Алексей Полянский - СВР. Из жизни разведчиков
— Здравствуйте, — услышал я сзади чей-то голос. Повернулся и увидел мужчину в светло-сером костюме сафари и в темных солнцезащитных очках. С трудом узнал в нем Касема. Мы быстро поднялись по лестнице и вошли в небольшое уютное кафе.
Я хотел заказать еду, но Касем отказался, сказав, что недавно перекусил. Решили ограничиться кофе и сладостями. Как только принявший заказ официант отошел от нашего столика, Касем наклонился в мою сторону и тихо спросил:
— Вы говорили с послом?
— Да, доложил ему о беседе с вами и ваших предложениях. Но нам нужна дополнительная информация об организации, которую вы представляете. Пока у нас нет реальной картины о том, что же произошло в компартии. Пока мы не узнаем некоторые подробности как о самой партии, так и о ее фракции, никаких решений принято не будет. Поэтому я должен задать вам несколько вопросов.
Касему это явно не понравилось, но он все же попытался изобразить на лице улыбку и в знак согласия слегка кивнул головой. Где-то около получаса я вытягивал у него сведения о таиландской компартии и ее «промосковской фракции». От ответов на некоторые мои вопросы Касем ловко уходил, ограничиваясь общими рассуждениями. Ему не понравились вопросы об источниках финансирования партии и ее международных связях. Некоторые моменты создания фракции Касема и ее деятельности были неясны. Не удалось мне уличить Касема и в неточностях, которые он допустил, составляя список руководства компартии. Он доказывал, что один из руководителей, вопреки нашим сведениям, жив и здоров, а двое других действительно уезжали за границу, но к настоящему времени вернулись.
В завершение нашей беседы Касем сказал, что «промосковским» коммунистам срочно нужны деньги. Они, по его словам, отделившись от компартии Таиланда, остались без продовольствия, оружия и боеприпасов.
— Если вы не поможете моим людям, фашистский режим Кыкрита Прамота[2] уничтожит их, — сказал он. — Чтобы спасти тайских патриотов, нужно не менее ста тысяч долларов. Тогда мы сможем вооружиться и создать опорные базы. Поставьте этот вопрос перед Москвой. Когда вы сможете дать мне ответ?
— Я не могу назвать вам какой-то срок. Свяжемся снова через Утая.
На телеграмму резидентуры Центр ответил только через неделю. Мне рекомендавали в ходе последующих встреч с Касемом уходить от обсуждения финансовых вопросов, ставили новые информационные задания, призывали к тщательному соблюдению конспирации. Встречу с Касемом я запланировал на пятницу. В среду хотел позвонить Утаю. Но…
Во вторник около девяти вечера я услышал треск самло[3] у своего дома. Скрипнула калитка и я увидел во дворе человека под зонтом. Это был Утай.
Включив музыку в холле, я предложил гостю виски с содовой. Он удобно устроился в кресле и с удовольствием пригубил напиток. Потом достал из папки блокнот и стал быстро писать по-английски. Закончив, протянул мне его. Я прочитал:
«Касем хочет срочно видеть вас. У него к вам срочное дело. Сейчас он находится в доме наших друзей. Это в районе Национального стадиона. Ждет вас. Давайте поедем к нему сейчас, на вашей машине».
Я улыбнулся. Такой ход событий нас совершенно не устраивал. При данном варианте, в случае провокации, мое положение было очень уязвимым. Да и пойти на это без разрешения резидента я не мог. В том же блокноте я написал:
«Нет. Сегодня встречи не будет. Жду его завтра в час дня в кафе гостиницы „Виктори“.
Прочитав мою запись, Утай взял со стола зажигалку и сжег в пепельнице лист бумаги. Вежливо попрощавшись со мной, он быстро вышел из дома.
Предложение Утая о срочной встрече с Касемом насторожило резидента. Он долго молчал, потом стал прохаживаться по кабинету. Видимо, решал, выходить мне на встречу или нет.
— Все-таки надо встретиться, — наконец сказал он. — Выясните, в чем дело, выслушайте его внимательно. В беседе следуйте указаниям Центра.
— Наверное, эта встреча будет последней. Дело рискованное и никакой перспективы.
— Посмотрим. Вы только будьте осторожны. Не допустите провокации.
Ровно в час Касем уже сидел в кафе и, заметив меня, помахал рукой. Я увидел, что рядом с ним лежит толстый пакет из плотной бумаги, на котором было написано название одного из тайских издательств. В таких пакетах здесь обычно рассылают почтой книги подписчикам.
Поздоровавшись, Касем сразу же спросил меня, решен ли вопрос о предоставлении его организации финансовой помощи. Я ответил, что ему вряд ли стоит надеяться на получение от нас денег и попросил больше не касаться этой темы. Но, к моему удивлению, столь категоричный ответ ничуть не расстроил Касема. Он взял в руки пакет и тихо произнес.
— Здесь все о моей, партии. Копии организационных документов, списки активистов и прочее. Сюда я вложил письмо к вашему правительству с предложениями о сотрудничестве.
Я опешил. Такой «наборчик» не сулил мне ничего хорошего, попади я с ним в контрразведку. Чтобы немного успокоиться и отвлечься, я стал рассматривать посетителей кафе. За одним из столиков заметил знакомое лицо. Сидевший в компании трех крепких парней человек тоже взглянул на меня и улыбнулся. Я узнал «телохранителя» и кивнул ему.
Заметив это, Касем сказал.
— Вы, наверное, узнали Чавалита. Он отвечает у нас за вопросы безопасности. Я приказал ему сегодня «прикрывать» нашу встречу.
— Боитесь, что мы вас похитим и отправим в Москву?
Касем рассмеялся.
— Я был бы доволен таким исходом.
— Зачем же тогда здесь Чавалит и его ребята? Если кто-то из ваших проинформировал полицию, что вы собираетесь передать советскому представителю документы, полностью раскрывающие возглавляемую вами партию, то вряд ли группа Чавалита сможет что-то сделать.
Касем был явно не готов к такой реакции с моей стороны.
— У нас нет предателей, — резко сказал он.
— Надеюсь, что это так. Но, тем не менее, я не могу подвергать риску ни себя, ни вас. Если что-то случится и документы попадут в полицию, это не только поставит под удар вашу партию, но и скомпрометирует мою страну.
— Вы зря беспокоитесь, ничего не случится. Возьмите документы.
С этими словами он подвинул пакет в мою сторону. Я поднялся из-за стола и сказал.
— Вынужден закончить нашу беседу. Этот пакет вы сможете передать в посольство, в частности, через Утая, который часто приходит туда за литературой.
Касем заметно нервничал, но больше не сказал мне ничего.
— Стопроцентная провокация, — заключил резидент, выслушав мой рассказ. — Им нужно было захватить вас с этими документами. Сначала хотели заманить в какой-то дом, а затем попробовали всучить их вам в кафе.
Такое же мнение высказал и Центр, который сделал вывод, что Касем и Утай являются агентами таиландской контрразведки и приказал мне прекратить контакты с ними. Но они и сами к этим контактам больше не стремились. Утай при встречах со мной вежливо раскланивался, но не пытался завести разговор. Мне казалось, что он ждет, когда я сам подойду к нему и попрошу организовать встречу с Касемом.
Я уже стал понемногу забывать об этих беспокойных днях, но через несколько месяцев увидел в газете фото Касема. Сообщалось, что он баллотируется в парламент от одной из партий левого толка. Я не мог ошибиться, это был действительно он. Только на этот раз у него были другие имя и фамилия. Подтвердилось и мое первоначальное предположение, что он мусульманин и выходец с таиландского юга. Такое резкое изменение в политической карьере моего знакомого наводило на мысль, что этот человек мог вполне быть агентом местных спецслужб, действовавшим в левом движении.
Но это только домыслы и предположения. С тех прошло больше двадцати лет и я часто задавался вопросом: что это были за люди? Настоящие коммунистические повстанцы, полицейские провокаторы, аферисты-вымогатели? А может быть они действовали во всех этих ипостасях?
Окутанные дымом танки и бронетранспортеры стальным полукругом блокировали здание штаба сухопутных войск таиландской армии. Люди прижимались к металлической ограде, на которую забрались несколько операторов с телекамерами и фотоаппаратами. Они выбрали самое удобное место для съемки участников столь традиционного для Таиланда «осеннего» военного переворота, который пришелся на этот раз на сентябрь 1985 года.
Полицейские, журналисты, попавшие в эту западню случайные прохожие и просто зеваки, стали медленно отходить от ограды и ложиться на газон, видимо, полагая, что мятежники могут в любую минуту открыть огонь.
Так оно и случилось. Один из танков стал медленно поворачивать башню, а потом неожиданно дал залп шрапнелью, то ли для того, чтобы пригрозить офицерам штаба и заставить их сдаться, то ли чтобы разогнать неугомонных операторов и фоторепортеров. Но шрапнель ударила не только по кронам деревьев. У ограды стали падать люди…
