Александр Дугин - Элементы #9. Постмодерн
В сегодняшнем мире крайне сократились возможности отшельнической жизни. Человеку некуда уйти от государства. Человек рождается "объектом хозяйства", за которым не признается никаких прав духа. При капитализме происходит "экспроприация духовного мира у пролетария". В отличие от социалистического государства, государство праведное на решение проблемы нищеты смотрит не как на самоцель, но лишь как на средство. "Царство всеобщего достатка, даже богатства, может быть по существу своему просто большой свинарней, в которой жрут и валяются в грязи". Для того, чтобы избежать самой возможности возрождения противоестественного строя капитализма, необходимо помнить, что экономические пути Евразии принципиально иные, нежели у Запада. Идея духовного служения должна пронизывать все государственные структуры снизу до верху. Ведь качество государства зависит не от внешних форм или названий, но от внутреннего отношения правящих к управляемым. Государство должно управляться только на началах социального служения и жертвенности. Только новая партия (своего рода духовный орден и союз лиц, готовых служить евразийской идее-правительнице) способна стать основой государственной власти Евразии. Партию должны объединять чисто корпоративные идеи чести, честности, ответственности, самопожертвования и солидарности. Все это не значит, что она будет осуществлять партийную диктатуру.
"Партия дает людей, которые могут править". Управлять же должны государственные органы, которые по конституции облечены властью. В целом демократический образ правления предпочтительнее монархии, так как он создает условия для оценки правящих по объективным признакам. Однако демократия западного образца абсолютно неприемлема: "если привить у нас систему прямых выборов, ясно, что она должно обратиться в голосование за того, кто всего более пообещает". Функция ведущего слоя в евразийском государстве не должна совпадать с функцией управления. Он является носителем государственных идеалов, он должен стать вне и выше технического аппарата власти. В случае их слияния ведущий слой вырождается в бюрократию. Одной из главных задач ведущего слоя должна стать организация культуры в различных ее проявлениях. "Под этим следует понимать единство внутреннего убеждения в истине, а не внешнюю регламентацию духовной жизни, не принудительную нивелировку ее идейного богатства". Идеократический отбор основан на власти одной идеи. Алексеев считает название «эйдократия» более удачным, так как эйдос, в отличие от психологически окрашенного слова «идея», не есть одно из возможных многочисленных понятий о существующем, но необходимый, цельный, сознательно и умственно осязаемый смысловой лик мира. "Ведущий отбор в совершенном государстве должен обладать подобным знанием высшего эйдоса, должен быть до некоторой степени одержим им. Другими словами, ему должна быть открыта высшая религиозно-философская истина, которой он призван служить".
В конце 30-х идеальное государство в своих работах Алексеев начинает именовать Гарантийным. Он особо акцентирует, что государство это не является доктринальным, то есть, не стремится внушить свое мировоззрение гражданам насильно. Оно обеспечивает проведение в жизнь некоторых положительных социальных принципов и социально-политических программ, которые могут рассчитывать на признание со стороны людей с самыми разными взглядами. Гарантийное государство стремится формировать общественное мнение известной культурно-исторической эпохи. В отличие от доктринального оно построено на общественном признании, а не на исповедании. В этой конкретизации заметно стремление Алексеева отмежеваться от тех «лже-идеократий», которые победили в Центральной Европе и России. Основой Гарантийного государства, его юридическим выражением является "декларация обязанностей государства". Основные из них следующие:
1) освободить людей от жестокости борьбы за существование путем создания максимально развитой материально-технической базы жизни, обеспечить средний уровень зажиточности (принцип материальной интенсификации жизни);
2) помимо труда, необходимого для удовлетворения насущных потребностей, организовать труд прибавочный, доход с которого направлять на культурное строительство (принцип подчиненной экономики);
3) создать наиболее благоприятные внешние условия, обеспечивающие, чтобы свобода не была использована в целях чисто отрицательных (принцип положительной свободы);
4) принцип организации культуры как сверхнационального целого на многонациональной основе;
5) стремление к вовлечению в экономическое, социальное и культурное строительство возможно большего количества граждан (принцип демотии).
В Гарантийном государстве в идеале физическое принуждение должно быть исключено из арсенала средств государственного воздействия, поскольку отношения властвующих и управляемых покоятся на духовной основе. Представителей ведущего слоя Алексеев именует гарантами осуществления государственной миссии; евразийское государство может быть названо "демотической идеократией" или "идеократической демотией". Демократические средства, в частности, выборы и т. п., есть только средства упрочения демотического порядка. Там, где они впадают в конфликт с идеей демотии, они становятся непригодными и отменяются. Принцип большинства - принцип чисто технический и относительный. Воистину суверенной является лишь основная государственная идея, "общая воля не творец, но только орган восприятия идеи". Народ и идея неразделимы. Идея нема без народа, народ без идеи слеп.
В конце 30-х Алексеев в последний раз обращается к разработке евразийского государственного идеала. В своих послевоенных работах он уже не возвращался к этой теме. Видимо, не потому, что он отказался от своих идей или же, напротив, полагал, что идеал уже сформулирован в окончательном виде. Скорее дело в том, что евразийцы так и не сумели создать партию-орден, единственно способную воплотить грандиозный план построения новой государственности. А всякое развитие этой темы в отсутствии даже потенциального ведущего слоя становилось бессмысленным. О том же, что сам он хранил верность принципам эйдократии, свидетельствуют многие фрагменты его последних работ. В одной из них он писал, что характерной особенностью западной политической мысли нужно считать веру во всеисцеляющую силу политических учреждений. Классическим выражением этой веры можно считать слова Канта о том, что проблема политического устройства разрешима даже для народа дьяволов, так как речь идет не о моральном или духовном совершенствовании человека, но о создании известного физического механизма, которым люди должны научиться управлять, и проблема политического строя тем самым будет решена.
"Является вопрос: не дошло ли европейское человечество до кульминационной точки в росте этой веры и не наступил ли момент поворота, который равносилен был бы признанию ценности другого, ныне забытого и многими пренебрегаемого плана о совершенствовании человеческой жизни путем усовершенствования отдельного человека, как проблемы первоначальной и самостоятельной?"
Тупики эволюции
Дэвид Барни
Интеллектуальный пейзаж современной Франции
За последние 30 лет интеллектуальный пейзаж Франции значительно изменился. В начале 60-х годов существовала интеллектуальная гегемония марксизма, слегка смягченная фрейдистской сектой. Все интеллектуалы были, естественно, «левыми». Высшая школа была «прогрессивной». Интеллектуалы справа были либо отброшены в катакомбы, либо их терпели в либерально-атлантистской версии, представленной Раймоном Ароном. Догмой было, что "все имеет политический смысл".
В мае 68-го интеллектуалы активно принялись за дело. Сартр и Симона де Бовуар, само собой. Но не только они. Также Жан-Люк Годар, Филипп Солерс и многие другие. На этой волне «левачество» ("гошизм") пережило свои лучшие годы. В 1972 году на похороны Пьера Оверни, юного маоиста, убитого охранником завода Рено, леваки смогли мобилизовать 100 000 человек. Нечто невиданное. В ту же эпоху в киосках продавались сразу три крайне левых ежедневных газеты — «Руж», "Юманите руж" и "Народная ежедневная газета".
Но это уже начало конца. В 1973 запрещена Коммунистическая лига (троцкисты), а Пролетарская Левая (маоисты) самораспустилась, "уважая право рабочих на автономную борьбу". Морис Клавель убедил молодежь не поддаваться на соблазн терроризма. Серж Жюли стал издавать «Либерасьон». Кроме Федерации анархистов и неутомимой Лиги революционных коммунистов все крайне левые течения, рожденные маем 68-го постепенно растворились или потерялись в опасной тактике «энтризма», "вхождения в более умеренные партии".
