Николай Ямской - Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию...
За это «мероприятие» СССР исключили из Лиги наций. Зато место «поджигателей войны» на страницах советской печати прочно заняли Франция и Англия. А вот слово «антифашизм» оттуда исчезло еще раньше – после заключения советско-германского пакта. Более того, Председатель Совнаркома В. Молотов, выступая 31 октября 1939 г . перед Верховным Советом СССР, заявил: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это – дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за „уничтожение гитлеризма“, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за „демократию“».
При такой логике советская «подпитка» гитлеровской Германии, усиленно раздувающей пожар Второй мировой войны, не только не сбавила, а набрала новые обороты. В соответствии с первым Хозяйственным договором от 25 октября 1939 г . своими массированными поставками зерна, нефти и другого сырья Советский Союз в немалой степени помог Берлину подготовиться к широкомасштабной европейской войне. Еще больше получила Германия по второму соглашению от 11 февраля 1940 г . – экспорт стратегического сырья из СССР в третий рейх возрос более чем в 10 раз. В процессе заключения очередного, уже третьего, Хозяйственного договора, СССР своими поставками хлеба просто выручил Гитлера: в наступающем 1941 г . закрома Третьего рейха были катастрофически пусты, а новое зерно кроме как с Востока получить было неоткуда.
А вот ответный поток в виде промышленного оборудования и военных материалов немецкая сторона сознательно сдерживала, в результате чего образовался крайне обременительный для СССР дисбаланс. Ситуация с хлебом всполошила германское внешнеполитическое ведомство. У «Советов» появилась прекрасная возможность очень чувствительно наказать Гитлера за саботаж. Не говоря уже о способности перекрыть проходящий по советской территории единственный путь, с помощью которого Германия осуществляла в то время хозяйственные связи со странами Азии и Южной Америки. Однако Сталину его стратегия была дороже. Так что эшелоны с отборным российским зерном шли в Германию бесперебойно вплоть до рассветных часов 22 июня 1941г. …
А между тем недвусмысленные сигналы о том, что Гитлер ведет свою собственную игру, что в его планах – не только вернуть подаренные СССР территории, но и проглотить самого «одариваемого», начали поступать от нашей разведки в Кремль еще перед нападением на Францию в 1940 г . Первое такого рода донесение было связано с неким предупреждением Гитлера командованию вермахта о том, что после похода на Запад оно должно быть готово «к большим операциям на Востоке». Почти молниеносный разгром Франции создал новую стратегическую ситуацию в Европе. Взвешивая шансы двух возможных вариантов следующих ударов – высадка в Англии или нападение на Советский Союз, – Гитлер сделал выбор в пользу «быстротечной кампании» против нашей страны. Уверенность в том, что она будет «быстротечной», фюрер почерпнул, сравнив с помощью своих военных экспертов результат триумфального похода вермахта по Европе с вымученной победой мощного Советского Союза над маленькой Финляндией. Результат показал, что при примерно равной численности советских и германских войск за вермахтом оставалось преимущество в качестве. Причем в отношении техники, оперативного искусства, умении управлять боем и обученности рядового состава – подавляющее.
Куда за год—два до «Зимней войны» с Финляндией подевались те блестящие командиры РККА, под боком у которых так успешно в российских боевых центрах подросла и налилась силой германская армейская элита, Гитлер был в курсе. Знал он и то, чем бы грозило столкновение с такими «серьезными ребятами» на поле брани. Ведь некоторые из них – например, командующие крупнейшими в стране военными округами И. Уборевич, И. Якир, А. Корк, В. Примаков и другие – стажировались по обмену в Академии Генштаба Германии. А будущий первый зам. наркома обороны СССР М. Тухачевский (первый раз под именем «генерал Тургуев») приезжал для участия в маневрах и учениях германских ВС аж шесть раз. Но то было в конце 20-х – начале 30-х годов. А к 1940 г . никто из этой плеяды в списочном составе Красной Армии уже не числился.
Огонь по собственным штабам
Официально вычеркивание всех поименованных выше военачальников плюс начальника Военной академии им. Фрунзе Р. Эйдемана, Б. Фельдмана, военного атташе в Лондоне В. Путны, а также не пожелавшего оказаться в руках сталинских палачей и потому застрелившегося начальника Политуправления РККА Я. Гамарника – состоялось 11 июня 1937 г . Тогда центральные советские газеты опубликовали сообщение Прокуратуры СССР об их аресте. В этот же день Военная коллегия Верховного суда обвинила арестованных в предательстве и шпионаже в пользу Германии, Японии, Польши и приговорила к высшей мере наказания.
На самом деле судьба этих людей, стараниями которых росла и крепла мощь Красной Армии, была предрешена еще 1—4 июня, на Военном совете, где столь страшные обвинения в их адрес выдвинул лично Сталин. Никаких доказательств при этом он не предъявил. Да и нечего, как выяснилось после смерти Вождя, было предъявлять. Как ни искала современная историческая наука подтверждающие их «вину» факты, но так и не смогла их обнаружить ни в захваченных в 1945 г . архивах немецкой разведки, ни – тем более – в папках сталинских следственных органов. Единственной правдой в гуще неряшливо сфабрикованных чекистскими дознавателями дел было только то, что обвиняемые действительно выезжали в служебную командировку в Германию. Но как раз эти поездки помогли Тухачевскому и его товарищам лучше понять, куда клонит Гитлер. Именно там они пришли к однозначному выводу, что агрессия со стороны фашистской Германии неминуема и к ней надо без проволочек готовиться. В своей статье, опубликованной 31 марта 1935 г . в «Правде», Тухачевский, анализируя агрессивные планы Гитлера, без всяких экивоков предсказал, что Германия, несомненно, скоро развяжет войну нападением на европейские страны и Советский Союз. Статья Тухачевского вызвала бурю протестов в Берлине. Германские правительственные круги и печать обвинили его в подогревании международного конфликта. Реакция Сталина была, как тогда казалось, более чем странная. Вскоре после опубликования статьи Тухачевского один из сталинских приближенных заявил на приеме в германском консульстве в Киеве, что «было бы абсурдным для Советского Союза вступить в союз с такими дегенеративными странами, как, например, Франция». На самом деле ничего странного в этом не было. Просто таким окольным путем Сталин тайно заверял Берлин, что вот-вот начнется новая эра советско-германского сближения.
Разумеется, ни Тухачевский, ни близкие ему по духу и взглядам другие высшие командиры РККА долгое время не подозревали, что для нацелившегося на сближение с Гитлером хозяина Кремля оказались досадной помехой. Сразу же по возвращении – с учетом увиденного и опираясь на собственный уникальный боевой опыт, полученный во время тяжелых, но, в конечном счете, победоносных сражений Гражданской войны, – они взялись за реформирование всего военного дела в стране. В духе новой стратегии и тактики перестраивалась боевая учеба в войсках. Предпринимались энергичные меры по перевооружению армии современным оружием. Тухачевский и Эйдеман принимали непосредственное участие в создании первых боевых ракет, новых типов самолетов, в формировании еще не существующих в зарубежных армиях авиадесантных войск. Якир организовал сеть школ по подготовке партизан-диверсантов, способных быстро развернуть настоящую войну в тылу противника. Примаков принял участие в укреплении подступов к Ленинграду и в разработке прообраза танка Т-34.
Однако то, что Тухачевский и его единомышленники делали для армии и Родины, для Сталина большой цены не имело. Он был совершенно убежден, что на международном фронте ему хватит ума и хитрости, чтобы методом «столкновения соперничающих лбов» сразу убить двух зайцев: и внешнюю опасность от страны отвести, и «лагерь социализма» расширить. А вот то, что кто-то столь уверенно и амбициозно распоряжался у него под носом, да еще в таком силовом «хозяйстве», как армия, Сталина неимоверно напрягало. По его разумению, это нарушало единство внутренних рядов, расшатывало ту монолитность, без которой (он был абсолютно уверен) ничего путного в России не построить. Ведь ради этой монолитности, став в 1924 г . генсеком и постепенно превращаясь в Вождя, Сталин терпеливо, изо всех сил и не стесняясь в средствах подминал под себя партию, жестко ставил под личный контроль госаппарат. Теперь, когда не за горами «наша Варшава и наш Берлин», подошло время заняться и «человеком с ружьем» – надежно, так сказать, поставить его по стойке смирно под портретом «Великого Сталина». Для пользующихся огромным авторитетом в стране и армии «реформаторов» это был не достойный сознательного бойца революции культ. Для самого Генсека – стальной стержень всей властной конструкции. Не зря же он так зорко следил, чтобы у «Великого Сталина» все его ипостаси были одинаково великими: Великий Вождь, Великий Отец и Учитель, Великий Полководец…
