Леонид Иванов - Правда о «Смерш»
Задачи «Смерш» и военной контрразведки в принципе оставались теми же, что и в ходе боевых действий на территории Советского Союза. Так как готовилось крупное наступление, то особое внимание было обращено на сохранение в строгой тайне подготовки к этому наступлению. Особенно нас волновали возможные случаи измены. Не случайно командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н.Э. Берзарин лично мне поставил задачу: не допустить ни одного случая измены Родине при подготовке частей Красной Армии к наступлению на Варшавско-Берлинском направлении в январе 1945 года.
Декабрь 1944 и первую половину января 1945 года я непосредственно находился в боевых частях армии на переднем крае и организовывал работу по недопущению измены Родине. Как я указывал выше, в итоге нашей работы ни одного случая измены Родине на участке 5-й ударной армии не было, что существенно повысило внезапность нашего наступления на немцев.
Запомнилась работа по задержанию крупного военного преступника, проведенная в то время. Во время нашей работы в войсках 5-й ударной армии на Магнушевском плацдарме был установлен некий рядовой Петров — якобы радист немецкого разведоргана, действовавший в городе Херсоне. Был известен адрес дома в Херсоне, где он проживал. Для проверки того, действительно ли мы имеем дело с разыскиваемым агентом, в Херсон была послана фотография Петрова с целью его опознания хозяйкой дома, где он жил. Хозяйка его опознала. С целью недопущения его перехода к немцам он был задержан на двое суток.
Стали его допрашивать (тогда разрешалось допрашивать без возбуждения уголовного дела), и при этом выяснилось, что во время оккупации он все время был в Белоруссии. Выходит, что раз он вообще не был на Украине, то никак не мог быть в немецком разведоргане в городе Херсоне. Возникло сложное положение. Что делать? Как быть? Освобождать опасно и арестовывать нельзя.
Я решил его допросить сам. В ходе допроса неожиданно задал вопрос: не имел ли он второй фамилии? Вижу, что допрашиваемый заколебался, смутился. В конце концов он признал, что имел уличную кличку Бобок.
Товарищ, к которому я обратился с просьбой проверить это имя по разыскным книгам, перезвонил мне через несколько минут и, захлебываясь от радости, сообщил:
— Есть, есть такое имя! Есть Бобок!
Выяснилось, что Бобок проходит по розыску как человек, действительно живший в Белоруссии; где был в партизанском отряде. Из отряда он бежал к немцам, выдал им партизанские базы и людей, был принят на службу в качестве полицейского, принимал участие в расстрелах советских граждан, дослужился до должности заместителя начальника районной полиции. В ходе наступления советских войск в Белоруссии бежал вместе с немецкими войсками в район Кенигсберга.
Получив такие данные, вызываю его вновь и спрашиваю:
— Ты что ж, брат, молчишь? Был в партизанском отряде в Белоруссии, а не рассказываешь?
— Так вы ж о том не спрашиваете, — скромно отвечает тот.
В общем, дал он показания и о своих преступлениях на оккупированной территории, и о новом разведывательном задании, которое получил…
Бобок был арестован, а следовательно, были предотвращены тяжелые последствия для наших войск, к которым могли привести его шпионские действия.
Здесь я хотел бы сказать о трудностях содержания задержанных подозрительных лиц в полевых условиях. Скажем, оперработник задержал подозреваемого. Где его содержать и как охранять до отправки в тыл? Казалось бы, мелочь, а на самом деле как поступить?
Ведь камера для арестованных отсутствует, условия полевые, специально обученной охраны нет. Мы во время войны поступали так: вырывали яму глубиной три-четыре метра, на веревочной лестнице опускали подозреваемого, лестницу вытаскивали, ну а дальше — чтобы часовой сам ненароком не свалился в эту яму.
Также в освобожденной Польше осуществлялись мероприятия по разоружению частей и подразделений «Армии Крайовой» (АК), созданной польским эмигрантским правительством Миколайчика, пытавшегося руководить ситуацией из Лондона. Боевые действия против гитлеровских войск они предусмотрительно не вели. После вступления наших войск в Польшу эта армия оказалась у нас в тылу и представляла большую опасность. Ее части находились в лесах, были хорошо оснащены и вооружены, имели склады боеприпасов.
В январе 1945 года после освобождения Варшавы в наши руки попал один немецкий военнопленный, одетый в форму, значительно отличавшуюся от форм военной одежды немецких военнослужащих. Одет он был в добротную куртку зеленого цвета с разводами. Мы заинтересовались им и стали обстоятельно допрашивать. Оказалось, что он был одним из членов знаменитой террористическо-диверсионной организации Отто Скорцени, называвшейся «Ягд фербанд Ост». На допросах он показал, что в плен попало несколько десятков других участников этой организации.
По указанию полковника Н.М. Карпенко я объехал лагеря, где содержались немецкие военнопленные, и по необычной знакомой нам форме одежды выявил более 50 участников организации О. Скорцени. Замечу, что это были специально подготовленные диверсанты, многие из которых были озлоблены и не сломлены. Это был большой успех «Смерш».
Когда об этом факте было доложено в Управление контрразведки «Смерш» 1 — го Белорусского фронта, то там усомнились в достоверности наших сведений. Лично начальник управления «Смерш» фронта генерал-лейтенант А.А. Вадис звонил по этому поводу полковнику Карпенко. Тот подтвердил достоверность наших данных. После этого генерал Вадис дал указание доставить в управление «Смерш» фронта всех выявленных и задержанных участников организации «Ягд фербанд Ост» для обстоятельной работы с ними.
Я был назначен старшим опергруппы «Смерш» в прифронтовой полосе 5-й ударной армии по разоружению частей АК. Работа была ответственная и необычная, значение которой возрастало в условиях, когда наши войска активно готовились к наступательным операциям по освобождению Варшавы и овладению Берлином. Еженедельно о ходе и результатах этой работы составлялись доклады и шли лично к Сталину.
Еще раз возвращаясь к недоброй памяти немецкому агенту Таврину (агентурная кличка — Шило), скажу, что задержан он был сразу после его появления в нашем тылу. В этом деле обращает на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на серьезность задачи, поставленной перед Тавриным, на серьезную и длительную его подготовку, немцы допустили ряд элементарных, даже смешных ошибок.
В частности, размещение наград на груди агента не соответствовало правилам ношения орденов и медалей в Красной Армии. Так, ордена Александра Невского и Красной Звезды положено было носить на правой стороне груди, а у Таврина они оказались слева.
Это была ярко выраженная «засветка» агента, когда агент терпел провал сразу и по вине готовившей его группы специалистов.
Случай с Тавриным был далеко не единственным, когда противник допускал серьезные ошибки, быстро ведущие к провалу.
Интересно, что десантировали Таврина-Политова вместе с мотоциклом М-72 и сопровождающей его «капитаном» Шиловой с совершившего посадку в нашем тылу четырехмоторного самолета «Арадо 232». Интересен этот редкий тяжелый самолет был тем, что, имея более десятка стоек не убирающегося подфюзеляжного шасси, он мог садиться на сильно пересеченной местности.
В «Смерш» знали о готовящейся операции, правда, неизвестны были цели противника, поэтому вели с немцами активную радиоигру. Вел игру и абвер, проводивший отвлекающие операции. В последний момент немцы, подстраховавшись или в рамках своей контригры, уклонились от предложенной легенды и совершили посадку на 150 км севернее того места, где их ждали. Но это не помогло. Самолет на пробеге столкнулся с деревом и загорелся, диверсанты на мотоцикле были задержаны через полтора часа после посадки, экипаж из пяти человек также был вскоре пленен. Один член экипажа, оказавший сопротивление при задержании, был убит.
Возможно, что авария самолета провалила немецкую операцию, засветив место посадки и десантирования. Надо заметить, что операция проводилась немцами в очень плохую погоду при весьма ограниченной видимости. Но и при самых благоприятных условиях, при исключительном везении Таврин и его помощница не имели бы никаких шансов.
Несмотря на близившийся конец войны, «Смерш» вел крупные оперативные игры с противником.
Интересна операция, проводившаяся органами «Смерш» с сентября 1944 фактически до самого конца войны. После того, как в августе 1944 органами «Смерш» были пленены несколько агентов немецкой разведгруппы с рацией (помните финал прекрасной книги В. Богомолова «Момент истины»?), через немецкого радиста ушло сообщение. В сообщении говорилось, что удалось обнаружить и установить связь с несколькими группами немецких солдат и офицеров численностью более 1000 человек, «продолжающих борьбу в советском тылу». «Группы» мечтали прорваться на запад и просили помощи оружием и снаряжением. Подготовка радиоигры была тщательно спланирована, были использованы имена недавно плененных офицеров противника, числившихся у немцев пропавшими без вести, в частности, оберстлейтенанта Генриха Шерхорна, командира стрелкового батальона. Немецкая фронтовая разведка, проводившая операцию по нашему «приглашению», присвоила ей имя этого офицера — «Шерхорн».
