Гаральд Буш - Такой была подводная война
На подводных лодках, которые использовались во время войны, носовой кубрик для команды являлся одновременно и местом хранения запасных торпед. Поэтому, пока несколько торпед оставались на стеллажах, для команды, ютившейся здесь, почти не оставалось места: люди не могли не только выпрямиться, но даже нормально сидеть. На самой палубе торпедного отсека лежал дополнительный запас торпед. На них клали деревянные щиты, на которых первое время и размещалась команда. Повсюду в лодке, даже на этом настиле в носовом отсеке, стояли корзины, были сложены ящики и мешки, наполненные продуктами. Над головой висели гамаки, туго набитые запасами.
В помещении для унтер-офицеров, расположенном непосредственно за центральным постом (мозгом и главным нервом лодки), под столом, занимавшим все узкое пространство между койками, лежали мешки с картофелем, а над столом покачивался гамак с сухарями, заставляя сидящих нагибать головы. Если нужно было пройти из центрального поста через это помещение на камбуз, расположенный в корме, в моторные отсеки или к кормовому торпедному аппарату, приходилось буквально протискиваться, то и дело спотыкаясь о разные предметы. Расстояние между койками равнялось ширине стола, и поэтому одна треть его крышки была откидной: она оставалась всегда опущенной, так как иначе вообще немыслимо было бы протиснуться.
Койка являлась единственным местом, где в свободное время можно было лежа отдохнуть. Сидеть на ней было неудобно, так как бортик, служивший для предохранения от выпадения из койки во время сна, врезался в ноги и они быстро отекали. Движение через унтер-офицерский кубрик особенно усиливалось в обеденные часы, совпадавшие со сменой вахт. Мы в шутку называли этот кубрик «Лейпцигерштрассе» или «Потсдамерплац». То и дело приходилось убирать голову, поднимать колени и ноги, чтобы дать товарищу возможность пройти между столом и койкой, где под свисающим гамаком лежали на днище горы мешков. И все же подводники, в большинстве своем молодежь, быстро осваивались с этими условиями.
Особенно угнетающе действовало на подводника выжидание предстоящего боя, часто длившееся сутками и даже неделями в условиях однообразной и суровой обстановки. Встреча с противником могла произойти в любую минуту и, наоборот, могла не представиться очень долгое время. Самым тяжелым был не самый бой, к которому все было подготовлено, не трудности, возникавшие в ходе обеспечения успешного выполнения боевой задачи, а безрезультатное, долгое и нудное выслеживание противника, отсутствие успехов. Именно это было самым тяжелым и приводило к тому, что у некоторых начинали сдавать нервы. Таких измученных людей, правда не очень часто, приходилось списывать с подводной лодки.
Во время войны для подводников было сделано очень многое. Им обеспечивалось лучшее продовольственное снабжение. При длительном нахождении в базе, когда на лодке проходила проверка состояния техники и когда лодка готовилась к новому походу, большей части команды предоставлялся отпуск. Вначале каждого, совершившего в среднем двенадцать походов, списывали на берег, как бы он ни протестовал. Однако начиная с 1943 года редкая лодка возвращалась из второго похода, а многие уничтожались противником при первом же выходе в море. Тех, кто не отвечал требованиям подводника (это, между прочим, выявлялось очень быстро), немедленно по возвращении в базу списывали с подводной лодки и откомандировывали для использования в других частях.
Моральный дух подводников
Потеря 781 немецкой подводной лодки и гибель около 32000 подводников из 39000, участвовавших в боевых действиях, говорят сами за себя. Пожалуй, никакой другой род сил не смог бы пережить столь большие в процентном отношении потери. Вместе с тем ни один другой род сил, имея сравнительно малые потери, на общем фоне громадных потерь в людях и технике не достигал таких успехов, как подводный флот.
Незабываемый для меня случай может характеризовать состояние морального духа немецких подводников. Произошел он в самый мрачный период подводной войны.
Несколько подводных лодок было вооружено необычайно эффективной зенитной артиллерией. В качестве опыта их использовали в Бискайском заливе для борьбы против постоянно патрулировавших там английских самолетов. Эти лодки во время прохода прибрежных оборонительных зон Бискайского залива при появлении вражеской авиации должны были не погружаться, а встречать атакующие самолеты противника зенитным огнем. Предполагалось, что такой образ действий запугает противника и заставит его отказаться от массированного использования воздушных сил именно в этом районе.
Во время вторичного похода первой такой лодки-«U–441», прозванной «зенитной западней», в июле 1943 года в бою с тремя самолетами-истребителями типа «Бофайтер» погибло 11 подводников и 13 было тяжело ранено, в том числе все строевые офицеры. Все, что находилось на ходовом мостике и специальных орудийных площадках, впереди и позади рубки, было снесено огнем крупнокалиберных пулеметов атакующих самолетов. Надежды на спасение от продолжавшей наседать авиации противника, казалось, не было. Однако командование подводным кораблем принял на себя врач подводной лодки. Ему вместе со старшим мотористом удалось отвести лодку под защиту подоспевших тральщиков и затем под прикрытием авиации привести в Брест.
Естественно, что по возвращении подводной лодки в Брест по этому поводу было много разговоров. И вот произошло нечто удивительное: 25 человек из резерва флотилии изъявили желание заменить погибших моряков.
Немецкие подводники отлично понимали серьезность обстановки, сложившейся к 1943 году, и свою обреченность. В тот почти уже безнадежный для Германии год войны (до установки на подводных лодках шноркеля) подводники не сомневались в неизбежности своей гибели. Они знали, что если и удастся возвратиться из первого похода, то вторично рассчитывать на столь благополучный исход уже не придется. В связи с этим автору вспоминается разговор, происшедший осенью 1944 года (после высадки союзников во Франции) с молодым командиром подводной лодки, который выходил в свой первый боевой поход. Он сказал, что, если лодке удастся потопить хотя бы один транспорт противника, гибель лодки будет оправдана. Конечно, с военной точки зрения уничтожение транспорта противника с войсками и различными материалами стоит потери одной подводной лодки.
Вооружение
В техническом отношении личный состав подводной лодки подчинялся старшему механику, являвшемуся правой рукой командира корабля. Именно он, старший механик, определял, как поступить, когда отдавался приказ занять новую позицию. Унтер-офицерский состав, подчиненный старшему механику, личный состав центрального поста и моторных отсеков отлично знали свое дело. Специальная подготовка команд подводных лодок заметно снизилась лишь к концу войны. Торпедным оружием ведал первый вахтенный офицер, являвшийся одновременно старшим помощником командира корабля, артиллерией-второй вахтенный офицер.
Торпеда, как известно, не обычный артиллерийский снаряд. Она представляет собой весьма сложный механизм, напоминающий небольшую подводную лодку. Будучи выстреленной или, точнее, приведенной в действие и выпущенной по направлению к цели, торпеда самостоятельно устремляется вперед. В качестве источника энергии для двигателя торпеды первоначально применялся сжатый воздух, ныне же чаще используется электроэнергия. Управление торпедой осуществляется с помощью очень сложных устройств, вмонтированных в ее корпус. В зависимости от осадки цели устанавливается глубина хода, которую торпеда должна удерживать независимо от состояния моря. Взрыватель торпеды-контактный или неконтактный-вызывает взрыв заряда, находящегося в боевой части торпеды. Позднее мы вернемся к этому виду оружия и расскажем, как были усовершенствованы торпеды к концу войны.
В крейсерском положении подводная лодка не скрыта полностью под водой. Над поверхностью выступает боевая рубка с мостиком и орудийными площадками для зенитных средств. При спокойном состоянии моря не скрыта под водой и деревянная палуба, которой команда пользуется при швартовке. В начале войны эта палуба служила площадкой для орудийного расчета 88–мм орудия, долгое время состоявшего на вооружении подводных лодок. Самый же корпус корабля, представляющий собою прочную непроницаемую трубу, целиком находится под водой. Обслуживание сложных механизмов и приборов внутри лодки напоминает действия летчика при слепом полете, когда он ведет машину по контрольным приборам.
Каждый член команды обслуживает порученные ему механизмы. В ходе выполнения боевой задачи у командира обычно очень много дел и мало времени. Ему некогда сообщать команде результаты наблюдений, делиться своими выводами, предположениями и намерениями или объяснять обстановку. Правда, если условия позволяли, он информировал команду о происходящем. Личный состав не видел, что творилось на поверхности моря, именно поэтому у него вырабатывалось слепое доверие к командиру. Его успешные действия всегда расценивались как удача и достижение всей команды. Рядовой подводник, как правило, очень мало знал о подробностях боя. В связи с этим часто, вернувшись из похода, он сообщал неточные сведения, а иногда и вовсе искажал происходившее на море.
