Георгий Кублицкий - ...и Северным океаном
12 июня. Убит первый гусь.
20 июня. Принесены первые гусиные яйца.
5 июля. Рано утром пришел с частью оленей Бегичев и привез почту. Вечером умер кочегар 1-й статьи Мячин (транспорт «Вайгач»),
7 июля. Кочегар Мячин похоронен с отданием воинских почестей на мысе Вильда. На его могиле поставлен большой крест, сделанный из плавника.
Похоже, что и доктор Тржемеский не оценил по достоинству того, что сделал Бегичев.
А у Бегичева началась долгая волокита с отчетом и с расчетом. Бегичев истратил на экспедицию много своих денег, все обошлось дороже, чем он думал сначала. Чиновники же из Петрограда докучали назойливыми придирками: почему он, Бегичев, бросил в тундре износившиеся нарты, ведь это все-таки казенное имущество?
Вероятно, годы, потянувшиеся после похода к «Эклипсу», были самыми тяжелыми и пустыми в жизни Бегичева. Нельзя сказать, чтобы он бедствовал, но прежнего достатка не было. Были деньги «на жизнь», и не было для того, чтобы отправиться в давно задуманный поход за хребет Бырранга.
А к неудачам материального свойства прибавилось обострение душевного разлада, существо которого можно было бы выразить так: «От своих отстал, к чужим не пристал».
Выходец из «низов», он в северных скитаниях — сначала на «Заре», потом в снегах Таймыра — сталкивался с людьми «высшего круга». Ледяное безмолвие сглаживает социальные различия. Ему не пришлось испытать холодной отчужденности, плохо скрываемого пренебрежения к «выскочке», которое выпало на долю рыбацкого сына Георгия Седова в среде кастового морского офицерского Петербурга.
В столице боцман был недолгим гостем. На Таймыре же самым высоким чином был туруханский пристав Кибиров, и скорее он нуждался в Бегичеве, чем Бегичев в нем. Но разве о дружбе с подобными людьми мечтал Улахан Анцифер? Он видел себя открывателем и первопроходцем, о котором говорят в Географическом обществе, вспоминают в Академии наук… А тут подошли дни, когда о бывшем боцмане стали забывать даже соседи.
Начались важные события. Всех взбудоражила депеша
об отречении царя. Из Туруханского края потянулись к югу обозы: ссыльные торопились «в Россию». Трехцветный флаг над дудинской почтовой конторой сменился красным. Все говорили о революции, говорили по-разному, Бегичев слушал и ни в чем не мог разобраться по-настоящему.
Позднее, когда в Сибири началась гражданская война, Улахан Анцифер не примкнул ни к одному из лагерей. А ведь он мог рассчитывать на покровительство самого «верховного правителя», обещавшего никогда не забыть своего спасителя.
Но Бегичев не пошел к колчаковцам. А когда на Севере окончательно утвердилась Советская власть, присматривался к новым людям без особого дружелюбия. И конечно, не потому, что они прижали купцов и посадили в кутузку пристава.
«Вина» их была в том, что они забыли его, Никифора Бегичева, георгиевского кавалера, обладателя золотой медали за экспедицию на «Заре», открывателя «Земли дьявола». Забыли, будто и нет его вовсе, будто ничего не сделал он полезного на Таймыре и никому теперь не нужен.
Красные флаги полоскались на мачтах пароходов, привозивших в Дудинку соль, порох, отпечатанные на оберточной бумаге брошюрки. Приезжали люди с мандатами, уходили в тундру искать уголь, учить ребятишек, ловить укрывшихся колчаковских карателей.
Жизнь шла своим чередом, странная, не похожая на прежнюю. Шла мимо домика, где томился боцман Бегичев.
Исчезнувшие в тундре
Поздней осенью 1920 года матрос с гидрографического бота «Иней» прибежал к Бегичеву и попросил боцмана срочно прийти на судно.
На «Инее» его ждал представитель Комитета Северного морского пути. Бот, убегавший от ледостава, сказывается, специально зашел в Дудинку. У Комитета было важное дело к Бегичеву.
…Руал Амундсен все же решил осуществить дрейф вдоль полярных окраин Евразии, по поводу которого много говорил с Нансеном. Но «Фрам» уже изрядно одряхлел, и Амундсен построил судно «Мод», имевшее ту лее яйцеобразную форму корпуса.
Летом 1918 года экспедиция покинула Норвегию. Предполагалось, что она пройдет вдоль берегов Сибири с од, — ной зимовкой. Но коварная изменчивость ледовых условий нарушила план. «Мод» застряла у восточных берегов Таймыра, недалеко от мыса Челюскин. В бухте, названной именем экспедиционного судна, льды продержали Амундсена свыше года.
Осенью 1919 года бухту «Мод» покинули судовой плотник Петер Тессем и штурман Пауль Кнутсен. Они должны были доставить почту и научные материалы на остров Диксон.
— Так вот, ни тот, ни другой до Диксона не добрались, — заключил краткий рассказ уполномоченный. — Их уже искала норвежская шхуна «Хеймен». Никаких следов! Норвежское правительство обратилось к нашему за содействием. Вот мы и подумали, что лучше вас, Никифор Алексеевич, никто с этим делом не справится. Вы как, согласны?
— Да, — просто сказал Бегичев.
— Тогда ждите официальную депешу. А пока продумайте, как и что.
И уполномоченный распрощался с Бегичевым. Тот в душе торжествовал: о нем помнят, он нужен, он еще покажет, на что способен!
Вскоре пришла радиограмма, подтверждающая, что поиски должны начаться ближайшей весной. Были в радиограмме особенно дорогие Бегичеву строки о предстоящей экспедиции: «Примите участие как в организации, так и в выполнении ее по примеру 1915 года. Со стороны Совет республики вам будет оказано содействие».
И снова, как в 1915 году, Бегичев собрал оленей — огромное стадо, пятьсот голов. Снова была весенняя тундра. Сначала караван проделал долгий путь до Диксона. Он был бы ненужным, этот крюк, если бы норвежцы, которым предстояло участвовать в поисках, сами приехали в Дудинку. Но они отказались, видимо, стараясь беречь силы.
От Диксона вдоль побережья океана с Бегичевым пошли капитан зимовавшей у острова шхуны «Хеймен» и матрос, знавший русский язык.
Дневник похода — хроника нарастающих трудностей: «Олени падают»; «Холодно»; «Идем по водянистому снегу»; «Олени бредут в нем по брюхо»; «Бросили 9 оленей»; «Дров нет, хлеба давно уже нет, пожалуй, доведется есть сырое мясо»; «У нас пали все олени…».
До места, где Тессем и Кнутсен должны были по уговору с Амундсеном оставить письмо о своем походе, экспедиция шла пятьдесят дней. Это был памятный Бегичеву мыс Вильда, возле которого в 1915 году стоял «Эклипс».
Где норвежцы могли спрятать письмо? Конечно, в сложенной из камней пирамидке. Там действительно оказалась жестянка с запиской:
«Два человека экспедиции «Мод», путешествуя с собаками и санями, прибыли сюда 10 ноября 1919 года… Мы находимся в хороших условиях и собираемся сегодня уходить в порт Диксон.
Петер Тессем, Пауль Кнутсен»
С тех пор время могло стереть все следы. Поисковому отряду предстояло теперь медленно, очень медленно возвращаться к острову Диксон, заглядывая по пути в каждую бухту, на каждый мыс, на каждую косу.
Норвежцы могли пробираться вдоль самого берега, могли срезать углы через тундру, могли идти по морскому льду. Нужно было каждый раз чутьем угадывать их выбор. Оплошность, промах — и отряд пройдет в двадцати шагах от какого-либо предмета, оставленного, брошенного или потерянного норвежцами. Пройдет, не напав на след. Поэтому с каждого места стоянки расходились пешком в разные стороны, прочесывая тундру.
Первой находкой были сани. Норвежцы почему-то бросили их.
Между тем у поисковой партии кончалось продовольствие. Последнюю банку консервов растянули на два дня. Оставалась надежда на ружье.
Коса возле мыса Приметного привлекла внимание Бегичева. Он медленно направился вдоль нее. И вот о чем повествует дальше его дневник:
«Я увидел сожженные дрова и подошел к ним. Здесь лежат обгоревшие кости человека и много пуговиц и пряжек, гвозди и еще кое-чего есть: патрон дробовый, бумажный и несколько патронов от винтовки… Патроны оказались норвежского военного образца 1915 года».
Пришли капитан и матрос «Хеймена», молча сняли шапки. Что же здесь произошло? Решили, что один из двух, посланных с «Мод», погиб тут, на косе. У другого, должно быть, не было сил долбить вечную мерзлоту. Он сжег труп товарища, чтобы тот не стал добычей песцов.
Но кто погиб у мыса — Тессем или Кнутсен?
Что стало причиной трагедии?
Куда побрел отсюда оставшийся в живых?
Розыски продолжались до зимы, когда снежный саван надолго прикрыл тундру. Поисковый отряд прошел по Таймыру, как потом подсчитал Бегичев, 2346 верст!
Капитан и матрос «Хеймена», подружившиеся с Бегичевым, погостили у него в Дудинке, а потом вернулись в Норвегию. Шхуна ушла еще раньше. Норвежское правительство решило прекратить поиски.
Конечно, Бегичев искал случая их продолжить.
Везучим человеком был Улахан Анцифер! Судьба сводила его с интересными, значительными людьми. Работа рядом с Толлем в тесном судовом мирке, где все на виду друг у друга, — не она ли оказала влияние на дальнейший жизненный путь Бегичева? Во время поездки по Енисею боцманом-следопытом заинтересовался Нансен, нашедший, что внешне Улахан Анцифер напоминает Амундсена.
