Софья Дубинская - Следы неизвестного
— Мартынов, останься!
Придержав рванувшегося вперед Чеидзе, Михаил первым вошел в зал. За высоким барьером — столы кассиров с беспорядочно набросанными бумагами. Два стула лежат на полу. Дверца одного сейфа распахнута настежь, у другого — едва прикрыта. Возле него, раскрыв металлические челюсти, валяется инкассаторская сумка.
Стараясь ничего не трогать, Михаил прошел за барьер, в коридорчик, ведущий к служебным комнатам. Там слышались голоса. Шилов заглянул в кабинет заведующей — пусто. Следующая дверь по этой стороне — то ли кладовка, то ли туалет. Из-за нее и доносился приглушенный разговор.
Михаил постучал:
— Милиция! Выходите!
— Откройте нас! Мы закрыты… Откройте дверь!
Михаил отодвинул щеколду и, отступив шаг назад, скомандовал:
— Выходите!
Первой показалась пожилая женщина. Бледная, пряди волос беспорядочно переплелись над щекой, дрожащие пальцы придерживают почти оторванный манжет строгого платья. Увидев милицейскую форму, она покачнулась, схватилась руками за горло и, уткнувшись головой в стену, разрыдалась. Второй выходила девушка в ярком свитере с пышной светлой прической. Она подхватила женщину под локоть:
— Ну, Клавдия Михайловна!.. Ну не надо!..
Из-за двери показалась еще одна девушка.
— Вы из милиции? Поздно.
…Сысоев выглядел помолодевшим. Шло первое из вновь отвоеванных им дежурств, и старший следователь, подшивая и нумеруя листы законченного дела, наводя порядок в сейфе, выписывая повестки, — словом, занимаясь бумажной канителью, на которую обычно тратишь массу никем не планируемого, но реально необходимого времени, не переставал чувствовать присутствие на столе телефона. Когда аппарат надтреснуто тренькал, Сысоев бросал все дела, с удовольствием снимал трубку и торжественно сообщал:
— Дежурный следователь Сысоев слушает!
И было ему это очень приятно.
Отслужив в органах без малого тридцать лет, добавив к майорской еще одну звезду, Сергей Аверьянович вдруг почувствовал однажды, что обстановка вокруг него неудержимо меняется. Сначала он это заметил по делам. Они стали попадать к нему из уголовного розыска подготовленными с такой предусмотрительностью, о какой в прежние времена он только мечтал. Юридическое закрепление доказательств — основной его труд — все более становилось бумагописанием; такие четкие показания давали свидетели и подследственные. Послушав несколько раз, как приговор суда почти полностью повторяет строгую логику его обвинительных заключений, втайне порадовавшись поначалу легкости, с какой были закончены эти дела, Сысоев потом призадумался. Вспомнил, что вот уже несколько лет ни одно торжественное собрание не проходило, чтоб его, «нашего ветерана», не усадили в президиум. Другие следователи — по двое в комнате, ему — хоть маленький, но отдельный кабинет, дверь в дверь с кабинетом начальника областного следственного отдела. От самого же начальника — подчеркнутое уважение: «Вот, знакомьтесь, ветеран отдела Сергей Аверьянович. Я после университета к нему на выучку пришел, даром, что он тогда был еще с неполным средним — зато уже опыт, опыт какой!» Услышал это раз — принял как должное. А когда и два, и три услышал невольно подумал: «Чего бы это? Никак к пенсии меня готовят?»
Начал приглядываться. У других по шесть-семь дел одновременно, у него — три-четыре. А то вот еще заботу проявили: «Сергей Аверьянович, зачем вам самому печатать — отдайте машинистке». И утащили у него «Прогресс», механизм такой же пожилой, как он сам, но удивительно прикладистый. Тыкаешь в него пальцами, а мысли так и текут сами…
Когда — «в связи с особыми поручениями» — Сысоева один раз исключили из графика суточных дежурств, а в следующий месяц сделали то же, уже не объясняя причин, старший следователь решил взбунтоваться. Выбрившись так, что кожу на скулах снял, надев вместо повседневного штатского костюма мундир, он явился на работу и половину дня прислушивался, не перестанут ли гудеть голоса в кабинете начальника. Улучив паузу, постучал в дверь:
— Разрешите, товарищ полковник?
Блоков, увидев сияние мундирных пуговиц и пестроту наградных планок на груди, удивленно дернул бровью:
— Входи, Сергей Аверьянович. Присаживайся.
Сысоев, однако, садиться не стал. Он чуть не строевым подошел к столу и положил перед начальником папку:
— Разрешите согласовать два представления, товарищ полковник.
Блоков прочитал бумаги — они, разумеется, были в полном порядке — и снова недоуменно поглядел на Сысоева:
— Все правильно, Сергей Аверьянович… Да ты присядь. Как дома-то, все здоровы?
— Так точно, — отрапортовал Сысоев, глядя в окно и продолжая стоять.
— Гм… — Блоков ничего не понимал. — Ты что это такой… уставной? Случилось что?
— Никак нет, — по-прежнему в окно доложил Сысоев.
— О-о, значит, дело швах.
Блоков поднялся из-за стола, взял Сысоева под руку и повел к стульям, выстроившимся у стены.
— Садись, садись… В чем дело?
Сысоев покрутил шеей, сдавленной галстуком, и неожиданно для себя дал заливистого разобиженного петуха:
— Если мне пора…
Смущенно остановился, долго прокашливался, потом сиплым баском досказал:
— …на пенсию, так ты мне, Алексей Матвеевич, прямо скажи. Поперек дороги я никому стоять не хочу. А нужен я — так и работу дай настоящую…
Людей в областном следственном отделе, как всегда, было мало для того количества дел, которое здесь перемалывалось. Потому ходатайство Сысоева было удовлетворено на другой же день, и даже более чем полностью.
Опять не закрывалась дверь — очередью шли свидетели. Опять приходилось и есть, и спать на бегу. Опять ежевечерне звонил домой: «Извини, сегодня задержусь…
Словом, вернулось то состояние постоянной напряженности, постоянной нехватки времени, постоянной усталости, без которого, однако, жизнь — не жизнь, а сплошная отставка.
И вот сейчас, двигая вперед на привычном пределе мощности, — а сердчишко уже явно не то, и кости, видно к погоде, занудно болят — подполковник Сысоев тем не менее с удовольствием сообщил в трубку:
— Дежурный следователь слушает.
— Сергей Аверьянович, — донесся голос Горчакова. — Ограбление сберкассы. Инспектор уголовного розыска извещен. Проводника с собакой нужно?
Кости сразу успокоились. Исчезли всякие сердечные покалывания.
— Да, нужно. Созвонитесь с дежурным экспертом НТО, пусть побудет на связи. Жертв нет? Понял. Место происшествия под охраной? Спускаюсь.
Инспектора уголовного розыска Чернова нашел уже у выхода.
— Ну, Дмитрий, сегодня нам будет работка…
Возле машины их догнал выбежавший из дежурной комнаты капитан Горчаков:
— Проводник выехал к месту происшествия.
— Давно?
— Только что.
— Да нет, происшествие давно обнаружили?
Горчаков поднес часы к глазам.
— Сигнализация — четырнадцать… нет, теперь пятнадцать минут назад сработала. Подтверждение помощника с места происшествия — шесть минут спустя.
— Сколько грабителей? Приметы есть?
— Двое. Приметы самые общие. Один в куртке и вязаной шапочке с козырьком, у другого — пальто, ушанка.
Все равно передайте патрульным машинам и постовым.
— Уже.
Машина, чуть не ткнув бампером газик, на котором приехал помощник дежурного, остановилась у сберкассы. Сысоев, пока шел к двери, увидел, что у газетного киоска что-то спрашивает у продавщицы милиционер Климков. «Работает…» Из соседнего с кассой подъезда вышел Беляк и будто не спеша прошел в следующий. «И здесь работают». Чуть в стороне Рыжухин разговаривал с двумя остановившимися было девушками.
— Только подошли?.. Ну, счастливо погулять! — донесся его голос.
Неброская, незаметная постороннему глазу, в городе уже стремительно разворачивалась работа, называемая личным сыском. Все так же мерно мигают синим глазом патрульные машины, по-прежнему внешне невозмутимы постовые. Но система охраны правопорядка уже действует, пользуясь пока скудной, чрезвычайно скудной информацией.
Ничего. Будет информация!
Сысоев вошел в сберкассу и, пропустив Чернова, аккуратно прикрыл дверь, не трогая металлическую ручку.
— Здравия желаю, — поздоровался Чеидзе. Он стоял у входа.
— Так и висела? — кивнул Сысоев на табличку «Закрыто».
— Так точно.
Подошел помощник дежурного Михаил Шилов и вполголоса доложил о своих действиях.
Сысоеву было приятно чувствовать слаженность — при всем разнообразии действий — многих служб и множества людей, высокую профессиональную культуру в работе умных помощников.
Прибыл проводник с собакой. Но их сразу пришлось отправить обратно. След терялся за порогом: непрерывный поток прохожих в эти часы пик, резкий запах отработанных газов от автомашин исключали работу Султана. Пес дважды крутнулся у ступенек невысокого крыльца и, нервно повизгивая, заметался то в одну, то в другую сторону.
