Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории
Таким образом, именно благодаря колониям республика смогла развить морскую торговлю. Голландия монополизировала доставку всех товаров с Востока. Изделия и специи из Азии ежегодно доставлялись ею в Европу на сумму в 16 миллионов франков. Могущественная Ост-Индская компания, основанная в 1602 году, создала в Азии империю за счет владений, отнятых у португальцев. Овладев в 1650 году мысом Доброй Надежды, что обеспечило перевалочный пункт для ее кораблей, компания утвердила свой суверенитет над Цейлоном, над Малабарским (западным) и Коромандельским (восточным) берегами Индостана. Она поставила под свое правление Батавию и распространила торговое мореходство до Китая и Японии. Между тем Вест– Индская компания, основанная раньше, но просуществовавшая меньший срок, располагала 800 военными и торговыми кораблями. Она использовала их для захвата остатков португальских владений на берегах Гвианы и Бразилии.
Соединенные провинции стали, таким образом, складом, в котором были собраны изделия всех стран.
Голландские колонии в это время были разбросаны в восточных морях, в Индии, Малакке, на Яве, Суматре, Молуккских и других островах обширного архипелага, расположенного к северу от Австралии. Голландцы имели владения на западном побережье Африки и, кроме того, распоряжались Новым Амстердамом (имеется в виду город, основанный в 1626 году, отбитый в 1664 англичанами и переименованный ими в Нью-Йорк. В 1673 году голландцы его снова отбили, но в 1674 году все же уступили англичанам, а Новый Амстердам появился на севере Южной Америки, в Гвиане (он и теперь существует как Нью-Амстердам в Гайане). – Ред.). В Южной Америке голландская Вест-Индская компания захватила почти 1700 километров побережья в Северо-Восточной Бразилии. Однако впоследствии голландцы утратили большую его часть (после 1624–1630 годов голландцы продержались здесь четверть века, но были изгнаны португальцами, как и из Португальской Анголы в Африке, которой голландцы временно владели в 1640–1648 годах. – Ред.).
Соединенные провинции обязаны своей известностью и мощью накопленному (и награбленному) богатству и флоту. Море, бившееся в их берега как злейший враг, было укрощено и превращено в полезного слугу. Суша же должна была доказать невозможность их существования. Они вели продолжительную и яростную борьбу с врагом более жестоким, чем море, – Испанским королевством. Успешный исход этой борьбы сулил Нидерландам обманчивую надежду на мир и покой, но прозвучал похоронный звон Голландской республике. Пока мощь Испании оставалась незыблемой или, по крайней мере, достаточной для того, чтобы продолжать внушать страх, как это было с давних пор, интересам Англии и Франции, которые подвергались испанскому давлению и интригам, отвечали сильные и независимые Соединенные провинции. Когда же могущество Испании пало, – а повторные унижения показали, что ее упадок не мнимый, но реальный, – место страха заняли иные эмоции и действия. Англия завидовала преобладанию Голландии в торговле и мореходстве. Франция претендовала на южные Испанские Нидерланды (будущая Бельгия). У Соединенных провинций имелись основания противиться как Франции, так и Англии.
Под совместным давлением двух соперничающих стран вскоре обнаружились присущие Соединенным провинциям слабости. Из-за их уязвимости к нападению со стороны суши, малочисленности населения, властей, плохо приспособленных к усилиям по сплочению народа и, кроме того, к мерам по подготовке к войне, упадок республики и страны оказался еще более ошеломляющим и скорым, чем их возвышение. Однако в 1660 году никаких признаков грядущего падения еще не наблюдалось. Республика все еще находилась в первом ряду великих европейских держав. Если первая война с Англией 1652–1654 годов вскрыла состояние неподготовленности, странное для военного флота, который до этого смирил гордость Испании как владычицы морей, то, с другой стороны, Провинции в 1657 году успешно дали отпор посягательствам Франции на свою торговлю. Годом позже «их вмешательство на Балтике в конфликт между Данией и Швецией помешало Швеции навязать Северу свое господство, которое явилось бы для голландцев катастрофой. Голландцы вынудили шведов оставить открытым проход в Балтику, где продолжали хозяйничать. Ни один флот не был способен оспорить их контроль над этим регионом. Превосходство их флота, мощь сухопутной армии, мастерство и твердость их дипломатии обеспечивали признание высокой репутации их правительства. Ослабленные и униженные недавней войной с Англией, они стали в ряды великих держав. В это время на английском престоле был восстановлен Карл II».
Общие черты государственного устройства Голландии уже упоминались, следует их только напомнить. Это была свободная конфедерация, управляемая тем, что называют, возможно неточно, торговой аристократией, со всей присущей этому сословию робостью, поскольку оно всегда рисковало много потерять в войне. Влияние двух факторов, фракционной вражды и коммерческого духа, на военный флот было крайне вредоносным. Его не оставили просто в покое. Возникло неизбежное соперничество во флоте, который скорее представлял собой морскую коалицию, чем единый флот. У его офицеров сохранилось лишь немного от прежнего боевого духа. Более героического народа, чем голландцы, на свете не было (личное мнение автора. – Ред.). Летописи голландских морских сражений дают примеры отчаянной смелости и мужества, которые нигде не были превзойдены и, возможно, не найдут себе равных. Но они также демонстрируют примеры дезертирства и должностных преступлений, которые свидетельствуют о недостатке боевого духа, очевидно из-за отсутствия профессиональной гордости и подготовки. Профессиональная подготовка редко встречалась в любом флоте того времени, но в монархических странах ее место занимало чувство принадлежности к военной касте. Остается заметить, что власть, достаточно слабая по вышеупомянутым причинам, еще более слабела из-за раскола голландцев на две большие фракции, люто ненавидевшие друг друга. Одна из них, партия торговцев (бургомистров), тогда во власти, выступала за конфедеративную республику, уже упоминавшуюся. Другая партия добивалась монархического правления под властью Оранского дома. Республиканская партия, по возможности, стремилась к союзу с Францией, а также к созданию сильного флота. Партия оранжистов предпочитала Англию, с королевской династией которой был тесно связан герцог Оранский, а также выступала за создание мощной сухопутной армии. В этих условиях сравнительно малочисленные по населению в 1660 году Соединенные провинции, с их огромным богатством и внешней активностью, напоминали человека, поддерживающего себя возбуждающими средствами. Сила фракции не беспредельна, но поражает то, что небольшая страна, значительно уступающая по численности населения и Англии, и Франции, выдерживала давление одной из этих держав, а в течение двух лет обеих сразу, объединившихся в союз. Причем эту страну не только не уничтожили, но она даже не утратила своего места в Европе. Соединенные провинции обязаны этим изумительным результатом отчасти одному-двум деятелям, но главным образом морской силе.
Состояние Англии с точки зрения ее готовности включиться в неизбежную борьбу отличалось от того, каким оно было в Голландии и Франции. Xотя Англия была страной с монархическим правлением, где король располагал значительной реальной властью, монарх не мог руководить политикой королевства исключительно по собственной воле. Ему приходилось считаться – от чего был свободен Людовик – с настроениями и пожеланиями народа. Того, чего добился Людовик для Франции, он добился для себя. Слава Франции была его славой. Карл II стремился прежде всего к собственной выгоде, затем к выгоде Англии. Но, помня о прошлом, он был полон решимости в первую очередь не повторить судьбы своего отца (которому в 1649 году отрубили голову) и своей собственной ссылки. Поэтому, когда угроза надвигалась вплотную, он подчинялся настроениям английского народа. Сам Карл II ненавидел Голландию. Ненавидел эту страну, как республику, ненавидел ее правительство, которое противилось внутри страны родственной ему Оранской династии, и еще ненавидел ее (больше всего!) за то, что во время его изгнания республика, связанная условием мирного соглашения с Кромвелем, держала изгнанника подальше от своих границ. К Франции Карла II притягивали политические симпатии к потенциальному самодержавному правителю, возможно, его католические пристрастия и, больше всего, деньги, которые платил ему Людовик XIV, частично освободивший английского короля от контроля парламента. Следуя своим предпочтениям, Карл II был вынужден принимать во внимание пожелания своих подданных. Англичане, имевшие те же расовые корни, что и голландцы (германские. – Ред.), и находившиеся в том же положении, являлись признанными соперниками голландцев в борьбе за преобладание на море и в торговле. Поскольку голландцы лидировали в этом соперничестве, англичане еще больше распалялись и озлоблялись. Особое основание для обиды Англия находила в поведении голландской Ост-Индской компании, «которая претендовала на монополию торговли с Востоком и обязывала князьков далеких стран, с которыми имела дело, закрыть свои княжества для связей с другими иностранными государствами. Их отлучили, таким образом, не только от голландских колоний, но и от всей Ост-Индии и Вест-Индии». Сознавая, что они потенциально сильнее, англичане хотели также контролировать поведение голландских политиков. Во время существования Английской республики они даже стремились навязать Голландии союз двух государств. Вначале, следовательно, чувства соперничества и вражды англичан к голландцам отвечали настроениям короля, тем более что несколько лет Франция не вызывала страха на континенте. Как только, однако, повсюду на себе ощутили агрессивную политику Людовика XIV, англичане (как знать, так и простой народ) увидели в этой политике ту же самую большую опасность, которую столетие назад представляла собой Испания. Переход Испанских Нидерландов под власть Франции обозначил бы тенденцию к подчинению себе этой державой Европы и, особенно, явился бы ударом по морской мощи Голландии и Англии, потому что нельзя было предположить, что Людовик позволит оставаться закрытыми Шельде и порту Антверпен, какими они стали по соглашению, вырванному Голландией у ослабленной Испании. Возобновление торговли этим крупным городом явилось бы серьезным ударом, как по Амстердаму, так и по Лондону. С оживлением врожденной неприязни к Франции заговорили узы родства. Вернулась память о былом альянсе против испанской тирании, оставалось сходство религиозной веры – все это сближало обе державы. В то же время энергичные и системные действия Кольбера по строительству торгового и военного флота Франции вызывали подозрительность двух морских держав. Соперничая между собой, они инстинктивно настроились против третьей страны, вторгавшейся в их сферу господства. Под воздействием всех этих обстоятельств Карл II не мог противиться настроениям своих подданных. Конфликты между Англией и Голландией прекратились. После смерти Карла за ними последовал тесный союз.
