Вадим Котляров - ВЫСОКОЙ МЫСЛИ ПЛАМЕНЬ (часть первая)
На «Туре Европы-71» сборная ВАЗ-Автоэкспорт выступила на «Жигулях» тремя экипажами. От Тольятти стартовал Я. Лукьянов, штурманом у него был А. Карамышев из Латвии. Все экипажи получились смешанными: были в них также гонщики из Литвы, Москвы и Ленинграда.
Техническое обеспечение нашей команды в ходе гонки осуществляли В. Фролов и Г. Иванов на двух «техничках» (они же задумывались как дублёры «боевых» машин, но это не прошло, поскольку организаторы пометили все зачётные автомобили специальной флуоресцентной краской, что исключало их замену).
Стартовал тур в Западной Германии, там же и финишировал. Старт был 12 октября в Эрбахе, финиш – 22 октября в Травемюнде.
Дистанция протяжённостью 14 тысяч километров проходила через Данию, Норвегию, Швецию. Финляндию, СССР, Польшу. Румынию, Чехословакию, Болгарию. Турцию, Югославию, Италию и Австрию.
Всего стартовало 53 экипажа. Тур закончился полным триумфом команды ВАЗ-Автоэкспорт. Был завоёван главный командный спортивный трофей «Тура Европы-71» – «Серебряный кубок». Причём экипажи К. Гирдаускас – У. Мадревиц и Я. Лукьянов – А. Карамышев стали призёрами и в личном зачёте.
Да и на «Тур Европы-73» мы выступили с блеском (об этом написано много, не буду повторяться). Реклама для нашей машины была – лучше не придумаешь. Кстати, один из этих автомобилей сейчас хранится в заводском музее.
Вот так начинался на ВАЗе автомобильный спорт, который затем набрал большие обороты, прославив вазовских гонщиков не только и своём отечестве, но и за его пределами.
И напоследок хотелось бы сказать вот о чём.
В юбилейном буклете В. С. Соловьёва встретились мне слова В. Н. Полякова о первых вазовцах: «Это, как правило, люди молодые, ищущие, не боящиеся покинуть обжитые места, готовые поступиться и положением, и материальным благополучием». Тут всё правильно. Кроме последнего – насчёт положения и благополучия.
Согласиться с этим никак невозможно. Помнится, что в то время только и было разговоров – когда и какую квартиру получишь, когда и на сколько пошлют в Италию, какой (более высокий, конечно) разряд дадут рабочему, категорию – инженеру, должность – руководителю. «За туманом» не ехал никто, чего уж там! Во всяком случае, за тридцать с лишним вазовских лет мне таковые не попадались.
И когда читаешь некоторые воспоминания вазовцев-первопроходцев, написанные столь же высоким «штилем» (они есть и в этой книге), то, ей-богу, становится смешно. Всё было житейски гораздо проще!
Ещё помнится, что первое время остро не хватало хороших специалистов. О руководителях я уж и не говорю – многие тогда оказались не на месте, поскольку зачастую «дыры затыкались» буквально кем попало. И когда такой горе-руководитель повелевает тебе смазать солидолом полученные из Италии накладки сцепления и воздушный фильтр (чтобы, не дай бог, не заржавели на складе «валютные» детали), что тут скажешь?[18]
Бывали ситуации и покруче. Помню, как один из вазовских «генералов» всерьёз пытался заставить нас проектировать… автомобильные писсуары! Логика была «железной» – вдруг надо будет срочно прибыть на машине в Москву! Останавливаться некогда! Слава богу, до этого всё же не дошло.
Подобных «Топтыгиных» и тогда хватало, да и сейчас от них никак не избавиться. Поневоле вспомнишь Гоголя: «У России две беды – дураки и дороги!».
А ведь А. А. Липгарт, долгое время работавший главным конструктором ГАЗа, ещё в 30-х гг. писал, что руководить опытными работами в автомобилестроении должны исключительно специалисты! А никак не «номенклатурные единицы», которым, в принципе, всё равно, чем заведовать – баней или сельским хозяйством.
И подводя итоги за три с лишним десятка лет, моё поколение задаёт себе вопрос: с чего мы начали и к чему пришли? Ответ, увы, неутешительный.
Геннадий Михайлович КЛЯЧИН,
Конструктор
Приехал я на ВАЗ в марте 1968 года из Белоруссии (сманил меня сюда не кто иной, как Б. М. Кацман).
Помню, когда пришёл на приём к Полякову, он меня спрашивает:
– Вы, очевидно, из-за квартиры?
– Нет, говорю, у меня в Белоруссии даже две квартиры – одна в Минске, а другая в Могилёве, где у нас филиал.
– Тогда, очевидно, за должностью?
– Да нет, я работаю там начальником бюро.
– Тогда почему же?
– А интересно!
Смотрю – он пишет на моём заявлении: «Принять с персональным окладом».
Машины тогда стояли под трибунами стадиона «Труд». А начальником испытательской службы в то время был Павел Арсентьевич Уфимцев (его из Ярославля привёз с собой Башинджагян).
Запомнился почему-то такой казус. Как-то из Турина пришли детали – тормозные колодки, накладки сцепления и прочее. И слышу, как Уфимцев даёт указание Ивану Петровичу Крутько (он исполнял тогда обязанности начальника бюро дорожных испытаний):
– Детали смазать консистентной смазкой и положить на склад.
Возражения Крутько, что этого делать никак нельзя, во внимание приняты не были. Он для вида согласился, но детали, конечно, смазывать не стал.
Так я и не понял, что что было – то ли недомыслие, то ли неинформированность, то ли некомпетентность. Уфимцев ведь пришёл с моторного завода и о специфике, к примеру, тормозных колодок мог и не знать. Но сознаться в неведении он никогда не мог. Можно это назвать гордостью, а можно и гонором – как посмотреть.
Это ему сильно мешало, конечно, и в итоге с испытателями (основную массу которых тогда составляли горьковчане – бывалые автомобилисты) он сработаться так и не смог. Проработав считанные месяцы, он уехал обратно в Ярославль – не прижился. Что ж, тогда бывало и такое.[19]
Кстати о горьковчанах. Их тогда было, действительно, много. И они пришли единой, дружной командой. И очень умелой – их не надо было ничему учить, они давали полноценную отдачу с первого же дня (ГАЗ – это школа!).
Не всем это нравилось, конечно. По углам то и дело слышался недоброжелательный шепоток, что ВАЗ не в меру «загазован».
А вот у меня с ними как-то сразу наладились прекрасные отношения. Может, помогло то, что с Лёвой Вайнштейном мы ходили в один садик и в одну школу. Так или иначе, они меня приняли «в семью» практически сразу.
Вайнштейн вообще – удивительный человек, разносторонне талантливый. Это ведь он пригнал летом 1967 года из Москвы в Тольятти первые три ФИАТа. И это они с Юрой Крымовым сочинили тогда знаменитую песню – «А в Тольятти ветра…».
Помню, как переселялись в КВЦ. Деревянную торцевую шашку на полах укладывали сами. Домой уходили насквозь пропахшие расплавленным песком и им же перемазанные, И всё-таки это было счастливое время свершений!
Сидели в КВЦ чуть ли не друг на дружке, в жуткой тесноте. Каждое бюро выгораживалось шкафами, стеллажами и прочим, чтобы как-то обозначить территорию. Помню, как при одной из таких передвижек мебели наш инженер-электрик Вася Лысцев уронил «наружу» здоровенный шкаф. А упал он не куда-нибудь, а прямо на… начальника отдела испытаний A. M. Чёрного, сидевшего как раз за этой «стенкой». Хорошо ещё, что обошлось без членовредительства.
Запомнилось, как переселяли конструкторов с поворота СК на Белорусскую. Участвовали тут практически все – хозяйство уже было достаточно большое. Перетаскав всё, сели прямо на опушке леса, и как водится, слегка «пригубили». И Соловьёв был тут же, со всеми.
Владимир Сергеевич был удивительным человеком. Если иногда кто-нибудь ляпнет что-то не по делу, Соловьёв так за него краснел (буквально!), что виновнику становилось не по себе, и он прямо-таки давал себе зарок такого больше не допускать.
Мы тогда дружили с Витей Малявиным. Так вот, помню – сижу я в воскресенье у них в гостях в их новой «новогородской» квартире, и вдруг буквально вваливается Соловьёв с лыжами. Оказывается, он пришёл на лыжах «своим ходом» аж из Старого города, прямиком через лес. Посидел с нами (пить не стал) и тем же путём отправился домой. Те лыжи ему подарили на 50-летний юбилей, чему он был несказанно рад.
Вот такие были времена. Трудные, но счастливые. Конечно, не всякий из нынешней молодёжи сможет проникнуться этим незабываемым духом первопроходцев, да этого, собственно, и не требуется. Просто надо понять, что раньше никаких корпусов УГК, НТЦ, ГенДР со всей их начинкой просто не было! И давайте будем хотя бы уважать тех, кто всё это и возвёл, и освоил. Они этого достойны!
Любовь Андреевна БАБАЯН,
Секретарь
Тольятти был городом моей мечты. Я зачитывалась газетными статьями о нём, о заводе-гиганте, о тамошней природе. А жили мы тогда с мужем в туркменском городе Чарджоу. Он работал на экскаваторе в песках Каракум, а я – литсотрудником в редакции газеты «Водник Средней Азии».
