Уильям Ширер - Крах нацистской империи
В конце 1939 года Сталин сам принял участие в переговорах с немецкой торговой делегацией в Москве. Немецкие экономисты нашли его очень трудным партнером. В захваченных на Вильгельмштрассе документах были обнаружены длинные и обстоятельные меморандумы о трех примечательных встречах с внушающим страх советским диктатором, который обладал способностью вникать в такие детали, что поражал немцев. Как выяснилось, Сталина невозможно было обмануть, а иногда он становился настолько требовательным, что, как докладывал в Берлин один из участников переговоров, доктор Шнурре, «приходил в крайнее возбуждение». Советский Союз, напоминал Сталин немцам, «оказал Германии исключительно большую услугу и приобрел себе врагов за оказание этой помощи». В ответ Советский Союз ожидает от Берлина понимания этого обстоятельства. На совещании в Кремле в преддверии нового, 1940 года Сталин заявил, что цена за самолеты непомерна и во много раз превышает их реальную стоимость. Если Германия не хочет поставлять их Советскому Союзу, то он предпочитает, чтобы об этом было сказано открыто.
На ночном совещании в Кремле 8 февраля Сталин попросил немцев не устанавливать слишком высокие цены, как это случалось раньше. В качестве примеров он упомянул сумму в 300 миллионов рейхсмарок за самолеты и 150 миллионов марок за крейсер «Лютцов». Он советовал не злоупотреблять благожелательностью Советского Союза.
И февраля 1940 года в Москве было наконец подписано замысловатое торговое соглашение, предусматривавшее обмен товарами в течение ближайших восемнадцати месяцев на общую сумму не менее 640 миллионов рейхсмарок. Это явилось дополнением к предыдущему торговому соглашению, подписанному в августе прошлого года и предусматривавшему товарный обмен на 150 миллионов в год. Россия должна была получить кроме крейсера «Лютцов» и проектной документации на «Бисмарк» тяжелые морские орудия и другое оборудование, а также примерно 30 самолетов новейших марок, в том числе истребители «Мессершмитт-109» и «Мессершмитт-110» и пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-88». Кроме того, Советский Союз должен был получить машины и оборудование для нефтяной и электротехнической промышленности, локомотивы, турбины, генераторы, дизельные двигатели, корабли, станки и образцы немецкой артиллерии, танков, взрывчатых веществ, оснащение для ведения химической войны и т. д.
То, что немцы получили в первый год, зарегистрировано ОКВ: один миллион тонн зерновых, полмиллиона тонн пшеницы, 900 тысяч тонн нефти, 100 тысяч тонн хлопка, 500 тысяч тонн фосфатов, значительное количество другого сырья и один миллион тонн соевых бобов транзитом из Маньчжурии.
А в Берлине доктор Шнурре, экономический эксперт министерства иностранных дел, возглавлявший немецкую торговую делегацию на переговорах в Москве, подготовил длинный меморандум о том, что он выиграл для рейха. Помимо остро необходимого для военного производства сырья, которое Россия будет поставлять в Германию, Сталин, по словам Шнурре, обещал «щедрую помощь… в качестве покупателя металлов и сырья в третьих странах».
«Соглашение, — писал в заключение Шнурре, — означает широко открытую для нас дверь на Восток… Влияние английской блокады будет решающим образом ослаблено».
В этом заключалась одна из причин, вынуждавших Гитлера проглотить горькую пилюлю, поддержать агрессию русских против Финляндии, весьма непопулярную в Германии, и примириться с тем, что появление советских войск и летчиков на создаваемых на территории трех Прибалтийских государств базах представляло угрозу для Германии (в конечном счете против кого, как не против Германии, они будут использованы?). Сталин помогал ему преодолеть английскую блокаду. Но еще более важно то, что Сталин давал ему возможность вести войну на одном фронте, сосредоточить всю свою военную мощь на Западе, чтобы нокаутировать Францию и Англию, захватить Бельгию и Голландию, после чего… Ну да ладно, о том, что он задумал, Гитлер уже говорил своим генералам.
Еще 17 октября 1939 года, когда едва закончилась польская кампания, он напомнил Кейтелю, что польская территория является важной с военной точки зрения — как передовой плацдарм и как место для стратегического сосредоточения войск. С этой целью железные дороги, дороги и каналы связи должны содержаться в порядке.
В конце памятного 1939 года Гитлер стал осознавать, как он уже указывал своим генералам в меморандуме от 9 октября, что нельзя вечно полагаться на советский нейтралитет. За восемь месяцев или за год обстановка может измениться. И в своей речи перед ними 23 ноября он подчеркнул: «Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе». Эта мысль никогда не покидала его беспокойный ум.
Конец роковою года вошел в историю как странное, внушающее суеверный страх время. Несмотря на то что шла мировая война, никаких сражений на суше не велось, а в небе тяжелые бомбардировщики разбрасывали только пропагандистские листовки, к тому же скверно составленные. Только на море шла настоящая война. Подводные лодки продолжали собирать свою дань с английских, а подчас и с нейтральных судов в суровой Северной Атлантике.
«Граф Шпее», один из трех немецких карманных линкоров, появившийся в Южной Атлантике из своего района выжидания, за три месяца потопил девять английских торговых судов общим водоизмещением 50 тысяч тонн. 14 декабря 1939 года немецкая общественность была взбудоражена новостью о крупной победе на море, о которой под кричащими заголовками поведали газеты, оперативные сводки радио. Как говорилось в сообщении, «Граф Шпее» завязал вчера морское сражение с тремя английскими крейсерами в 400 милях от Монтевидео и вывел их из строя. Однако вскоре бурные восторги сменились недоумением. Через три дня в прессе появились заметки: экипаж затопил карманный линкор в устье Ла-Платы как раз напротив уругвайской столицы. Какая же это победа? 21 декабря командование военно-морских сил Германии известило, что командир «Графа Шпее» капитан Ганс Лангсдорф «последовал за своим кораблем» и тем самым «как боец и герой оправдал доверие своего фюрера, немецкого народа и военно-морских сил».
Несчастный немецкий народ так никогда и не узнал, что «Граф Шпее» был сильно поврежден тремя английскими крейсерами, значительно превосходившими линкор в артиллерии, что ему пришлось отправиться в Монтевидео для ремонта, что уругвайское правительство в соответствии с международным правом разрешило ему оставаться в порту только 72 часа, чего для изуродованного линкора было недостаточно, что «герой» капитан Лангсдорф, не рискуя ввязываться в новые сражения с англичанами, затопил его, а сам, вместо того чтобы пойти на дно заодно с кораблем, застрелился через два дня в уединенном номере отеля в Буэнос-Айресе[34]. Не сказали немецкому народу, разумеется, и о том, что, как записал в своем дневнике 18 декабря Йодль, фюрер «страшно зол из-за того, что „Граф Шпее“ затоплен без боя», и послал за адмиралом Редером, которому устроил головомойку.
12 декабря Гитлер издал очередную совершенно секретную директиву об отсрочке наступления на Западе, оговариваясь, что новое решение последует не раньше 27 декабря и что самым ранним сроком для дня «А» является 1 января 1940 года. Поэтому рождественские увольнения в отпуск, говорилось в директиве, можно предоставлять. Рождество, самый радостный для немцев праздник, как явствует из моих дневниковых записей, получилось в Берлине в ту зиму невеселым: скудные подарки, скудная пища, отсутствие мужского пола, неосвещенные улицы, плотно закрытые ставни — все это порождало недовольство.
Между Гитлером и Сталиным произошел обмен рождественскими поздравлениями. Гитлер телеграфировал:
«Лучшие пожелания личного благополучия Вам, а также будущего процветания народам дружественного Советского Союза».
Сталин на это ответил:
«Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».
А в Берлине посол фон Хассель использовал рождественские праздники, чтобы посовещаться с коллегами по заговору Попитцем, Гёрделером и генералом Беком, и 30 декабря набросал в своем дневнике новый, последний план:
…Оставить в Берлине некоторое число дивизий, следующих «транзитом с запада на восток». Затем Вицлебен появляется в Берлине и распускает С С. На основе этой акции Бек направляется в Цоссен и отбирает у Браухича верховное командование. Врач объявляет, что Гитлер неспособен руководить, после чего он будет взят под стражу. Затем будет объявлено воззвание к народу, в котором предусматривается решение трех вопросов: предотвращение дальнейших зверств СС; возрождение порядочности и христианской морали; продолжение войны, но с готовностью к миру на разумной основе…
