Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини
13 марта в Толедо, штат Огайо, группа студентов связала его промасленными веревками. Через сорок минут он освободился, но нигде нет упоминаний о том, что он когда-либо повторял подобный трюк. Более простой вызов последовал 15 марта, когда рабочие с завода корабельных котлов подарили Гудини один из самых больших котлов с крышкой и стальными скобами. На этот раз Гудини пришлось попотеть, перепиливая их. На освобождение ему понадобился час и двадцать минут. И артисту, и зрителям довелось блеснуть выносливостью и упорством. Но на Среднем Западе зрители, видимо, терпеливы.
В мае в Рочестере он совершил свой первый в этом году прыжок с моста. Двумя неделями позже в Питсбурге толпа примерно в сорок тысяч человек смотрела, как Гудини прыгает в наручниках с моста на 7-й улице.
К тому времени рекламные трюки превратились в рутину. С весны до осени — прыжки с мостов. Зимой — побеги из тюрем.)
26 августа Гарри прыгнул в залив Сан-Франциско со скованными за спиной руками и 75-фунтовым ядром, привязанным к ноге. Это был один из наиболее драматичных прыжков и, насколько можно судить, Гарри никогда не пытался повторить его. Но после прыжка в залив Гудини поразил горожан еще и освобождением из огромной картонной коробки, на которой члены комиссии оставили свои автографы, чтобы предотвратить подмену. Весь фокус, конечно, заключался в том, чтобы выйти из запечатанной коробки, не порвав ее и не оставив никаких следов.
Осенью Гудини работал в Лос-Анджелесе, где показал один из самых сенсационных трюков — освобождение из мешка для почты. В рекламном листке Гарри писал, что мешок заперт правительственным замком. Не знаю, можно ли принять на веру это заявление, ведь мастерство иллюзиониста — это всегда узаконенное мошенничество, так что он имеет полное право приврать в беседе с газетчиками. Мешки для почты в те дни делались из прочной парусины и снабжались кожаной откидной крышкой с накладной застежкой. Когда мешок был закрыт, сквозь клапана проходили ремни, на концах которых висел замок. Мешок был крепкий, и кожаная крышка прилегала слишком плотно, чтобы можно было справиться с замком, сидя внутри, даже при наличии ключа, который было запрещено выносить из здания почты. Судя по всему, трюк с мешком был тщательно подготовлен, но мы не знаем, каким способом Гудини освобождался на этот раз. Имея дело с висячими замками, он либо подменял их, либо использовал булавки или дубликаты ключей. Лишь в крайнем случае, когда замок оказывался особенно сложным, Гарри прибегал к помощи настоящей отмычки.
Оттиск ключа Гудини делал, спрятав в ладони кусочек сырого каучука, оправленный в металл. Члены комиссии до самого представления не выпускали замок из рук. Значит, Гарри сделал оттиск загодя. Он ничего не оставлял на волю случая.
Сидя в сумке, Гудини мог быстро достать ключ с привязанной к нему веревкой, протолкнуть его через прорезь в кожаной крышке и ценой больших усилий вставить в замочную скважину, а после освобождения запереть снова.
Иногда для пущего драматизма Гудини нанимал крикуна, который бахвалился, обещая раскрыть тайну трюка. Когда же его сажали в сумку, он принимался вопить и умолять, чтобы его выпустили, ибо в сумке нечем дышать. Это была старая уловка, придуманная еще в те времена, когда Гарри и Дэш выступали на Кони-Айленде.
По каким-то причинам освобождение из мешка привлекло зрителей. Один университетский профессор был настолько заинтригован, что купил почтовый мешок и попросил своих друзей закрыть его. Лишь почувствовав, что задыхается, он попросился на волю. Потом он начал исследовать трюк с научной точки зрения, измеряя сумку и пытаясь разгадать секрет опытным путем. И здесь он потерпел неудачу. Однако профессор был настойчив. Он купил другой мешок и попросил студентов разгадать эту головоломку. Какое-то время студенты университета только и говорили, что о Гудини и о мешке, но так и не нашли решения. Это был замечательный пример бессилия ученого в борьбе с трюкачом. Пытаясь объяснить какой-либо трюк с точки зрения науки, понять его очень сложно. Как догадаться, почему китайские кольца, например, проникают одно в другое? Наука тут не поможет, нужны знания о самих кольцах.
Однако на одной изобретательности трюкачу не выехать. К концу 1907 года публика, казалось, вдруг пресытилась разнообразными трюками Гудини. Зрители поняли, что он способен освободиться откуда угодно, и жаждали чего-нибудь нового. В залах, где выступал Гарри, стали появляться свободные места, и его охватила паника. Он мгновенно понял, что приелся публике. 20 января 1908 года в Сент-Луисе директор театра заявил Гарри, что он больше не «гвоздь программы».
Гудини изощрялся, как мог, но зритель не шел. В Кливленде он получил сокрушительный удар, увидев над своим именем в афише фамилию другого артиста. «Это конец», — сказал себе Гарри.
Но оставался самим собой. Трудиться и бороться — вот его кредо. И он ответил на вызов судьбы, придумав номер, несравненный по своему драматизму. Гудини объявил публике, что освободится из громадной, запертой на замок молочной фляги, наполненной водой.
21
Удивительный бидон
«Дамы и господа, мое последнее изобретение — молочная фляга. Я буду водворен в эту флягу, заполненную водой. Комиссия закроет висячие замки и положит ключи под свет рампы. Я попытаюсь освободиться. Если что-нибудь случится, если я не смогу выйти за определенное время, мои ассистенты распахнут занавеси, ворвутся в будку, разобьют флягу и сделают все возможное, чтобы спасти мою жизнь. Маэстро, музыку!»
Ассистенты Куколь и Викери вынесли флягу на сцену, держа ее за ручки, приклепанные к покатым бокам. Пока они ведрами наливали во флягу воду, Гудини отсутствовал. Вернулся он в купальном костюме.
К крышке фляги были приклепаны шесть крюков, которым соответствовали шесть скобок на горлышке. Ассистенты подняли Гудини, и он опустил ноги во флягу. Горлышко казалось тесным, но в конце концов ему удалось протиснуться внутрь. Когда его голова погрузилась в воду, та хлынула на брезент, расстеленный на сцене. Ассистенты стали торопить членов комиссии, чтобы те запирали замки.
Быстро соорудили будку, и под мрачные звуки оркестра, играющего «Спящий в глубине», зрители стали ждать. Прожекторы освещали занавес будки. Бессознательно зрители пытались сдерживать дыхание, но через полминуты сдались, громко переводя дух. Прошла минута, полторы, две, две с половиной. Напряжение росло. Три минуты. По залу пронесся стон. Напряжение стало практически невыносимым. Три с половиной минуты. Гудини раздвигает занавес и выходит из будки. По нему струится вода. За его спиной стоит фляга — запертая и, по-видимому, не претерпевшая никаких изменений.
Эта сенсация сразу вернула имя Гудини на афиши театров. Его опять стали писать гораздо более крупными буквами, чем имена других артистов. Вновь он стал получать самые крупные гонорары и пользоваться огромной популярностью. Молочная фляга возымела чудесное действие не только на зрителей, но и на карьеру Гудини.
Он преподнес публике нечто новое, заставил ее пережить глубокое волнение. В результате, там, где он выступал, в залах оставались только стоячие места. По ходу турне Гудини разработал другие номера, которые заняли почти все полтора часа программного времени. В качестве разминки он мог проделать номер со смирительной рубашкой, казалось, никогда он не надоедал зрителям. Но приходили Они смотреть флягу.
С тех пор многие из зрителей пытались задержать дыхание на столько времени, на сколько, предположительно, задерживал его Гудини. Он им подыгрывал. Перед тем, как крышку запирали, он предлагал им небольшое соревнование. Он будет оставаться под водой в течение одной минуты; все, кто хотел, приглашались на сцену, чтобы попытаться задержать дыхание на такое же время. Зрители сдавались один за другим. Наконец Гудини выныривал из фляги, отдуваясь и отбрасывая волосы с глаз.
Потом он приглашал залезть во флягу чемпионов по плаванию, но редко кому удавалось его победить: Гарри умел не дышать в течение трех минут.
Сделанный в Чикаго по чертежу Гарри бидон напоминал самый обыкновенный, с каким хозяйки ходят в лавку за молоком. Он имел около сорока двух дюймов в высоту, имел покатые бока и цилиндрическое горлышко. От пола до начала скоса — тридцать дюймов, сам скос — пять дюймов, прямое горлышко — оставшиеся семь. Швы были спаяны водонепроницаемым припоем. С двух сторон на скосах закреплено по ручке. Корпус фляги сужался внизу примерно на дюйм. Это была гениальная находка, ибо теперь никто не мог сказать, что фляга двойная, и Гарри вылезает из внутренней, просто поднимая внешнюю. Но фляга и впрямь была двойной, вся, за исключением скошенной части. Просто припой, скреплявший скос с цилиндрам корпуса, был ненастоящий. Стоило обследовать флягу изнутри, и этот припой можно было нащупать пальцами. Когда крышка захлопывалась, Гудини надавливал на нее снизу, она вместе с горлышком открывалась от корпуса.
