Ю. Ганковский - История вооруженных сил Афганистана 1747-1977
Слабость афганской армии, как и прежде, определялась наличием в ней значительного числа реакционно настроенных офицеров и генералов — выходцев из знати племен, недовольных реформами младоафганского правительства. Занимая ключевые посты в армии, при дворе и в государственном аппарате, они всеми силами противились новому внутри— и внешнеполитическому курсу Амануллы. Как справедливо подчеркивал И.М. Рейснер, «младоафганская группа получила в свое полновластное обладание всего одно ведомство иностранных дел, где ею были заняты все посты до министерского включительно. Большинство же министерских портфелей оказалось в руках старых влиятельных сардарских родов. Последние по своим взглядам были чужды нововведениям и реформам»[379]. Офицеров-младоафганцев в армии было крайне мало, и они, находясь в основном на низших ступеньках служебной лестницы, не могли составить серьезного противовеса консервативной армейской верхушке.
Политические и экономические преобразования Амануллы-хана при всей их объективной прогрессивности для конкретных условий Афганистана практически ничего не дали подавляющему большинству крестьянского населения страны и не улучшили его положения. Этот фактор предопределил антиправительственные умонастроения солдатских масс — представителей обездоленного крестьянства, что в целом усугубило ненадежность армии как опоры младоафганского режима.
Недовольство солдат существующим положением и их враждебное отношение к командирам и начальникам принимали в этот период в некоторых частях афганской армии характер открытых выступлений. Особенно неспокойно было в гарнизонах на севере страны. Причиной волнений рядового состава часто становилось уменьшение его и без того маленького жалованья, предпринимавшееся младоафганским правительством в поисках средств на осуществление различных проектов.
Есть все основания предполагать, что разложению афганской армия и укреплению среди ее личного состава антиправительственных настроений содействовали также и штатные муллы подразделений и частей, тесно связанные со своими духовными наставниками и учителями — высшим слоем мусульманских богословов — и проводившие в жизнь свою линию в армии.
Не последнюю роль в разложении и ослаблении афганской армии сыграла и антиамануллистская пропаганда, которую развернули среди населения и войск консервативно настроенные муллы и знать племен, пользуясь почти восьмимесячным отсутствием в стране Амануллы в период его заграничной поездки 1928 г. Не случайно, что вскоре после возвращения в страну Аманулла арестовал двух наиболее влиятельных религиозных деятелей — Хазрата Саида Шурбазара (Гул Ага Моджаддади) и его племянника по обвинению в антиправительственной агитации и сборе подписей под петицией, осуждавшей проводившиеся реформы.
Слабость военной опоры Амануллы-хана резко обнаружилась в период мятежа 1924–1925 гг. и восстаний 1928–1929 гг. Первый из них, поднятый в Хосте ханами племен мангал и джадран при непосредственной английской поддержке оружием и деньгами, продолжался более девяти месяцев. В самый решающий момент, когда мятежники предприняли поход на Кабул, военный министр Надир-хан отказался возглавить правительственные войска, что, естественно, не могло не оказать отрицательное воздействие на боеспособность армии и мобилизацию сил для разгрома восстания. В этих условиях Аманулла-хан, не полагаясь на пуштунские формирования армии, использовал против восставших племен воинские части из таджиков и хазарейцев, а также прибег к формированию отрядов добровольцев («федакаран») из числа приверженцев нового режима, которые сыграли заметную роль в ликвидации мятежа. Следует отметить, что достижению этой победы содействовала и своевременная помощь Советского Союза, предоставившего Афганистану самолеты и вооружение, а также советская политика добрососедства и дружбы.
Однако роковыми для младоафганцев явились восстания, вспыхнувшие осенью 1928 г., через несколько месяцев после возвращения Амануллы из заграничной поездки, и охватившие север и юго-восток страны. На юго-востоке мятеж был поднят ханами и муллами племени шинвари. Во главе северного антиправительственного фронта встал Бачаи Сакао — таджик по отцу и хазареец по матери, беглый унтер-офицер афганской армии, занимавшийся со своей шайкой разбоем на дорогах в районе Кухдамана (к северу от Кабула)[380].
Афганская армия оказалась неспособной противостоять повстанческим отрядам как из-за своей малочисленности (особенно гарнизон Кабула), так и некомпетентности высшего командования в вопросах организации и ведения контрпартизанской борьбы, но главным образом ввиду нежелания солдат сражаться в рядах правительственных войск и их массового перехода на сторону мятежников. Как писал В. Григорьян, часть кабульского гарнизона, пополненная за счет племени хугиани, при первом же столкновении перешла на сторону восставшего племени шинвари[381]. Некоторые офицеры были убиты солдатами или покинули свои подразделения и самоустранились от участия в боевых действиях.
В.М. Примаков следующим образом описывал те полные драматизма дни: «Гарнизон Кабула, состоявший из корпуса пехоты (около 6 тыс. человек) и дивизии гвардии был раздерган на части: половина гарнизона была отправлена в Джелалабад, около шести батальонов были посланы к Чарикару и разбиты отрядами Бачаи Сакао. В Кабуле оставалось около 2 полков пехоты и дивизия гвардии… Технические средства, находившиеся в Кабуле — итальянские бронемашины и полученная из Италии артиллерия, были плохо использованы отчасти из-за недостатка прислуги (артиллерия), отчасти из-за неуменья использовать боевую мощь (бронемашин)»[382].
В создавшейся обстановке, стремясь найти компромисс с восставшими, Аманулла-хан объявил 9 января 1929 г. об отказе от некоторых своих реформ, в частности отменил Закон о всеобщей воинской повинности. Однако сласти положение было уже нельзя. Бачаи Сакао захватил королевскую артиллерию и часть стрелкового оружия кабульского арсенала. В ночь на 13 января 1929 г. ополчение племени мангал, перейдя иа сторону мятежников, предрешило падение Кабула. Афганская армия распалась и фактически перестала существовать. Король Аманулла-хан вынужден был отречься от престола и через некоторое время эмигрировал в Европу.
Таким образом, правительству Амануллы-хана не удалось создать в лице армии и ее офицеров надежной опоры младоафганскому режиму. Более того, оно фактически лишило себя вооруженных сил в результате их опрометчивого сокращения с 98 тыс. в 1920 г. до примерно 10 тыс. в 1928 г.
Приход к власти династии Надира. Меры по укреплению социальной и военной опоры нового королевского режимаВ марте 1929 г. руководство борьбой против Бачаи Сакао взял на себя бывший военный министр Надир-хан, возвратившийся из Франции, где он находился на положении частного лица. С разрешения английских колониальных властей, которые к этому времени поняли бесперспективность поддержки Бачаи Сакао, Надир-хан набрал в полосе пуштунских племен к югу от афганской границы, а также в районе Хоста вооруженный отряд численностью в 12 тыс. человек, костяк которого составили ополченцы из вазиров. Под лозунгом «спасения родины от катастрофы» он выступил из Хоста на Кабул и 6 октября, разгромив силы Бачаи Сакао, овладел столицей. 15 октября Надир-хан был провозглашен королем Афганистана.
Новый афганский режим буквально с первого дня приступил к организации крепкой регулярной армии. Надир-шах и его окружение отчетливо понимали, что их власть не может быть прочной и длительной без надежной опоры в лице преданных династии командных кадров, без хорошо обученных и оснащенных современным оружием и техникой вооруженных сил. «Пpaвителвство, — говорилось в декларации Надир-шаха, — обращает самое серьезное внимание на этот вопрос, который является вопросом жизни и смерти Афганистана»[383]. Срочность мер по организации армии вызывалась, кроме того, необходимостью подавления все еще продолжавшихся восстаний племени шинвари в районе Джелалабада и народных волнений и бунтов в Мазари-Шарифе, Кандагаре, Газни и Кунаре[384], а также потребностью обеспечения независимости страны от империалистических посягательств.
В основу организации и подготовки регулярной афганской королевской армии были положены принципы, качественно отличные от предшествовавшего периода. Прежде всего это касалось назначения на ключевые армейские посты верных новой династии военных. Так, пост военного министра занял брат короля Шах Махмуд (впоследствии, с 1946 по 1953 г., премьер-министр Афганистана). Высший командный состав армии был подобран исключительно из представителей знатных ханских родов и крупных помещиков. Верховное командование афганской армией, как и прежде, сохранялось за королем.
