Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»
Он уже имел готовые кадры для этой цели – полмиллиона штурмовиков, в пять раз больше, чем весь рейхсвер. Партийное воинство было организовано по армейскому принципу, имелись обергруппы (армии) и группы – дивизии. В штабе все важные должности занимали бывшие офицеры. Устав СА был списан с армейского, и каждый полк (штандарт) штурмовиков имел номер в соответствии с порядком в старой имперской армии.
В свою очередь генералы рейхсвера видели в СА потенциальный источник рекрутов, ожидая момента, когда армия будет освобождена от ограничений Версальского договора и в Германии удастся возродить всеобщую воинскую повинность. Гитлер приказал объединить две силы, но вместо старого хрыча Рем обнаружил на своем пути интригана и прожектера, имевшего совсем другие виды на СА. Амбициозному Рему противостоял другой сторонник реформ, не менее амбициозный генерал-майор фон Рейхенау из министерства обороны. Хоть он и носил монокль в правом глазу, но не разделял многих идей и понятий, присущих генералитету. Коллеги же считали его позером и карьеристом. Как бы то ни было, а Рейхенау решил, что ценный потенциал СА следует поставить под надзор и команду рейхсвера, притязания же Рема на лидерство – нейтрализовать. Каким образом? Путем некоторых уступок.
Предложения Рейхенау заключались в расширении национальной оборонительной базы путем введения элементов милиции – ополчения, и тут СА могли бы сыграть важную роль. В диспозиции рейхсвера имелись серьезные разрывы, особенно на Востоке, поэтому он хотел бы создать совместно с СА Восточную пограничную службу. Вдобавок, посулил он Рему, СА могут пройти военную подготовку на базе рейхсвера.
В мае 1933 года СА и рейхсвер пришли к соглашению, по которому СА, СС и националистическая военная организация «Стальной шлем» передавались под управление министерства обороны. Обергруппенфюрер Крюгер был назначен ответственным за военную подготовку штурмовиков – 200 тысяч в год, – которые в дальнейшем должны были вступить в ряды рейхсвера. Одновременно в СА к Рему вливалось правое крыло полувоенных формирований, в основном состоящее из членов обширного и дисциплинированного «Стального шлема».
Рейхенау, конечно, держал запасную карту в рукаве. Он надеялся, что бывшие офицеры из этой организации, вступив в огромном количестве и целым соединением в СА, лишат Рема численного преимущества. Если к тому же важнейшие посты в системе военного обучения и в Восточной пограничной службе будут заняты представителями рейхсвера, можно считать, что он обвел Рема вокруг пальца. Поначалу все выглядело гладко. Ключевые позиции получили действующие или отставные офицеры рейхсвера. Но как только к Рему поступил «Стальной шлем», все пошло наперекосяк. Рем увернулся очень ловко, разделив всю массу на три группы разного размера, и в самую важную, так называемый «актив СА», включил всех своих – 500 тысяч – и лишь 314 тысяч из «Стального шлема».
Теперь он мог сам диктовать условия и немедленно перешел в контрнаступление. Рем потребовал для своих людей командных постов в Восточной пограничной службе и, что еще хуже, контроля над арсеналами Восточной Германии. На это уж командование рейхсвера пойти никак не могло. В декабре 1933 года оно отказалось признавать возможность иной основы для национальной обороны, кроме всеобщей воинской повинности.
Но у Рема это не выбило почву из-под ног. 1 декабря того же года он был назначен министром без портфеля и разрешил обергруппам СА формировать вооруженные охранные подразделения при штабах. Рем даже попробовал подключить к делу дипломатию. Поскольку Франция в то время была готова признать право Германии на расширение ополчения, Рем начал самостоятельно вести переговоры с французским военным атташе в Берлине. В феврале 1934 года он направил своему министру обороны фон Бломбергу меморандум, составленный в столь резких выражениях, что вывод можно было сделать только один: он, Рем, фактически претендует на руководство всей системой национальной обороны, которая должна перейти в ведение СА, и готов оставить за рейхсвером лишь функции военного обучения.
Такое столкновение позиций поставило Гитлера в затруднительное положение. Он не хотел выбирать между ними и до сих пор удачно избегал этого. Вообще-то ему нравились идеи Рема; в то же время фюрер не мог обойтись, конечно, и без военных специалистов. Сказать давнему другу Рему резкое «нет» – очень плохо. И он попытался найти компромисс – пригласил руководителей рейхсвера и СА в Мраморный зал министерства обороны на своего рода «мирную конференцию». Это было 28 февраля 1934 года. Гитлер обратился к собравшимся с «волнующей, захватывающей речью», призывая их к миру. В его присутствии Бломберг и Рем просто должны были прийти к согласию; они признали, что только рейхсвер является армией Третьего рейха, а СА передавались функции до– и послеармейской военной подготовки. Это положение было скреплено рукопожатием лидеров на официальном обеде в штаб-квартире Рема. Но когда офицеры удалились, он взревел: «Этот капралишка для нас пустой звук! Я и не подумаю выполнять этот дурацкий договор!.. Гитлер – предатель, недолго ему уже осталось… Он не с нами – обойдемся без него». За тем же столом сидел обергруппенфюрер СА Виктор Лютце, в полном трансе слушая пьяные речи о почитаемом им фюрере. Измена! Государственная измена! Лютце решил, что его долг – помешать этому.
В начале марта 1934 года он предстал перед «замом фюрера» Рудольфом Гессом и пересказал ему антигитлеровские речи Рема. Но Гесс не знал, что с этим делать, и Лютце пошел дальше. Ему удалось получить аудиенцию Гитлера, которому он сообщил о недовольстве в рядах СА, но Гитлер сказал: «Надо дать этому делу созреть». Поскольку фюрер явно не хотел предпринимать никаких действий против своего друга, Лютце встретился на учениях с генералом Рейхенау и тоже все выложил. Генерал поблагодарил за ценную информацию. Как только Лютце скрылся из вида, Рейхенау иронически заметил: «Он не опасен. Пусть будет начальником штаба».
Лютце не знал, что Рейхенау с некоторых пор ведет переговоры с Гейдрихом, который давно носится с идеей радикального решения проблемы Рема. Но нужно было время, чтобы убедить Гиммлера. Рейхсфюрер СС все еще колебался, очевидно опасаясь, что ликвидация клики Рема откроет ящик Пандоры и никогда уже не будет мира между СС и СА. К тому же он не мог забыть тех лет, когда капитан Рем взял его, простого кадета, в свое ближайшее окружение. Они много сделали вместе. На последний день рождения Рема Гиммлер пожелал ему «всего того, что только может пожелать преданный солдат и верный друг», и сказал, что всегда гордился их дружбой. Они с Ремом были крестными отцами первого ребенка Гейдриха. Даже после инцидента 28 февраля Гиммлер старался прикрыть его от скорых на расправу противников.
Но весной 1934 года конъюнктурщик в Гиммлере победил ту верность в дружбе, которой он так хвастался. Союз с Герингом показался ему гораздо важнее прежних связей, а без разрыва с Ремом он был невозможен. От этого зависело, получит ли он прусское гестапо: ведь из всех силовиков рейха Геринг должен был больше всего опасаться Рема с его штурмовиками, особенно если учесть, что амбиции Рема угрожали цели самого Геринга – возродить вооруженные силы, вермахт, и стать главнокомандующим.
Поэтому Гиммлер сменил курс. Это было легко, неосмотрительный грубиян Рем перессорился со всеми группами в правящих кругах. Все были заинтересованы в устранении его шайки. Рейхсвер и Геринг избавлялись от прочного конкурента, партийные функционеры и блюстители морали освобождались от злостного развратника, дерзнувшего оскорбить фюрера; да и СС наконец-то разорвали бы последние путы, которыми связывали их с СА.
Для партии типа НСДАП, поднявшейся в годы вольных корпусов и военно-полевых судов и принесшей преступления в политику, – для такой партии не существовало иного пути разрешения внутренних конфликтов, кроме силового. Георг Белл, еще когда он был правоверным нацистом, а не ренегатом, как-то заявил: «Для нас нет особой трагедии в том, чтобы поставить человека к стенке. Мы называли это самозащитой, вы можете назвать убийством. В нравственном смысле я не вижу ничего экстраординарного в устранении человека, если это в интересах партии». (Позже штурмовики СА продемонстрируют ему всю его правоту.)
В случае с Ремом это означало, что только его смерть могла дать гарантии вождям нацизма против СА. Бывший друг Гитлера знал слишком много партийных тайн, и ни его отставка, ни, уж конечно, официальный судебный процесс в этом случае не устроили бы их. Рем должен был умереть.
Гейдрих начал действовать с апреля 1934 года. Гиммлер объезжал соединения СС, настраивая их на удар против их же товарищей из СА. А Гейдрих тем временем расставлял сеть, чтобы стащить Рема с пьедестала. Его люди собирали материал – убедить Гитлера и руководство рейхсвера в заговорщической деятельности Эрнста Рема. Требовалось железное доказательство в оправдание намеченной акции. Помощников хватало: эсэсовский офицер Фридрих Крюгер, который руководил военным обучением в одной из обергрупп СА и имел сеть агентов, граф фон Шуленбург, «почетный командир» штурмовиков, генерал рейхсвера Вильгельм Адам и множество других. Приветствовалась любая информация, дискредитирующая Рема и его свиту.
