Кирилл Назаренко - Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг.
В запас флота зачислялись также шкипера коммерческих судов, штурманы, лоцманы и вообще лица, служившие на заграничных торговых судах, судах Добровольного флота, РОПИТе и в других крупных пароходных компаниях. Численность моряков торгового флота была ничтожной, а средств в казне недостаточно, поэтому нечего было и думать о пополнении флота вербовкой.
Относительно социального состава русских матросов эпохи Первой мировой войны существует большая литература. Нет нужды говорить о том, что сословная принадлежность, указываемая в документах того времени, не может быть надежным основанием для социальной идентификации, поскольку крестьянин по паспорту мог быть рабочим по профессии. Следует отметить, что большинство матросов дореволюционного русского флота все же было выходцами из деревни.
Например, в 1913 г. во флот было зачислено 13 186 человек. Из них 1627 человек были моряками торгового флота («судоходцы», как они названы в источнике) (12,3 %). 1518 человек имели технические специальности – машинисты, кочегары, масленщики, электротехники, телеграфисты (11,5 %). Рабочими специальностями металлического производства (слесаря, котельщики, медники, кузнецы, токари, литейщики) обладали 2343 человека (17,8 %). Рабочими других специальностей (столяры, плотники, конопатчики, маляры) были 920 человек (7 %), рыбаками 516 человек (3,9 %), торговцами 278 человек (2,1 %), писарями – 295 человек (2,2 %). Самую большую профессиональную группу составляли хлебопашцы – 3693 человека (28 %). Остальные 2404 человека (18,2 %) были охарактеризованы как носители «прочих занятий». Таким образом, с точки зрения британского, американского или французского флота менее 30 % русских новобранцев соответствовали требованиям службы во флоте (моряки, рыбаки и рабочие технических специальностей)[7]. Отметим, что из числа моряков и рыбаков значительная часть работала на парусных судах и была совершенно незнакома даже с простейшими механизмами, поэтому их ценность на кораблях была ненамного больше тех, кто никогда не видел моря. Таким образом, перед русским флотом стояла сложнейшая задача подготовки квалифицированных специалистов из неподготовленного контингента призывников.
Правда, уровень грамотности среди призывников был очень высоким для России того времени, составив для новобранцев, призванных осенью 1913 г., 76 %, еще 15 % считались малограмотными и только 9 % были вовсе неграмотными[8]. Образование грамотных матросов ограничивалось начальной школой. Об этом позволяют судить следующие цифры: в 1913 г. из 13 186 новобранцев, зачисленных во флот, права на 2-летнюю службу имели 38 человек, а на 3-летнюю – 322 человека[9], т. е. в совокупности менее 3 % призванных. Право на 2-летнюю службу имели лица, окончившие учебные заведения 1-го разряда, а на 3-летнюю – 2-го. К 1-му разряду относились не только полные курсы высших и средних учебных заведений, но и 5–6-е классы гимназий, реальных училищ и соответствующих им учебных заведений. К этому же разряду относились мореходные училища. Ко 2-му разряду относились 2- и 3-классные городские училища, высшие начальные училища и тому подобные учебные заведения.
Однако и длительный срок службы едва-едва позволял подготовить матроса-специалиста из человека, незнакомого до службы с морем. На подготовку матроса-специалиста уходило обычно не менее 2 лет, а для сложных специальностей и для унтер-офицеров – и больше – до 4 лет. Необходимость готовить специалистов абсолютно по всем отраслям морского дела с нуля привела к тому, что в русском флоте существовало огромное количество школ для матросов. Один из преподавателей Учебно-минного отряда писал: «Для того чтобы толково и ясно изложить человеку, пришедшему от сохи, столь сложную вещь, как хотя бы электричество, мало самому знать все это, но надо приспособиться к образу мышления слушателей и создать довольно своеобразные способы изложения, не уклоняясь в то же время от истины. Вот эта-то работа не столь проста и легка, а главное, требует времени»[10]. С другой стороны, «среди новобранцев были и такие, которые уже получили до службы начальное образование. Из них выбирались кандидаты на унтер-офицеров, которых особо учили по их специальности в течение двух лет. Эти матросы получали довольно серьезное образование, которое в некоторых отношениях даже было немногим ниже общесреднего. Таким образом, из них получались уже полуинтеллигенты»[11].
С 1874 г., с момента введения в России всесословной воинской повинности и сокращения сроков действительной службы, остро стоял вопрос о привлечении моряков на сверхсрочную службу. Несколько раз пришлось расширять льготы для сверхсрочнослужащих и повышать их жалованье. Эти меры имели сравнительно скромный успех, прежде всего потому, что сверхсрочникам не могли предложить достаточного обеспечения после отставки. Идея предоставлять им привлекательные должности на гражданской службе, по примеру Германии, провалилась, поскольку ни одно министерство не согласилось принимать отставных сверхсрочников автоматически, требуя от них прохождения конкурса. В то же время за 19 лет сверхсрочной службы полагалась пенсия всего в 96 руб. в год или единовременная выплата в 1000 руб. Такая пенсия (8 руб. в месяц) едва-едва позволила бы пропитаться одному человеку, не говоря уже о семье отставника, об их одежде или жилище. Резкая граница между нижними чинами и офицерами, характерная для русского флота, ряд унизительных для достоинства нижнего чина дисциплинарных требований еще больше снижали привлекательность сверхсрочной службы.
Накануне, а особенно после русско-японской войны, льготы (прежде всего жалованье) сверхсрочнослужащим были еще увеличены, что позволило в определенной степени снизить остроту проблемы. Поэтому были основаны школы юнг в Кронштадте и Николаеве для пополнения флота уже подготовленными специалистами. В течение 1910–1914 гг. из Кронштадтской школы было выпущено 1084 юнги, из которых 856 были зачислены в учебные отряды для подготовки на унтер-офицеров, а остальные продолжали службу рядовыми специалистами. Учитывая, что численность рядового состава флота накануне Первой мировой войны превышала 40 тыс. человек, юнг в нем было менее 3 %. В 1910–1915 гг. среди поступивших в Кронштадтскую школу 11,7 % составляли дети из привилегированных сословий, 17,7 % – дети мещан, а 70,6 % – дети крестьян[12].
В 1895 г. в русском флоте была введена категория кондукторов – промежуточная между офицерами и матросами. Они получили право на форму, сходную с офицерской, особую кают-компанию, право на размещение в каютах. В русском флоте (как и в армии) к нижним чинам было положено обращаться на «ты». Кондукторы получили право на обращение на «вы», что отделяло их от нижних чинов. Тем не менее ряд ограничений для них оставался в силе – например, в столичных театрах они не могли сидеть ближе 7-го ряда партера или ниже 2-го яруса лож. Им также запрещалось посещать театральный буфет или сидеть в зале во время антрактов. Кондукторы не могли курить в присутствии офицеров[13]. Жалованье и пенсия кондукторов были выше, чем у сверхсрочнослужащих. За 10 лет службы кондукторов награждали медалью и статусом личного почетного гражданина. Кондукторы, прослужившие в этом звании 10 лет, при отставке производились в подпоручики по адмиралтейству, а прослужившие 20 лет – в поручики по адмиралтейству. За выслугу лет кондукторы получали медали. Несмотря на столь обширные льготы, корпус кондукторов пополнялся не очень быстро. Еще спустя 10 лет после введения этого звания не удалось заполнить все вакансии по ряду дефицитных специальностей, например машинных и минных кондукторов. После русско-японской войны был сделан еще один шаг к улучшению положения кондукторов – они получили право на производство в офицеры по Адмиралтейству после сдачи экзамена. Ранее матросы могли производиться лишь в гражданские чины, поэтому во время русско-японской войны на боевых кораблях в должности, скажем, артиллерийского содержателя можно было встретить коллежского регистратора. То был не канцелярист, а бывший кондуктор, удостоенный повышения в чине.
Нижние чины получали денежные выплаты, обмундирование и продовольствие. Денежные выплаты делились на жалованье (выплачивалось как на берегу, так и в плавании), морское довольствие (только в плавании) и добавочное содержание (выплачивалось только при действительном исполнении тех или иных обязанностей). Жалованье на Каспийском море и на Тихом океане было увеличено в 1,5 раза. Морское довольствие в заграничном плавании, а также при внутреннем плавании на Дальнем Востоке было увеличено в 1,5 раза. На подводных лодках выплачивалось усиленное жалованье (например, рядовой специалист получал как унтер-офицер 2-й статьи своей специальности). В общем, основное жалованье колебалось от 9 руб. в год (матрос 2-й статьи) до 72 руб. в год (боцман).
