Михаил Барятинский - Великая танковая война 1939 – 1945
После прорыва второй оборонительной полосы начинается третий этап, который характерен тем, что требует самых решительных и быстрых действий по разгрому подходящих резервов и по уничтожению основной группировки противника, на пути отхода которого прочно встанет мехкорпус и совместно с частями, действующими с фронта, уничтожит противника. Основной враг мехкорпуса – мото– и танковые части противника, которые и должны уничтожаться в первую очередь».
Дальше – больше: «Танк – та же артиллерия, только более меткая, защищенная от огня и стреляющая прямой наводкой». О том, что танки являются подвижной артиллерией, Павлов говорил и раньше – на совещании по обобщению опыта Финской кампании в апреле 1940 года. Он считал, что как минимум часть функций артиллерийской поддержки могут взять на себя тяжелые танки. Сталин тогда поддержал его, заявив, что «танки – есть движущаяся артиллерия». В результате подобного упрощенного взгляда на роль танковых войск недооценивалась задача их взаимодействия с пехотой и артиллерией, без которых осуществить прорыв оборонительной полосы противника было невозможно. Показательный опыт советско-финляндской войны в этом отношении совершенно не учитывался.
Весной 1941 года все соединения, имевшиеся в начале 1940 года, расформировали, а их боевая техника и личный состав были направлены на формирование механизированных корпусов. Однако этого было недостаточно. В первом полугодии 1941 года промышленность дала армии 1800 танков, что мало влияло на ситуацию. Укомплектованность корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин к началу войны составляла в среднем 53%, автомобилями – 39%, тракторами – 44%, ремонтными средствами – 29%, мотоциклами – 17%. Значительная часть техники нуждалась в среднем и капитальном ремонте, а промышленность могла дать к 1 июня 1941 года только 11% требуемого количества запасных частей.
Полугусеничные вездеходы ЗИС-122 с 76-мм пушками обр. 1902/30 г. в кузове на параде в Кишиневе. 1940 г.
Еще хуже дело обстояло с кадрами. Младшие специалисты – командиры танков, механики-водители, командиры орудий, радисты-пулеметчики – готовились в учебных батальонах и школах младшего командного состава. В связи с формированием большого количества новых соединений была создана дополнительная сеть курсов в округах и армиях, однако этого оказалось недостаточно. Положение усугублялось тем, что многие новые танковые части создавались на базе стрелковых и кавалерийских частей и соединений. Была организована массовая переподготовка кадров – пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы, связисты становились... механиками-водителями танков, наводчиками и другими специалистами танковых войск. В короткие сроки решить такую задачу было невозможно. В результате новые экипажи к началу войны не успели овладеть техникой, многие механики-водители, например, получили всего лишь 1, 5–2-часовую практику вождения танков. Катастрофически не хватало командного состава. Укомплектованность большинства мехкорпусов, формировавшихся весной 1941 года, по командно-начальствующему составу составляла 22–40%, а по младшему – от 16 до 50%. На 1 июня 1941 года в штабах 15, 16, 19 и 22-го мехкорпусов не были укомплектованы даже такие отделы, как оперативные и разведывательные!
Большинство мехкорпусов, по замыслу предназначавшихся для ведения самостоятельных действий, придали общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные их силы располагались на широком фронте в 30–40 км от границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50–100 км и более. Подобная неудачная дислокация не позволяла в короткие сроки собрать основные силы корпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Части и соединения вступали в бой разрозненно, часто выполняя противоречивые приказы.
Что же получаем в итоге? Весной 1940 года Красная Армия имела вполне боеспособные танковые войска: 39 полностью укомплектованных материальной частью и обученным личным составом танковых бригад, каждая из которых по числу танков равнялась немецкой танковой дивизии. Бригад сколоченных, с четко налаженным взаимодействием подразделений, с опытным, хорошо знающим друг друга командным составом. Как минимум шесть бригад имели опыт финской войны. Казалось бы, от добра добра не ищут. Стоило бы заняться совершенствованием организационных форм уже существующих подразделений. Используя все тот же немецкий опыт, добавить бригадам пехоты, артиллерии, насытить до штата средствами эвакуации и ремонта. Заняться перевооружением на новую технику, наконец. К 1 июня 1941 года можно было перевооружить все тяжелые танковые бригады танками КВ и три легкотанковых – танками Т-34. Но ничего этого сделано не было – напротив, хорошо отмобилизованные, вполне боеготовые соединения были расформированы, материальная часть разбросана по другим соединениям, подготовленный рядовой и командный состав растворен в огромной, плохо обученной массе войск. В результате организационной перестройки, начатой меньше чем за год до начала войны, танковые войска Красной Армии в значительной степени утратили боеспособность.
Высшее политическое и военное руководство СССР допустило грубый просчет и в отношении ожидаемого направления главного стратегического удара противника. Оно считало, что германская армия будет наносить главный стратегический удар на юго-западном направлении на Киев, стремясь в первую очередь овладеть Украиной и Донецким бассейном. Поэтому наиболее крупная группировка советских войск (58 дивизий, или 35% всех сухопутных сил западных округов) была сосредоточена в составе Киевского Особого военного округа. А германская армия нанесла главный удар на западном стратегическом направлении, где у нас было сконцентрировано меньше сил и средств.
Организация моторизованной дивизии Красной Армии в 1940 г.
К 22 июня 1941 года в войсках так называемых приграничных военных округов – Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского – насчитывалось 14 075 танков и САУ (включая танкетки, малые плавающие и телеуправляемые танки). Из этого количества к 1-й категории относилось 2356 танков, ко 2-й – 8854. Считая процент небоеспособных танков 2-й категории равным 30%, получаем 6197 танков. В итоге можно утверждать, что в приграничных военных округах имелось 8553 боеготовых советских танка. Налицо превосходство Красной Армии в танках над вермахтом в два раза!
Но, быть может, противнику удалось добиться большего превосходства в полосах групп армий или танковых групп? Рассмотрим и этот вопрос. Начнем с северо-западного направления, где друг другу противостояли группа армий «Север» и 3-я танковая группа из группы армий «Центр» с немецкой стороны и Прибалтийский Особый военный округ с советской. Соотношение сил в танках к вечеру 21 июня 1941 года здесь было следующим: у немцев – 1731 танк и САУ, у русских – 1052 боеготовых танка. Что касается более узких участков фронта, то тут положение было еще интереснее.
Против войск Прибалтийского Особого военного округа наступали 4-я танковая группа группы армий «Север» и 3-я танковая группа группы армий «Центр». Формально им противостояли 3-й и 12-й механизированные корпуса Красной Армии. На деле же все было не совсем так. Из-за большой разбросанности районов сосредоточения советских танковых соединений в полосе наступления 3-й танковой группы (1048 танков) оказалась лишь 5-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса, насчитывавшая в своем составе 268 танков (50 Т-34, 30 сильно изношенных Т-28, 170 БТ-7 и 18 Т-26). Впрочем, совершенно ясно, что немецкие дивизии не набросились кучей на 5-ю танковую дивизию. Так и не покинув своего района сосредоточения под г. Алитус в Литве, она приняла бой с 7-й немецкой танковой дивизией (271 танк и САУ – 53 Pz.II, 30 Pz.IV, 167 Pz.38 (t), 15 командирских и 6 самоходных пехотных орудий SIG33 на шасси Pz.I) и была разбита. Такая же участь постигла и другую дивизию 3-го мехкорпуса – 2-ю танковую, в одиночку оказавшуюся в полосе наступления 4-й немецкой танковой группы. 2-й танковой дивизии (252 танка – 32 КВ-1, 19 КВ-2, 27 Т-28, 116 БТ-7, 19 Т-26 и 12 ХТ-26) пришлось вступить в бой практически со всем 41-м немецким танковым корпусом: сначала с 6-й танковой дивизией (245 танков – 47 Pz.II, 30 Pz.IV, 155 Pz.35 (t), 15 командирских), затем к ней присоединились 1-й танковая (151 танк – 43 Pz.II, 71 Pz.III, 20 Pz.IV, 11 командирских и 6 пехотных САУ), 36-я моторизованная и 269-я пехотная дивизии. Вот уж действительно навалились кучей! Брошенная командованием на произвол судьбы 2-я танковая дивизия была окружена и разгромлена. Ну а что же 12-й механизированный корпус? Почему он не пришел на помощь соседям? Ведь формально в его полосе вообще не было немецких танков! Вечером 22 июня корпус получил приказ штаба 8-й армии о нанесении контрудара в направлении на Таураге, то есть во фланг 4-й танковой группы немцев. Но согласно этому распоряжению корпус должен был действовать на фронте шириной 90 км и глубиной 60 км! В такой ситуации не могло быть и речи о нанесении сосредоточенного контрудара всеми силами корпуса (806 танков, из них около 600 боеготовых). В итоге корпус вводился в бой разрозненно, порой получая противоречивые приказы, и до танков 4-й танковой группы так и не добрался. Все его атаки были отражены пехотными соединениями 18-й немецкой полевой армии. В результате корпус понес огромные потери в людях и материальной части (к 7 июля в нем осталось 82 исправных танка), даже не сумев задержать наступление противника на этом участке фронта.
