Сергей Мазов - Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964
Утром 14 сентября леопольдвильское радио передало обращение Мобуту к народу. Он заявил, что «армия решила нейтрализовать главу государства, два соперничающих правительства и обе палаты парламента до 31 декабря 1960 г., чтобы вывести страну из тупика»[315].
Мобуту действовал быстро и решительно. Он распустил обе палаты парламента, помещения которых занял батальон его личной охраны, и изолировал Лумумбу. Для премьера акция Мобуту стала полной неожиданностью, он не верил в предательство человека, который неизменно подчеркивал свою лояльность премьер-министру и даже называл его своим «духовным наставником»[316]. Лумумба надеялся, что он сможет повернуть ситуацию в свою пользу, стоит ему только поговорить с начальником генштаба. Их встреча состоялась 15 сентября на территории военного лагеря Леопольдвиля, но закончилась она совсем не так, как предполагал Лумумба. Договориться ни о чем не удалось, и как только Мобуту покинул лагерь, Лумумба был атакован толпой разъяренных солдат балуба из провинции Касаи, готовых его растерзать, чтобы отомстить за погибших соплеменников. Находившимся в лагере ганцам из войск ООН с большим трудом удалось защитить Лумумбу и доставить его в штаб-квартиру ООН в гостинице «Ле Рояль». Там они в течение нескольких часов сдерживали толпу, жаждавшую расправы над Лумумбой, пока его не вывели через черный ход и доставили домой, в бывшую резиденцию бельгийского генерал-губернатора, под усиленную охрану войск ООН. Вторым кольцом резиденцию окружили части Мобуту. В столице прошли массовые аресты сторонников Лумумбы, были брошены за решетку 20 человек из его окружения, в том числе нескольких членов кабинета[317].
Лумумба оказался в полной изоляции. Касавубу тоже пребывал в своей резиденции под охраной войск ООН, но ему ничто не угрожало. Он принимал многочисленных посетителей, проводил встречи с политиками, где обсуждались кадровые вопросы[318]. Мобуту заявил, что президент остается главой государства. Позже Касавубу признался, что полковник накануне переворота поставил его в известность о своих планах[319].
В Касаи тем временем верные Лумумбе войска продолжали вести наступление на позиции сторонников Чомбе и Калонжи. Лидеры сепаратистов приветствовали свержение Лумумбы, Мобуту назвал их «дружественными политиками». 18 сентября Мобуту приказал остановить наступление, Касавубу приказ утвердил. В войска были посланы агитаторы, которые обещали выплату всех долгов по жалованию после прекращения боевых действий. Хаммаршельд без промедления выделил на это 1 млн. долларов, а Бельгия – 500 млн. бельгийских франков[320]. Уставшие от боев и плохого снабжения солдаты согласились. В конце сентября они получили деньги и были доставлены самолетами ООН в родные гарнизоны. В оставленные армией районы вошли отряды касайских балуба под командованием бельгийских офицеров. Режим Калонжи был восстановлен.
Выдворение советского посольства
На своей первой пресс-конференции после захвата власти 14 сентября Мобуту объявил о закрытии советского и чехословацкого посольств и потребовал, чтобы все граждане стран Восточного блока покинули Конго в течение 48 часов. В качестве доказательства «коммунистической экспансии» он продемонстрировал изданную АПН брошюру на французском языке, на обложке которой красовалась фотография Хрущева с угрожающе поднятым кулаком и надписью «Руки прочь от Конго». Брошюра содержала только официальные материалы – заявления советского правительства и выступления постоянного представителя СССР в ООН В. А. Зорина[321].
15 сентября советский посол получил подписанную Касавубу ноту, где сообщалось, о разрыве дипломатических отношений между Конго и СССР. Персоналу посольства предписывалось покинуть Конго в течение 24 часов, по истечении которых он лишался дипломатической неприкосновенности. Посол М. Д. Яковлев обратился к главе администрации ООН в Конго Раджешвару Дайялу с требованием защитить посольство от «неконтролируемой солдатни». ООН взяло посольство под охрану до истечения срока ультиматума. «Голубые каски» оцепили здание посольства, а за ними заняли позиции мобутовские войска с пулеметами. Яковлев пытался дозвониться до Касавубу, но получал отказ в грубой форме на свои неоднократные просьбы соединить его с президентом[322].
Вечером того же дня Яковлев нанес визит Дайялу. Чиновник ООН «выразил негодование по поводу столь невежливого обращения с представителем великой страны» и предложил похлопотать, хотя бы о том, чтобы посольству дали «немного больше времени на сборы». Решение об эвакуации было принято, и посол попросил, чтобы ООН помогла получить разрешение на посадку в аэропорту Нджили этой ночью двух советских самолетов, которые должны были доставить на родину советских и чехословацких граждан. Дайял отдал соответствующие распоряжения и разрешил использовать один из Илов для эвакуации советского персонала из Стэнливиля. Он в свою очередь попросил оставить «медикаменты и другие запасы посольства» в качестве «гуманитарной помощи, поскольку находящиеся в Конго сотрудники и войска ООН испытывали острый недостаток в самом необходимом». Яковлев согласился. Советская «гуманитарная помощь» ООН «пришлась как нельзя кстати». Во многих упаковках «хранилось изрядное количество водки, которая стала даром Божьим для контингента из Эфиопии, попавшего в трудное положение в Стэнливиле»[323].
17 сентября послы СССР и Чехословакии и около 100 сотрудников посольств обеих стран вылетели из Леопольдвиля. Британское посольство сообщало в Форин офис, что среди русских «царили страх и паника», и посольство они покидали в спешке, забыв спустить государственный флаг[324]. По свидетельству О. И. Нажесткина, очевидца сборов и отъезда, все было не так: «Всю ночь в осажденном здании [посольства] упаковывали и уничтожали документы. Яковлев был спокоен, деловит и не проявлял ни малейших признаков растерянности. Собранность посла передалась нам: все сотрудники организованно занимались подготовкой к эвакуации. Точно в назначенный час был спущен советский флаг, и мы заняли места в автомашинах. Ворота распахнулись – солдаты расступились, и кортеж направился в аэропорт»[325].
Конго оказалось для советских людей чужой и часто негостеприимной страной. Они нередко попадали в затруднительные ситуации, которые возникали по непонятным им причинам, и сталкивались с непредвиденными трудностями. Яковлев, похоже, выразил общее настроение оказавшихся в Конго соотечественников, спросив Дайяла, «что происходит в стране?». Вопрос был не из простых, и индиец переадресовал его советскому дипломату. Тот ответил, что «чрезвычайно озадачен»[326].
С Яковлевым в Конго случались конфузы. Однажды конголезские солдаты, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, ворвались в отель «Нью Стэнли» и задержали его как «коммунистического шпиона». Он оказался в компании еще двух «коммунистов» – Ральфа Банча и посла Израиля в Конго. Девлин, видевший, как пленных выводили из отеля, описывал сцену с иронией: «Банч и израильтянин знали, что благоразумие – мать доблести и быстро повиновались команде сесть в кузов армейского грузовика. Советский посол, который еще не оценил значимость этой стратагемы, громко протестовал по-английски. Он объявил, что является послом СССР, с миссией помогать бедным, униженным и угнетенным конголезским массам. К сожалению, он не говорил по-французски или на одном из африканских языков, а конголезские солдаты не понимали английского. Он отказался лезть в грузовик. Без лишней суеты солдаты схватили его и швырнули в кузов, словно мешок советской пшеницы»[327].
Советские медики и другие специалисты, работавшие в Восточной провинции, были немало озадачены оказанным им приемом. Некоторых из них без всяких видимых причин избили первые встречные конголезцы, для которых все белые в шортах были «ненавистными фламандцами»[328].
20 сентября советские самолеты, сданные в аренду правительству Лумумбы, приземлились в Каире на пути в СССР[329]. В отличие от самолетов советские грузовики остались в Конго и попали в руки мобутовской армии и полиции. Там машины подчас использовались так, как, наверное, не снилось даже в кошмарных снах тем, кто принимал решение об их отправке, – для репрессий против сторонников Лумумбы. Об одном таком эпизоде рассказал генеральный секретарь Союза трудящихся Конго Эдуард Мутомбо, который участвовал в работе V Всемирного конгресса профсоюзов в Москве в декабре 1961. «Убежденный сторонник Лумумбы» с горечью сообщил в беседе с советским профсоюзным функционером, что на автомобилях, переданных СССР правительству Лумумбы, «увозили на расстрел революционеров». Самого Мутомбо приезжали арестовывать на советском грузовике[330].
