В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.
Товарищи, я просил бы это дело правильно понять. Это очень острый вопрос. Сейчас по заданию правительства этот вопрос подрабатывается, но меру чувства мы должны иметь. Довели до абсурда, и это надо сейчас расчистить.
Но Берия это упорно срывал. Мы по картошке и овощам три месяца обсуждаем вопрос, три месяца не можем принять решения. Как только поставим — опять доработка. Мы снизили цены на картошку и капусту, а картошки и капусты в магазинах нет. Капуста стала дороже или в одной цене с бананами. Что же это такое? Что же, наши колхозники разучились выращивать капусту?
Нет, товарищи, надо глубже посмотреть и надо решить этот вопрос, и все будет. Но он — провокатор. Я даже думаю, что он считал, что если где-нибудь восстаньице будет, то это лучше. Ух, это какой мерзавец.
Товарищи, решения, которые мы приняли по Западной Украине, Белоруссии, Литве и Латвии, — товарищ Маленков по этому вопросу говорил, и я полностью согласен с этим, — нам надо отозвать эти записки. Надо центральным комитетам и областным комитетам посмотреть более внимательно. Может быть, даже придется коррективы в свои решения внести.
Ведь в ЦК идут письма. Вот мы получили письмо от одной учительницы из Станиславской области. Она обращается ко мне: «Вы говорили, что теперь нет двух Украин — Западной и Восточной. А есть одна Украина. Я учительница, 13 лет работаю в Станиславе, а теперь после решения меня выгоняют с Украины». Куда, почему? Это по нашему решению. Вот как бывает, товарищи. Вот что значит сейчас это. И из Литвы пишут такие письма.
Вот пишет один такое письмо:
«Я захожу в магазин, обращаюсь к приказчику, чтобы отпустил продукты, а он не отвечает, потому что я обращаюсь на русском языке. А он, зная русский язык, не отвечает». О чем это говорит? Это решение направлено против русских, это желание поссорить русских с другими национальностями.
Голоса с мест. Правильно!
[Хрущев.] Какая ловкость! Выступает под видом проведения сталинской национальной политики, а по существу вносит раскол между нациями и хочет добиться своего. Вот какой провокатор!
Теперь все выступления Берия надо рассматривать в другом свете. Возьмем его выступление, когда он поглаживал по голове русский народ, говоря, что русский народ великий[54]. Ведь это гнусность! Не определениями Берия велик русский народ, не его волей великий русский народ поднялся и создал величие. Ему нужно было погладить по голове русский народ потому, что он уже себя рассматривал преемником Сталина. Сталин объявил тост за великий русский народ[55], а Берия уже тогда имел свои намерения. Взмах он взял большой, но сорвался и разбился, дух выпустил.
Надо поправить эти дела.
Последнее заседание было поучительное. Наиболее ярко он показал себя как провокатор, как не коммунист это по германскому вопросу, когда поставил вопрос о том, что надо отказаться [от] строительства социализма, надо пойти на уступки Западу. Тогда ему сказали: что это значит? Это значит, что 18 миллионов немцев отдать под покровительство американцев. А он отвечает: да, надо создать нейтральную демократическую Германию.
Как может нейтральная демократическая буржуазная Германия быть между нами и Америкой? Возможно ли это? Не надо скрывать, что с нами дружба капиталистических буржуазных государств определенная. Мы же скушали короля Михая[56]. с которым охотился наш генерал в Румынии.
Берия говорит, что мы договор заключим. А что стоит этот договор? Мы знаем цену договорам. Договор имеет свою силу, если подкреплен пушками. Если договор не подкреплен, он ничего не стоит. Если мы будем говорить об этом договоре, над нами будут смеяться, будут считать наивными. А Берия не наивный, не глупый, не дурак. Он умный, хитрый, но вероломный. Поэтому он так и делал, а может быть, делал по заданию, черт его знает, может быть, он получал через своих резидентов другие задания. Я за это не поручусь. Поэтому еще раз повторяю, что он не коммунист, он провокатор и вел он себя провокационно.
Товарищи, кроме того, наглость его просто невозможно было терпеть. Когда мы обсуждали немцев[57], эти люди сделали ошибку, надо было поправить их, не третировать. И вот надо было видеть этого человека, когда он орал на Ульбрихта и на других, было просто стыдно сидеть. А мы молчали, и можно было подумать, что мы согласны с ним. А вы, дорогие министры, здесь присутствующие, вы к этому привычные, и поэтому беспрекословно всякие оскорбления принимали и другой раз улыбались (оживление в зале), думая, что это дружеская пилюля, что она не горькая. Сейчас я думаю, что вы, наоборот, вкус другой имеете к этому нахалу.
Вообще хорошо получилось, другой раз даже шутил он. Он считал, что МВД у него, все у него и если даже захотят, то и арестовать его по своему слабому характеру неспособны будут, а если даже и захотят, то каким образом, кто арестовывать будет? Обратятся к Кобулову арестовать Берия, а мы их арестуем вместе с Кобуловым, он был убежден в этом. Но когда мы увидели, что дело имеем с провокатором и разобщение, которое он считал, обеспечивает ему успех в его провокационных действиях, это разобщение сразу пало. Когда мы переговаривались друг с другом — слушай, тебе нравится этот человек, — тогда некоторые удивленно смотрели и думали: а что он этот вопрос задает, с какой целью? (Смех.)
Тогда мы продолжали и говорим — слушай, что ты смотришь так, ведь это провокатор, ты посмотри и сам увидишь, что это провокатор, что это негодяй. И после этого люди говорили — пожалуй, правильная постановка вопроса, принципиальная. Когда мы друг с другом сговорились, оказалось, что мы все одного мнения. Тогда уже мы организовали заседание. Мы организовали заседание Совета Министров, а членов ЦК, которые не входят в Президиум Совета Министров[58], пригласили на это заседание, а потом повернули заседание Президиума и там все выложили, прямо в лоб ему сказали — ты провокатор, не коммунист и не был коммунистом, терпеть дальше этого не будем. И вот вы бы посмотрели на этого героя, который носился, как он обмяк сразу, а может быть, даже и больше (смех), а каким героем выглядел.
Товарищи, мы это делали и глубоко были убеждены, что Центральный Комитет правильно поймет нас и одобрит наше решение. (Продолжительные аплодисменты.)
Единодушное решение Президиума о Берия — этого, товарищи, надо было добиться. Я прямо скажу, чтобы не шептались потом. Некоторые говорили — как же так, Маленков всегда под руку ходит с Берия, наверное, они вдвоем — это мне говорят, а другим, наверное, говорят, что Хрущев с ним также ходит. (Смех.) И это правильно. Ходили, и я ходил. Он посредине идет, бывало, а с правого бока Маленков идет, а с левого я. Вячеслав Михайлович как-то даже сказал — черт знает, вы ходите и что-то все время обсуждаете. Я говорю — ничего путного, всё гнусности всякие, противно даже слушать, но ходим.
Я считаю, что до поры до времени это хождение нам пользу принесло, нужное хождение. В четверг[59] мы с ним — Маленков, я и Берия — ехали в одной машине, а распрощались мы с ним знаете как. Он же интриган, он меня интригует против Маленкова и против других, но он считал главным Маленкова, что надо против него. Прощается, он мне руку жмет, только я это слышу, я ему тоже отвечаю «горячим» пожатием: ну, думаю, подлец, последнее пожатие, завтра в 2 часа мы тебя подожмем. (Смех.) Мы тебе не руку пожмем, а хвост подожмем.
Товарищи, с вероломным человеком надо было так поступить. Если бы мы сказали, когда уже увидели, что он негодяй, то я убежден, что он расправился бы с нами. Вы не думайте, он умеет. Я уже некоторым товарищам говорил, и мне говорили, что я преувеличиваю: смотри, не будь чудаком, похоронит тебя, речь произнесет и табличку повесит — здесь покоится деятель партии и правительства, а потом скажет — «дурак». И покойся там. Он способен на это. Он способен подлить отраву, он способен на все гнусности. Дело мы имели не с членом партии, с которым надо партийными методами бороться, а мы имели дело с заговорщиком, с провокатором, а поэтому не надо было разоблачать себя. Агентура, как они говорят. Это значит: агентура — начальник МВД в ЦК. Вот до чего мы дошли. Обстановка такая создалась.
Я считаю, у нас вынужденная, так сказать, дружба. Теперь вы видите, какая это дружба и как она кончилась. Думаю, что правильно поймут члены партии и правильно свое отношение выразят. Мы думали об этом: на заседание придем, а он поднимет людей, черт его знает, ведь мы имеем дело с провокатором. Поэтому надо было хорошенько продумать все эти вопросы, а теперь надо поставить работу так, чтобы этого не было совершенно. Во-первых, честность людей, а во-вторых, снизить их роль, нельзя так делать.
