Александр Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ РАБОТА.
БОЛЬШОЙ КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ И КАЧЕСТВЕННЫЙ РОСТ АВИАЦИОННОЙ ТЕХНИКИ ГЕРМАНИИ В ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ СТЕПЕНИ ОБЪЯСНЯЕТСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ШИРОКО ПОСТАВЛЕННОЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ РАБОТОЙ НЕ ТОЛЬКО В НАУЧНЫХ ИНСТИТУТАХ, НО И В ЗАВОДСКИХ ЛАБОРАТОРИЯХ И АЭРОДРОМАХ.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ АВИАЦИОННОЙ КОМИССИИ
Генерал-майор авиации (И. Петров)
Члены (А. Микоян)
(С. Супрун)
(Е. Родзевич)
(А. Максимов)
(РГАЭ. Ф. 8044)
Встреча в Берлине советской Комиссии во главе с Тевосяном. В первом ряду справа налево: полпред Шкварцев, Тевосян, Савченко, статс-секретарь МИД Германии Кеплер. Судя по времени дня, можно предположить, что советская Комиссия прибыла поездом.
А это похоже на встречу на аэродроме фирмы «Хейнкель» в Ростоке, куда советская Комиссия, скорее всего, была доставлена самолетом. И хозяева, и гости выстроились на фоне пассажирского варианта среднего бомбардировщика Хе-111 для фотографирования. В центре в светлом пальто и очках сам Э. Хейнкель, слева от него Ильюшин, Яковлев, Петров.
А вот один из результатов напряженной работы советских авиационных комиссий и делегаций в Германии. На поле аэродрома НИИ ВВС в Чкаловской стоит новенький «Мессершмитт Bf-110». Наверное, снимок специально сделали против солнца, чтобы пятиконечные звезды на его крыльях были не слишком заметны, но если приглядеться, их можно разглядеть. Bf-110 поступило 5 штук.
Зато кресты на новейшем советском высотном скоростном истребителе «МиГ-3» видны отчетливо.
Немцы, воевавшие в 1939–1941 гг. с Англией, всячески подчеркивали, что они с русскими договорились, поэтому дни Англии сочтены и лучше ей сдаться без боя. Очень хотелось бы, чтобы все, кто по сей день верит яковлевско-петровским (а фактически – сталинским) утверждениям о том, что немцы тогда показали нам все по единственной причине – чтобы запугать, ответили на вопрос: «А с какой же целью мы им показали всё?» Ведь аналогичные комиссии люфтваффе приезжали и в СССР. Скорее всего, причины этого показа и обмена были другие: во-первых, гарантия паритета; во-вторых, кооперация – совместное изготовление и использование оружия обеими странами; в-третьих, участие в изготовлении и поставке отдельных составных частей самолетов – моторов, пушек, пулеметов и снарядов к ним, приборов управления и систем обнаружения.
«Юнкерс Ju-52» (заказано 10 шт.). Аэрофлот «Юнкерс Ju-52» не заказывал. Тем не менее у ГВФ этот самолет имелся еще до войны. Во время работы авиационной комиссии в 1939–1941 гг. было заказано 10 самолетов Ju-52 для СССР, из которых 5 были изготовлены, а 3 даже приняты советской стороной. Однако в СССР они якобы не поступили. В настоящей книге (см. комментарий к Приложению 16) я предположил, что приземлившийся 15 мая 1941 г. на Центральном аэродроме Ju-52 был одним из трех этих самолетов. С ним было прислано письмо Сталину от Гитлера. Всего до 22 июня 1941 г. немцами было поставлено в СССР 30 новейших самолетов разных типов. Похоже, что была осуществлена и симметричная поставка советских самолетов, а также других видов оружия в Германию. Кроме ознакомления с достижениями и новинками передовой военной техники, это делалось еще и для организации кооперации оборонной промышленности Германии и СССР и поддержания военного паритета этих двух сотрудничающих стран.
Второй шаг к трагедии 22 июня 1941 года. Фотопутешествие в Берлин с Молотовым
«Золотые самородки» из архивов
Работа в архиве похожа за труд золотоискателя – бесконечное просеивание породы в поисках золотинок, когда лишь изредка блеснет одна-другая. И вдруг в один день мне попались сразу два огромных самородка – в Архиве внешней политики РФ я обнаружил официальные списки делегации Риббентропа (38 человек), приезжавшей в Москву в августе – сентябре 1939 г. и делегации Молотова (65 человек), ездившей в ноябре 1940 г. в Берлин. Несколько лет я искал эти документы, и буквально за две недели до этой драгоценной для меня находки на презентации книги Сергея Хрущева «Никита Хрущев: Трилогия об отце» спрашивал об этих списках одного известного писателя-историка, ведущего популярных телепередач, не попадались ли они ему? На что он ответил, что сам давно и упорно ищет их, но безрезультатно, и даже ссылок на них не встречал, так что похоже, их и нет. И вдруг – я обнаруживаю оба эти списка в один день!
О списке делегации Риббентропа я уже рассказал в отдельной главе этой книги, а списка делегации Молотова буквально «дожидалась» сделанная за полгода до этого моя другая, не менее драгоценная находка – обнаруженный в РГАСПИ роскошный фотоальбом о поездке делегации Молотова в Берлин. Высококачественные фотографии из этого альбома были сделаны штатным фотографом делегации, известным фотомастером М. Калашниковым, но большинство из них никогда ранее не публиковались в нашей стране. Если быть точным, впервые я увидел этот альбом на выставке, посвященной 70-летию начала Второй мировой войны в Государственном центральном музее современной истории России (бывший Музей Революции). Он лежал раскрытым на стенде под стеклом, и, естественно, видны были лишь две его страницы. Но я сразу понял, что это за ценность, и стал ждать, пока закроется музейная выставка и альбом вернут в РГАСПИ. Не теряя времени, я оформил все заявки и, как только экспонат оказался в архиве, получил его в работу. Скажу честно, этот альбом (20 фотографий) и прилагавшиеся к нему 18 фотографий о пребывании делегации в Берлине, подаренные немцами Молотову, позволили увидеть всю эту поездку в новом свете, причем увидеть буквально собственными глазами, как бы совершив путешествие во времени. Единственная проблема – незнание многих запечатленных на них лиц, и вдруг – список! Все совпало. Это просто везение! Но начнем по порядку…
Поездка делегации Молотова в Берлин
Поездка делегации Молотова в Берлин в ноябре 1940 г., на мой взгляд важнейший этап на пути к трагедии 22 июня 1941 г., в свое время не была тайной. Это был официальный государственный визит советского премьера в дружественную страну, о нем сообщали тогда советские газеты, в киножурналах даже показывались сюжеты о пребывании делегации в Берлине. Однако информация подавалась в минимальных дозах. Так, по поводу визита, начавшегося 10 ноября в 18.45 и завершившегося 15 ноября в 24.00, советская пресса обошлась публикацией предельно кратких сообщений, проиллюстрировав их всего лишь двумя (!) фотографиями. А киножурнал «Новости дня» показал в основном отъезды и приезды Молотова во время этого визита. На то была причина. Ведь «дружественная» страна, в которую впервые за всю историю СССР отправился в зарубежный вояж советский премьер, в тот момент уже второй год вела войну почти против всей Европы. Понятно, что у мировой общественности никакой радости такая поездка вызвать не могла, вот ее особо и не афишировали.
Была и другая причина такой лаконичности. Показанные крупным планом лица всех участников берлинских переговоров свидетельствовали бы о том, что этот визит не был ни ответным визитом вежливости, ни ознакомительным или зондирующим («разузнать и прощупать» – как его позиционировало советское руководство, а затем вплоть до наших дней советские и многие российские историки). Нет, он был неслыханным и по составу участников, и по обсуждавшимся вопросам, и по степени проявления взаимных дружеских чувств. И уж никак он не был «бесплодным», как уверяют многие историки с подачи его участника авиаконструктора и замнаркома авиапромышленности Яковлева. Вот почему после начала Великой Отечественной войны поездка Молотова в Берлин стала одной из самых больших тайн в нашей стране – на много лет о ней как бы забыли.
По понятным причинам не упоминали о ней и в Германии, и в странах антигитлеровской коалиции (до начала «холодной войны»). Пожалуй, впервые она была упомянута в вышедшей в 1966 г. книге историка Александра Некрича, в которой автор сделал мужественную, если не сказать героическую, попытку осознать трагедию первого дня этой войны. Книга так и называлась – «1941. 22 июня 1941». Но даже в ней, выдающейся для своего времени по правдивости, об этом берлинском визите было сказано буквально следующее: «Переговоры в Берлине в ноябре 1940 года и последовавшие затем события на Балканах свидетельствовали о развитии агрессивных планов гитлеровской Германии». И это всё, больше ни слова. Не упомянута даже фамилия Молотов. Не сказано не только, о чем гитлеровская Германия вела переговоры с советской стороной в ноябре 40-го, но даже с кем конкретно она их вела. Но главное – автор упомянул о них! Пожалуй, первым о визите Молотова в Берлин и своем участии в нем рассказал авиаконструктор А. С. Яковлев в книге «Цель жизни» (1967), а описал эту поездку в книге «С дипломатической миссией в Берлин» (1971) другой ее участник – переводчик В. M. Бережков (правда, кроме Молотова и себя он назвал имя лишь одного человека, участвовавшего в ней с советской стороны – первого секретаря полпредства в Берлине и переводчика Павлова). В дальнейшем Бережков издал несколько книг и статей, где довольно подробно рассказал о некоторых деталях этой поездки. В 1973 г. обозначился четвертый участник поездки – маршал Василевский, который в то время был заместителем начальника Оперативного управления Генштаба. В своей книге «Дело всей жизни» он открыл имена еще двух ее участников: И. И. Лапшова – помощника председателя совнаркома Молотова и В. М. Злобина – генерал-адъютанта наркома обороны Тимошенко. А первые фотографии той молотовской поездки появились у нас, пожалуй, лишь в 1991 г. в сборнике «Оглашению подлежит» и в книге Г. Л. Розанова «Сталин – Гитлер. 1939–1941» – по два маленьких и не очень качественных снимка в каждой книге. Затем они начали появляться и во множестве других изданий, но при этом как бы случайно делалось все, чтобы не было возможности идентифицировать участников переговоров и встреч: мелкие отпечатки плохого качества, минимум имен и текста в подписях под ними. В одной из книг даже напечатали фотографию, на которой посла Шкварцева «загримировали», подрисовав ему густые усы. Поэтому в своих книгах «Великая тайна Великой Отечественной. Новая гипотеза начала войны» (2007) и «Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке» (2010) я привел 24 фотографии берлинских переговоров Молотова, конкретизируя события и называя максимально возможное количество запечатленных на них участников встречи.
