Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №8 за 2003 год
К 1 марта 1950 года Народная армия Северной Кореи (КНА) выросла почти вдвое. Глава Южной Кореи Ли Сын Ман и его окружение также готовили свою армию к «объединению» – свидетельством тому были его письма доктору Р.Т. Оливеру (представитель Ли Сын Мана в США) и послу Южной Кореи в США Чо Бён Оку, датированные концом октября 1949 года, в которых излагался план насильственного слияния.
Впрочем, несмотря на сложность обстановки, руководитель КНДР Ким Ир Сен, вдохновленный размахом революционного движения в соседнем Китае, был совершенно уверен, что стоит только войскам КНА перейти 38-ю параллель, как население Южной Кореи с радостью встретит своих «освободителей». Уверенность эта подкреплялась еще и тем обстоятельством, что, как ему было известно, режим Ли Сын Мана был крайне непопулярен среди южан, да и покровительствовавшие ему американцы не вызывали у них никакого восторга. Еще одним, и весьма весомым, поводом для надежд на скорое разрешение ситуации в пользу северян стало для военно-политической верхушки КНДР и то, что именно в 1949 году, в августе месяце, Советский Союз на три года раньше ожидавшегося американской разведкой срока взорвал атомную бомбу, заявив о себе тем самым как о грозном сопернике капиталистического Запада и могущественном союзнике своего демократического соседа.
Затишье перед бурейДню начала военных действий в Корейском регионе предшествовали многочисленные приграничные вооруженные конфликты, провоцировавшиеся обеими сторонами и достигшие своего апогея ко второй половине 1949 года. Одновременно с этим вдоль пресловутой 38-й параллели с обеих сторон осуществлялась концентрация противостоящих войск. Причем соотношение сил накануне начала военных действий было в пользу северян: по артиллерии – в 1,1 раза, самолетам – в 1,2, по пехоте – в 1,3, а по танкам и САУ – в 5,9 раза.
Советский Союз, всесторонне, в том числе и в вопросах военного вооружения КНА, поддерживающий идеи Ким Ир Сена об объединении Кореи, не мог оставаться в стороне от происходящих событий, хотя и Сталин, и его ближайшее окружение прекрасно осознавали, насколько рискованно было оказаться вовлеченными в борьбу с США.
В марте 1949 года делегация КНДР прибыла в Москву. Ким Ир Сен был полон решимости подписать военный пакт под названием «Договор о дружбе». Но в Москве это посчитали преждевременным. В тот момент в Китае еще продолжалась гражданская война, а, по мнению Сталина, только победа китайской революции создавала реальные предпосылки для объединения Кореи. А потому решено было подписать соглашение об экономическом и культурном сотрудничестве, военное же – предпочли пока не выпячивать.
Но Ким Ир Сен торопился. 19 января 1950 года посол СССР в КНДР Т.Ф. Штыков в шифровке сообщил Сталину: «Вечером в китайском посольстве был прием. Во время него Ким Ир Сен сказал мне следующее: теперь, когда освобождение Китая завершилось, на очереди стоит вопрос освобождения Кореи. Ему, Ким Ир Сену, надо побывать у Сталина и спросить разрешения на наступление для освобождения Южной Кореи. Мао обещал помочь».
На это Сталин 30 января ответил: «Дело серьезное, требует большой подготовки. Надо сделать так, чтобы был минимум риска. Готов принять».
Как свидетельствуют некоторые документы, 8 апреля года Ким Ир Сен вместе с министром иностранных дел Пак Хен Ён тайно прибыл в Москву и привез с собой примерный план наступления на Юг. Сталин же, будучи политиком осторожным, дал свое согласие не сразу, а только после того, как на совместные боевые действия было получено согласие Пекина. Подготовка к операции стала вестись форсированными темпами.
По другую сторону 38-й параллели тоже не сидели сложа руки. В итоге участились пограничные стычки. Активизировались и американцы. За несколько дней до начала войны в столицу Южной Кореи Сеул с инспекцией прибыл советник госдепартамента Джон Ф. Даллес. Стоя в своем безупречном костюме и шляпе-котелке под палящими лучами летнего солнца, Даллес смотрел на мирный пейзаж по ту сторону границы и слушал заверения сопровождавших его южнокорейских офицеров в том, что в случае вторжения враг будет «наголову разбит еще до того, как перейдет границу». А выслушав, заявил, что если хотя бы две недели после начала боевых действий им удастся продержаться, то «все пойдет гладко»…
Тем временем в приграничных районах КНДР в целях оперативной маскировки предстоявшей наступательной операции было разыграно крупное войсковое учение, в ходе которого было осуществлено скрытное сосредоточение войсковых группировок на направлениях предстоящих действий.
А 25 июня в 4.40 войска КНА перешли границу и атаковали противника по всему фронту. На следующий день, обосновывая правомочность этих действий, Ким Ир Сен заявил, что войска Южной Кореи напали на позиции КНА и спровоцировали ее переход в контрнаступление…
Документ
«Товарищу Захарову (в то время – начальник ГРУ. – Прим. авторов). Только лично.
Докладываю о подготовке и ходе военных действий КНА. Все подготовительные мероприятия к операции были закончены к 24 июня. 24 июня был вручен приказ командирам дивизий о «Д» и «Ч». В войсках был зачитан политический приказ министра обороны, в котором указывалось, что Южнокорейская армия спровоцировала военное нападение, нарушив 38-ю параллель, что правительство КНДР отдало приказ о переходе в контрнаступление Корейской народной армии. Приказ о контрнаступлении солдатами и офицерами Корейской народной армии был встречен с большим подъемом. Войска в исходное положение вышли к 24 часам 24 июня. Военные действия начались в 4 часа 40 минут местного времени. Артподготовка проводилась в течение 20—40 минут в виде прямой наводки и десятиминутного артналета. Пехота поднялась и дружно пошла в атаку. В первые три часа отдельные части и соединения продвинулись от 3 до 5 км. Штыков, 26 июня 1950».
Ответный ходУже 25 июня правительство США поставило корейский вопрос на обсуждение в Совете Безопасности ООН, который 27 июня принял резолюцию о необходимости оказания срочной военной помощи Южной Корее со стороны государств – членов ООН. Эта резолюция была принята в отсутствие представителей как СССР, так и КНДР (советский представитель, по указанию Сталина, бойкотировал заседания СБ в знак протеста против того, что место Китая в ООН занимал гоминьдановский представитель).
В тот же день президент США Гарри Трумэн отдал приказ о вступлении американских ВВС и ВМС, дислоцированных на Дальнем Востоке, в боевые действия против КНДР, а позже санкционировал и действия сухопутных войск.
7 июля СБ ООН проголосовал за решение обратиться с просьбой ко всем государствам – членам ООН предоставить свои вооруженные силы в соответствии с ранее принятыми резолюциями в распоряжение созданного США объединенного командования многонациональных сил ООН (МНС ООН). В итоге свои воинские формирования послали 16 государств и еще 5 – медицинские подразделения.
Несмотря на столь активные действия американской администрации, Южная Корея вплоть до начала 1950 года не занимала первых мест в числе американских стратегических приоритетов на Дальнем Востоке. Во всяком случае, во время своего выступления 12 января 1950 года в национальном пресс-клубе в Вашингтоне госсекретарь США Дин Ачесон недвусмысленно заявил, что Южная Корея находится за пределами «оборонительного периметра» США. И речь эта, безусловно, была учтена лидерами СССР и КНР, однако ими не был взят в расчет (а скорее, это не было известно) другой факт. В марте 1950-го Совет Национальной безопасности США подготовил директиву (СНБ-68), в которой правительству рекомендовалось жестко сдерживать коммунизм повсюду в любой точке мира, не делая различия между «жизненно важными и периферийными интересами». Эта директива в корне меняла подход США к защите Южной Кореи.
Воздушная войнаБоевая задача советского 64-го истребительно-авиационного корпуса заключалась в «прикрытии от ударов авиации противника с воздуха мостов, переправ, гидроэлектростанций, аэродромов, а также объектов тыла и коммуникаций корейско-китайских войск в Северной Корее до рубежа Пхеньян – Гензан». Одновременно с этим корпус должен был «быть в готовности к отражению во взаимодействии с частями китайской авиации возможных ударов противника по основным административным и промышленным центрам Северо-Восточного Китая на мукденском направлении».
До ноября 1951 года 64-й иак организационно входил в состав оперативной группы советских ВВС на территории Китая, затем взаимодействовал с Объединенной китайско-корейской воздушной армией. Кроме того, во второй и третьей линиях для наращивания сил и прикрытия аэродромов использовались еще четыре китайские авиадивизии. Советские летчики были одеты в китайскую форму, а на самолетах были нанесены опознавательные знаки ВВС НОАК. Основными боевыми самолетами, бывшими на вооружении корпуса, были реактивные самолеты МиГ-15 и МиГ-15-бис, которые в боевых условиях проходили своеобразную «обкатку» против новейших образцов американских истребителей, среди которых выделялся Ф-86 «Сейбрджет», появившийся на фронте в 1951 году. Район, где действовали советские летчики, американцы прозвали «Аллеей МиГов». Над этой «Аллеей» силами 64-го корпуса было сбито 1 309 самолетов противника, в том числе в воздушных боях – 1 097, и огнем зенитной артиллерии – 212. С 25 июня 1950 по 27 июля 1953 года потери корпуса составили 120 летчиков и 335 самолетов. За успешное выполнение правительственного задания орденами и медалями были награждены 3 504 летчика корпуса, 22 летчика получили звание Героя Советского Союза.
