Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
Мужчины должны знать, что они защищают не только свой дом, но и свою семью. Все понимали, какая судьба ожидает детей и женщин, если арабы завладеют городом. Сознание тягчайшей ответственности будет преследовать Дова всю зиму. Но позднее, вспоминая о своем решении, он скажет:
— Мы не выбирали легких путей.
11. Двадцать пять "Стивенов" Голды Меир
Темной зимней ночью грузовик Хаганы остановился перед домом, в котором помещался иерусалимский клуб "Менора". В этом клубе собирались ветераны Еврейского легиона, сражавшегося во время Первой мировой войны в рядах британской армии; здесь хранились боевые реликвии Легиона, в частности, две трофейные пушки, когда-то захваченные у турок. Теперь инженер Элияху Сохачевер, родом из Польши, собирался использовать их в новых боях. Разобранные и распиленные на части, эти турецкие пушки должны были послужить для создания первых артиллерийских орудий иерусалимского гарнизона Хаганы.
Одно то, что Хагана решилась выкрасть орудия из клуба ветеранов и использовать их для создания "артиллерии", показывало, как нуждались евреи в оружии. Столь отчаянным было положение, что главный раввин Иерусалима разрешил рабочим подпольной мастерской Сохачевера работать по субботам, лишь бы поскорее закончить переделку. Эти примитивные пушки, получившие прозвище "Давидка" (по имени их изобретателя, сибирского агронома Давида Лейбовича), были единственными артиллерийскими орудиями в арсенале Хаганы.
Стреляли они снарядами, сделанными из обрезков водопроводных труб, начиненных взрывчаткой, гвоздями и обломками железа.
Дальность стрельбы этих пушек, по словам одного из артиллеристов Хаганы, была "не больше, чем у пращи Давида".
И все-таки из "Давидок" можно было хоть как-то, с грехом пополам стрелять. Кроме того, они обладали весьма ценным качеством: при стрельбе они производили такой ужасающий грохот, что могли хоть кого напугать до полусмерти.
В гаражах, на чердаках, в обычных квартирах, наскоро превращенных в мастерские, десятки людей изготовляли импровизированное оружие. К этой работе еврейская община смогла привлечь ученых с мировым именем. Так, Иоэль Раках и Аарон Качальский оставили на время свои попытки проникнуть в тайны атомного ядра и молекулярных соединений и занялись решением более простой задачи: синтезировать порох, пригодный для "Давидки". Студенты — физик Ионатан Адлер и химик Авнер Трейнин из Еврейского университета — мастерили самодельные гранаты и мины-ловушки. А в киббуце Мааган-Михаэль, к северу от Тель-Авива, Иосеф Авидар организовал целый завод по производству разнообразных боеприпасов.
Другой такой завод, под Хедерой, тоже созданный Авидаром, выпускал снаряды для небольших пушек. Одним из наиболее важных изобретений Авидара был самодельный бронированный автомобиль — его называли "сендвичем": броня такого автомобиля представляла собою деревянную панель толщиной в пять сантиметров, обшитую с двух сторон, подобно сендвичу, четырехмиллиметровыми стальными листами. В Тель-Авиве, Хайфе и особенно в Иерусалиме Хагана пополняла свои арсеналы оружием, купленным у врагов. Арабы — через посредников-армян — втайне продавали Хагане винтовки и патроны, спрятанные под грузом моркови или цветной капусты.
Британские арсеналы тоже иной раз открывались для Хаганы. В конце января два британских сержанта пригнали грузовик со взрывчаткой и прочими боеприпасами, удовольствовавшись символической платой — стаканом коньяку и благодарным рукопожатием. Еще один сержант за тысячу палестинских фунтов продал Хагане свой броневик, в башне которого были сложены снаряды, канистры с бензином и легкое стрелковое оружие.
Хагана провела несколько тщательно разработанных налетов на британские склады. Группа бойцов Иерусалимского гарнизона Хаганы, переодевшись в форму английских солдат, угнала однажды броневик "даймлер" из самого Бевинграда. Как Летучий Голландец, этот броневик стал загадочным образом появляться и исчезать почти одновременно в самых неожиданных местах, и вскоре иерусалимские арабы были уверены, что у евреев есть целый автопарк таких "даймлеров".
Арабам, впрочем, тоже удавалось попользоваться запасами британского оружия. Один британский сержант за тысячу фунтов согласился, находясь на посту, "не заметить", как грабят склады с оружием. Нередко арабские проститутки отвлекали английских часовых, пока люди муфтия очищали склады. На захолустных дорогах арабы останавливали британские грузовики, и водители частенько соглашались за несколько фунтов принять участие в инсценировке "вооруженного нападения и угона" грузовика. Однако основным источником оружия для палестинских арабов в начале 1948 года была Западная пустыня[5], где еще со времен Второй мировой войны валялось несметное количество самого разнообразного оружия.
Со времени конференции Арабской лиги в Каире в декабре 1947 года Хадж Амин эль Хусейни настаивал, чтобы все оружие и деньги, собранные Лигой, были предоставлены в его распоряжение. В начале февраля муфтий приехал в Дамаск, в штаб иракского генерала Исмаила Сафуата Паши, назначенного главнокомандующим арабскими вооруженными силами, которым предстояло вторгнуться в Палестину. В Дамаске муфтию предстояло решить две задачи. Во-первых, он хотел преобразовать Арабский верховный комитет Иерусалима в палестинское Временное правительство, которое собирался противопоставить Еврейскому агентству. Во-вторых, он собирался настоять на отмене принятого в Каире решения о создании добровольческой Освободительной армии. Эта армия, набранная из добровольцев арабских стран, руководимая из Сирии, должна была начать в Палестине партизанскую войну еще до ухода британских войск. Если же не удастся помешать формированию этой армии. Хадж Амин надеялся, по крайней мере, провести на пост командующего кого-нибудь из своих ставленников.
Однако муфтий добился немногого. Исмаил Сафуат Паша обвинил его в растратах, хищении оружия, кумовстве и назначениях на ответственные посты ни на что не пригодных людей. На одной из встреч Сафуат кричал, что приспешники муфтия присвоили деньги и оружие, достаточные для того, чтобы в одной только Хайфе содержать две тысячи бойцов, тогда как на самом деле там действует всего каких-нибудь две сотни человек.
Единомышленники и соратники муфтия понимали, что в дни, когда общественное мнение, потрясенное нацистскими зверствами, повсеместно поддерживает сионистов, борьба палестинских арабов вряд ли привлечет к себе симпатии народов мира. Тем более что эту борьбу возглавляет человек, сотрудничавший с Гитлером, Враги муфтия в Арабской лиге не желали, чтобы в его руках оказалось слишком много оружия.
Британское правительство не сомневалось, что приемлемое решение палестинского вопроса можно будет найти только в том случае, если им займутся более ответственные правители арабских государств, чем такой скомпрометированный человек, как муфтий. Англичане дали понять Аззаму Паше, генеральному секретарю Арабской лиги, и сирийскому премьер-министру Джамилю Мардаму, что они будут против Освободительной армии, если та окажется под контролем муфтия, но займут более примирительную позицию, если этой армией будет руководить кто-нибудь другой.
Столкнувшись со столь серьезной оппозицией. Хадж Амин почувствовал, что его планам угрожает серьезная опасность.
Вдобавок король Абдалла вообще не желал руководимого муфтием правительства. Между тем создание Освободительной армии шло полным ходом, и этот процесс уже нельзя было остановить.
Было ясно, что когда армия вырастет, именно туда потекут оружие и деньги Арабской лиги. После долгих и яростных споров, кипевших на совещаниях под председательством сирийского президента Шукри Куатли, на армию была возложена ответственность за военные операции по всей территории северной Палестины. Правда, Абдул Кадер Хусейни сохранял контроль над зоной Иерусалима, а другой верный сторонник муфтия — над окрестностями Яффы, но тем не менее настоящая власть ускользала от муфтия. Однако самым тяжелым ударом явилось назначение на пост главнокомандующего Освободительной армией ливанца Фаузи эль Каукджи, сражавшегося в Палестине против англичан еще во время Первой мировой войны. Фаузи Каукджи служил в турецкой армии вместе с пруссаками под командованием генерала Отто фон Крейса и был награжден Железным крестом второй степени. С тех пор Фаузи эль Каукджи был поклонником всего немецкого: он и женился на немке, с которой повстречался в Берлине во время Второй мировой войны. Когда стало ясно, что Османская империя разваливается, Каукджи занялся шпионажем в пользу англичан. Потом он шпионил против французов в пользу англичан и против англичан в пользу французов. Затем работал на немцев против обеих держав. Кульминационной точкой его карьеры был арабский бунт 1936 года. Однако популярность Каукджи не устраивала муфтия, и он поспешил избавиться от соперника, послав его в Ирак с заданием поднять там восстание против англичан. Каукджи не справился с возложенной на него задачей и, как обвиняли его впоследствии приспешники муфтия, "проглотил и деньги, и оружие, и восстание".
