Федор Грецкий - Следы всегда остаются
II
Был десятый час вечера. Сессия райсовета только что закончила свою работу, но майору Минкину не терпелось узнать, что нового сообщил Каюков. Если и сегодня не будет установлено ничего нового, завтра придется ехать самому. Найти надо, судить показательным судом. Общественного обвинителя возьмем. Пусть народ скажет свое слово.
— Каюков звонил? — спросил майор у дежурного.
— Нет, товарищ майор, — отвечал дежурный.
— Не-е-т? — переспросил удивленно майор. — Может быть с поселком связь прервана?
— Связь работает нормально. Я только что разговаривал с поселком.
Войдя в кабинет и сняв шинель, он подошел к окну, открыл форточку. «Почему же не звонил Каюков? После совещания в поселке, куда он пошел, прошло более трех часов. Какие бы ни были сообщения, он должен был позвонить».
Майор снял трубку и, услышав знакомый голос телефонистки, спросил:
— Шура, мне не звонил с поселка старший лейтенант Каюков?
— Нет, товарищ майор.
— А может быть звонил, но ты забыла?
— Что вы, товарищ майор, Каюкова я хорошо знаю и никогда бы не забыла.
— Тогда соедини меня с поселком.
— Сейчас занят. Освободится, я вам позвоню.
Ждать пришлось недолго. Раздался звонок.
— У телефона начальник поселкового отделения.
— Товарищ Бульба, — обратился к нему Минкин, — позовите к телефону старшего лейтенанта Каюкова.
— Кого? — переспросил Бульба.
— Старшего лейтенанта Каюкова…
— А его у нас нет.
— Как нет? — удивился майор. — Он должен был быть у вас еще в шесть часов вечера.
— Да, должен, но его почему-то не было.
— Непонятно, где же он может быть? — произнес Минкин. — Я еще утром дал ему указание пойти к вам и разобраться с делом по ограблению. Вы провели совещание?
— Совещание провел.
— Хорошо, — после некоторой паузы произнес майор. — Завтра я приеду к вам и потолкуем на месте.
Он положил телефонную трубку: «Где же Каюков? Заболел, что ли? Но он обязательно сообщил бы об этом. А может не смог сообщить?»
Майор попросил вызвать квартиру Каюкова.
Несколько протяжных гудков, затем кто-то снял трубку и раздался голос жены Каюкова.
— Здравствуйте, Нина Филипповна, Николай Максимович дома?
— Нет его! Он утром ушел к вам, потом позвонил, что пойдет в поселковое отделение. Я уже тоже волнуюсь, где бы он мог быть! Главное — не звонит!
— Хорошо. Сейчас разыщем, не волнуйтесь. Все будет в порядке. Спокойной ночи.
Он положил трубку.
— Где же он?
Майор позвонил во все места, где мог быть Каюков, но так нигде его и не нашел.
«В чем дело? Или Каюков впервые оказался недисциплинированным, не выполнил распоряжения и даже не сообщил почему? Это на него не похоже!» — подумал Минкин.
— Появится Каюков, пусть обязательно мне позвонит. Даже если это будет и глубокой ночью, — добавил он дежурному, уходя домой.
III
Евдокия Ивановна Плошкина, банщица с поселка шахты 4-5-бис, раньше обычного собралась на ночную смену. Одевшись потеплее, она пошла знакомой дорогой к шахте. Ночь морозная была сравнительно светла. Поднималась луна. Сквозь серую пелену редеющего мрака смутно выступали обнаженные ветви кустарника, бурно разросшегося на пригорке.
Дойдя до асфальтированной дороги, женщина пересекла ее и спустилась вниз. В стороне, в нескольких шагах от тропинки, она вдруг увидела что-то темное, похожее на лежащего на земле человека.
— А может, и на самом деле кто-то упал с насыпи, разбился и замерз? — с ужасом подумала Евдокия Ивановна.
Была середина декабря, и мороз давал о себе знать. Почва покрывалась тонким слоем снега. Выступающие комья земли были далеко видны на белом фоне. Но то, что она увидела, резко отличалось от всего, что виделось вокруг.
Первый раз за последние годы она испугалась. По этой тропинке она ходила уже многие годы, в любую погоду и в любое время суток. Встречала она на этой дорожке разных людей и в разное время. Она шагнула в сторону и остолбенела. Перед ней, в двух шагах, на снегу лежал человек.
«Убит. Батюшки мои, убит!» — мелькнуло в голове Евдокии Ивановны. Она побежала в недалеко расположенный каменный карьер, нашла сторожа, открыла контору и, подбежав к телефону и сняв трубку, дрожащим голосом закричала:
— Девушка, вызовите мне милицию, да скорее, скорее!
— Дежурный слушает!
— Товарищ дежурный, я увидела убитого человека.
— Что, что?
— Человека, говорю, убитого увидела. Военный, кажется. В шинели.
— Где вы видели человека этого?
— Километрах в двух от перекрестка шоссейной дороги, который у Сватовска. Выезжайте, я подожду вас.
— Пожалуйста, подождите и не допускайте никого близко. Как фамилия ваша?
— Плошкина Евдокия Ивановна, банщица шахты 4-5-бис.
— Ждите, мы скоро будем.
Дежурный быстро повесил трубку и, обратившись к помощнику, сказал:
— Немедленно вызывайте судебномедицинского эксперта. Скажите — произошло убийство.
— А вы, — обращаясь к шоферу, распорядился дежурный, — немедленно поезжайте за майором и следователем.
Через несколько минут майор Минкин, прокурор Першиков, следователь Хохлов и судебномедицинский эксперт Владимирова выехали на место преступления. Машина неслась с утроенной скоростью. По сторонам мелькали телеграфные столбы, деревья, высаженные вдоль дороги. Все сидевшие в машине молчали, каждый думал об одном: кто убит?
На быстрой скорости проскочили перекресток, поднялись на мост и начали спускаться вниз. Луна поливала овражек бледным, но довольно ясным светом и даже издали было видно, как внизу, в том месте, где тропинка пересекала асфальтированную магистраль, стояли несколько человек и смотрели с насыпи в балочку.
Машина подъехала к стоявшей группе людей и остановилась. Не успели приехавшие выйти из машины, как к ним подбежала Плошкина и тихо сказала:
— Вот там, видите, лежит. Точно, военный какой-то.
Все направились к месту, где, распластавшись на земле, лежал человек.
— Каюков! — первым воскликнул Минкин.
— Браток, кто же это тебя?! За что?
Каюков в окровавленной шинели лежал на спине, широко раскинув руки и ноги. Расстегнутая кобура, передвинутая сбоку наперед, была пустой.
— А у него был пистолет? — спросил следователь у Минкина.
— А как же! Он шел на оперативное задание. Но посмотрите, может он жив, — как будто услышав легкий стон, обратился Минкин к Владимировой.
Все лицо Каюкова было в крови. На шее виднелась веревка. В нескольких метрах лежали шапка-ушанка, кожаные перчатки.
Владимирова прощупала пульс. Потом, словно ее толкнул кто-то, быстро наклонилась к груди Каюкова. Минкин привычным профессиональным взглядом окинул гимнастерку. Боковой карман, в котором, он знал, Каюков хранил партийный билет, удостоверение личности, был застегнут. «Его никто не грабил, — пронеслась мысль. — А вот пистолета нет»…
Владимирова быстро поднялась.
— Он жив, — произнесла она в глубоком волнении. — Немедленно в больницу. Он в глубоком обмороке.
— Скорее машину! — крикнул Минкин.
Вчетвером они подняли отяжелевшее, податливое тело. И теперь только все явственно услышали слабый стон.
Машина, вместе с Каюковым и Владимировой, помчалась к городу.
Минкин, Першиков и Хохлов остались на месте.
— Я, как чувствовал, что-то произошло исключительное, — говорил Минкин. — Пришел домой, и все не мог согласиться, что Каюков нарушил приказ. Сидел и, не раздеваясь, ждал телефонного звонка.
— Осмотрите внимательно все вокруг, — сказал Першиков.
— Да, конечно, — согласился Минкин, смахивая с себя навалившуюся внезапно усталость.
Осмотр продолжался долго. Нужно было самым тщательным образом осмотреть не только место убийства, но и прилегающую местность. «Немые свидетели» могли быть оставлены там, где преступник и не думал.
— Следы, товарищ прокурор, следы! — почти закричал Хохлов.
Все кинулись к нему. Следы обуви — это большое дело для следователя. По ним можно определить не только вид и размер обуви, но и многое другое.
— Здесь была борьба, — заметил подошедший прокурор. — Смотрите, как истоптан снег. Ищите здесь особенно внимательно, не исключено, что выстрел был здесь.
Вновь все стали искать, один согнувшись, второй присев, третий стоя. Минкин заметил какое-то черное пятнышко. Он присел на корточки. Это была гильза от пистолета. Рядом с ней, прямо на снегу в нескольких метрах от первой, лежала еще одна.
Говорить о значении обнаруженных гильз не приходилось. Все знали, что по ним можно будет определить пистолет, из которого стреляли в Каюкова. А это еще одно свидетельство в цепи разоблачения преступления.
