Александр Кадетов - Аквариум - 3
Находясь в санатории, Дронов узнал вскоре, что Лобков жил в генеральском люксе, начальник санатория и начмед крутились перед ним волчком, стараясь услужить кто чем мог, хотя оба были полковниками. Начальник санатория представил в его распоряжение служебную «Волгу», престарелый начмед на теннисном корте услужливо подавал ему мячи, играя с ним в паре. Начальство санатория старалось во всем услужить политотдельцу.
Однажды в бильярдной Лобков доверительно под большим секретом сообщил Дронову, что ему звонили из Москвы и передали, что на него, как он выразился, получен агреман и придется писать рапорт начальнику санатория о досрочном выезде: надо собираться в длительную загранкомандировку помощником военного атташе в Испании. Это событие майор предлагал отметить в «Голубом Дунае». Сначала Дронов не мог взять в толк, почему Лобков, которого он знает без году неделя, приглашает его в ресторан: то ли ищет нужного себе человека, то ли видит в нем одного с ним поля ягоду и набивается в друзья?
На следующий день, как договорились, Дронов и Лобков в пять часов после обеда встретились на «пятачке». Так называли в санатории место, где собирались отдыхающие перед тем, как отправиться в столовую, кино, на экскурсию, сюда прибывали и отсюда уезжали домой.
Серая «Волга» уже стояла, ожидая пассажиров. Сев в машину рядом с шофером, инструктор политотдела коротко бросил: «Эдик, в “Голубой Дунай”». У входа в ресторан стояла большая очередь. Лобков подошел ко входу и что-то сказал метрдотелю, который мгновенно из сурового вышибалы превратился в послушного лакея, с подобострастной улыбкой открыл дверь перед посетителями и пропустил их вперед. Услужливый официант, появившийся словно из-под земли, проводил их к отдельному, уже накрытому столику у окна.
Выпив и закусив, они разговорились. Лобков рассказал, что родился в многодетной семье в деревне, после войны его устроили в Казанское суворовское военное училище, после училища поступил в ВИИЯ. На пятом курсе женился на москвичке, дочке полковника-строителя.
— А что мне было делать? — развивал он свою мысль и как бы оправдываясь. — Была у меня зазноба в то время из бараков — голь-моль, ни кола ни двора. Подумал, женюсь на ней, пошлют куда-нибудь в ОСНАЗ к черту на куличики, куда Макар телят не гонял, и прокукарекаю я там всю жизнь на точке с наушниками на голове. Может быть, дослужусь до майора или подполковника. А тут Ран подвернулась, шустрая, боевая, не очень красивая, но с московской квартирой. Махнул я на свою зазнобу рукой и женился на Раисе. Ее отец помог остаться при распределении в Москве, потом окончил курсы, поехал в Испанию, конечно, не без помощи Федора Ивановича.
Лобков умолчал, что и в Военно-дипломатическую академию после Испании его устроил Федор Иванович. В академии у Лобкова произошел серьезный конфликт с преподавателем спецподготовки, руководителем группы, который отвечал за подготовку разведчика. Этих преподавателей называли «дядьками», они, собственно, давали «добро» слушателю на его готовность работать за рубежом. Преподаватель высказывал свои опасения относительно Лобкова. И снова на выручку пришел Быков. Преподавателя обвинили в необъективности и отстранили от занимаемой должности, а Лобкова после окончания академии направили в Испанию.
Подвыпив, Лобков расходился пропорционально выпитому, все больше и больше хвастаясь своими связями с «нужными людьми».
— Ты знаешь, Виктор, в политотделе я понял, что сейчас больше всего ценится не служба, а хорошие связи. Если честно, то все эти «палки»[12] начальству до лампочки, от них только головная боль и неприятности. Подавай оценки, а оценки делают и без агентов: виски, канцпринадлежности, леска, крючки, разные заграничные побрякушки. Бывает, конечно, и по-крупному: сертификаты, иностранная теле-, видео-, аудиотехника. Даже в ЦК у Сидоренко эти штуки идут нарасхват, особенно календари с голыми бабами. Я ему сам не раз перед Новым годом возил пачками. Устал выполнять эти заказы сверху: то достань шотландский виски «Балантайнз» двенадцатилетней выдержки, то порнографические игральные карты, то презервативы с какими-то штучками. Мне рассказывали, что даже Черненко, завканцелярией ЦК, с огромным удовольствием брал всякие иностранные побрякушки. Ты знаешь, — совсем захмелев, продолжал Лобков, — когда я был в загранкомандировке, у меня ползарплаты уходило на подарки. Приедешь, бывало, в отпуск, зайдешь на участок с полным кейсом побрякушек иностранных, откроешь, налетай, ребята, всех одаришь. Глядишь, и к тебе отношение совсем другое. Как после этого плохое что-нибудь на тебя написать? Рука не поднимется!
В конце беседы Лобков доверительно сообщил Дронову, что вхож в семью Быкова, встречается с ним у него на даче, выполняет его личные поручения. Федор Иванович за усердие рекомендовал направить его помощником военного атташе в Испанию с дальнейшей перспективой стать военным атташе.
Как заметил Лобков, он тоже в долгу не остался, помог через родственные связи своей жены с заместителем министра внешней торговли Журавским устроить зятя Быкова сначала в Академию внешней торговли, потом направить в длительную зарубежную командировку в торгпредство на Кипре.
— Ты мне — я тебе, — заключил свою мысль Лобков и добавил: — В Академию внешней торговли принимают только по рекомендации райкома партии. Экзамены там пустая формальность. Сдают экзамены, оценки не объявляют, после мандатной комиссии оглашают результаты: принят — не принят. Там конкурс не знаний, а лохматых рук. Мне один кадровик рассказывал, как один директор мебельной фабрики или мебельного магазина дал кому-то на лапу двадцать тысяч рублей и без звука прошел в академию, сейчас работает где-то за рубежом…
Кирилл отложил дело, встал, прошелся по кабинету, разминал ноги, вынул из сейфа свою личную картотеку на номенклатурных работников ГРУ, КГБ, ЦК КПСС. Достал карточки, пробежал глазами по скупым биографическим данным, задумался. Одно было совершенно очевидно для него: все эти люди связаны между собой круговой порукой, все они или бывшие, или настоящие работники ЦК КПСС, члены одного элитарного ордена, одной масонской ложи. Цель для Людерсдорфа была совершенно ясна: надо проникнуть в этот орден…
Толчком к немедленной разработке «Стрижа» послужила недавняя информация, полученная от резидента ЦРУ в Испании Эндрюса. В ней сообщалось, что испанская контрразведка через свою агентуру засекли любовную связь Лобкова с женой сотрудника советского посольства Валентиной Мироновой. Жена Лобкова перед отпуском уехала в Союз, а он жил один на арендованной вилле в предместье Мадрида. Сначала был зафиксирован контакт помощника военного атташе с Валентиной в городе, где он подсадил ее однажды в машину и привез на виллу. Наружное наблюдение зафиксировало этот контакт, но не придало ему значения, так как в советской колонии была довольно широко распространена практика подвоза женщин на рынки, в магазины и так далее. Кроме того, было известно, что Валентина подрабатывала, убирала виллу. Когда через некоторое время прослушали магнитофонные записи от установленных подслушивающих устройств, стало ясно, что визиты Валентины на виллу к помощнику военного атташе совершаются не только с целью уборки помещения.
Сладкая парочка не только занималась любовью, но и обсуждала широкий спектр бытовых и коммерческих проблем. Шустрая Валя совмещала любовь с коммерцией. Каждый раз она устраивала Лобкову скандал, требуя за любовь доллары и все время увеличивая ставки. Однажды она заявила ему, что забеременела от него, и просила деньги на аборт. Военный дипломат сначала попытался отнекиваться. Тогда Валентина заявила, что если он не даст ей деньги, сообщит об этом его шефу. Перепуганный насмерть любовник скрепя сердце выдал требуемую сумму.
Получив такую пикантную информацию на советских граждан, испанцы решили не ввязываться в эту грязную историю и предложили заняться Лобковым американцам.
Людерсдорф дал указание резиденту ЦРУ в Испании взять под особый контроль поведение «Стрижа». Приказывалось, не входя с ним в контакт, силами резидентуры организовать наблюдение за объектом и его окружением и докладывать обо всем замеченном. Во всех действиях соблюдать строгую конспирацию и безопасность, привлекая к этой работе ограниченный круг опытных работников резидентуры.
Вскоре поступили новые данные: было установлено, что Валентина является женой шифровальщика КГБ в советском посольстве. Американцы к своему удивлению обнаружили, что эта любвеобильная отчаянная женщина ради денег не брезгует и иностранцами. Были отмечены, но не задокументированы ее контакты с одним арабом, владельцем лавки золотых и серебряных изделий. Две крашенные блондинки довольно часто посещали ювелирную лавку. В это же время на стареньком «мерседесе» подъезжал еще один араб, родственник хозяина магазина. Во время таких визитов, как правило, на двери лавки появлялась табличка с надписью «Закрыто». Второй блондинкой была Светлана Бойко, жена советского журналиста, заведующего корпунктом ТАСС в Испании.
