениями к походу на юг. Как и всегда в таких случаях, я подписывал массу требований и накладных для получения различных материалов и запасов на переход в Панаму.
Наша ядерная энергетическая установка, не требующая для своей работы атмосферного воздуха и, следовательно, теоретически обеспечивающая возможность длительного перехода под паковым льдом, находилась в прекрасном состоянии. К этому времени на счету «Наутилуса» уже было свыше 115 тысяч миль, пройденных без аварий преимущественно под водой и только с одной перезарядкой ядерного горючего. До следующей перезарядки мы могли пройти еще несколько тысяч миль. «Наутилус» убедительно доказал громадные преимущества использования ядерной энергетической установки на подводной лодке.
Контр-адмирал Риковер, один из немногих, знавших о возможности проведения операции, особенно беспокоился о том, чтобы энергетическая установка была в идеальном состоянии. В тот день, когда я ожидал последнего приказа, Риковер прилетел из Вашингтона. Как всегда, он быстро и внимательно осмотрел установку, забрасывая вопросами механиков, и несколько задержался у главного инженер-механика капитан-лейтенанта Эрли — одного из лучших специалистов по ядерным энергетическим установкам, который производил в это время проверку многочисленных механизмов «Наутилуса». После того как Риковер убедился, что установка работает хорошо, мы вернулись в мою каюту. Закрыв на ключ дверь, я достал из сейфа морскую карту Арктики и показал ему маршрут, которым предполагал идти в случае осуществления операции «Саншайн». На карте была сделана предварительная прокладка и показано время прибытия к кромке пакового льда, на Северный полюс, а также нанесен предполагаемый маршрут дальнейшего перехода с указанием времени выхода из-подо льда в Гренландское море. Еще задолго до этого я разработал два графика: один — оптимальный, который предполагалось выполнить при отсутствии непредвиденных осложнений, и другой — более реальный, который можно было бы выдержать даже при значительных задержках. Последний график я нанес на карту Риковера и вложил ее в пакет с надписью «Совершенно секретно». Складывая пакет и засовывая его в свой планшет, адмирал давал мне указания, как поддерживать нормальную работу реактора в чрезвычайных условиях. Я знал, что в душе он советовал мне скорее допустить аварию энергетической установки, чем рисковать кораблем и экипажем.
