Дарья Усвятова - Спаси и защити!
— Не дождетесь! — крикнула в глубину.
И тут же все исчезло.
Я открыла глаза. Свечи погасли. За окном светало. Я в бессилии повалилась прямо на пол, на дымящиеся огарки. Все мои жизненные силы остались там, на черном дне. Теплая рука целительницы приподняла мою голову и напоила чем-то сладким прямо из носика чайника.
Я проспала ровно сутки, до следующего утра. Не снилось ничего. На рассвете меня разбудила наставница, велела одеваться. Мне очень хотелось пить, но она не дала мне даже воды.
— После, — коротко ответила она.
Мы шли в станицу через степь, по мокрым высоким травам. Стебли изредка хлестали меня по лицу, оставляя росистый след; я жадно слизывала его. Был вторник, на ранней службе в церкви стояло человек пять. Я исповедовалась и причастилась; запивая вино, выпила три чашки напитка и еще святой воды из серебряного бочонка. На обратном пути жажда как-то исчезла сама собой.
— Ты прости меня, дадуня, что я тебе позволила пережить все это, — сказала мне после завтрака ворожея. — Но я решила, коли ты в молитву проникла так глубоко, то и в черноту тебе погрузиться надобедь, чтобы Слово тебе открылось во всей полноте своей, снизу доверху. Я знаю, как тяжко это. Не всякому дают это учителя духовные, однако ты выдержала.
— А эти… псы… — у меня не было сил даже закончить вопрос.
Она поняла.
— Каждый раз с цепи срываются, как злое говорится. Чуешь теперь?
Я тихо кивнула головой. Конечно же, это так. И первый, кого сжирают они — тот, кто сказал злое.
Литургические молитвы для очищения умаВо имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Отче Святый, отверзи умные очи сердца нашего и даждь нам воистину познати Тебе, Творца и Бога нашего; сотвори ны сообразны Слову и Сыну Твоему, да вообразится внутрь нас Его непостижимый Образ, по нему же создал еси человека; сподоби ны быти селением Духа Твоего Святаго и не ктому селением греха; вложи в сердца наша огнь Божественныя Твоея любве; прииди и вселися в ны вечным вселением со Единородным Сыном Твоим и Духом Твоим Святым.
Душе Святый, Свете неименуемый. Свете неизследимый и сокровенный, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия тьмы неведения, напоив ны потоками познания Твоего; возстави ны низложенныя грехом, свобода ны порабощенныя страстьми, исцели ны от всякия язвы, таящияся в нас, причащением Божественныя и нетленныя Пищи, Тела и Крове Христа, молим Ти ся, услыши ны и помилуй.
Господи Иисусе Христе, Единородный Сыне Безначального Твоего Отца, отверзи очи омраченной души моея, яко да и аз разумно узрю Тебя, Творца и Бога моего.
Молю Тебя: не отвержи мене от Лица Твоего, но, презрев все мое окаянство, всю мою низость, яви мне свет Твой, о Свете Мира, и даждь мне познать любовь Твою к человеку.
О Сладчайший Христе, от Отца ниспославый на святыя Твоя ученики и апостолы Духа Святаго, Сего, Благий, ниспосли и на ны недостойныя и тем научи ны познанию Твоему и открый нам пути спасения Твоего.
Возсияй ми. Боже, Боже мой. Свет Твой истинный, яко да во свете Твоем узрю и аз Славу Твою, яко Единородного от Отца, и да вообразится внутрь мене Образ Твой непостижимый, по нему же создал еси человека.
О Боже, Спасителю мой. Свете ума моего и Крепосте души моея, да вселится в мене доброта Твоя, да пребуду и аз непрестанно в Тебе, присно нося в себе Духа Твоего Святаго, иже да даст ми уподобиться Тебе, Единому Господу моему, якоже быша подобии Тебе вей от века святыя Твоя.
Ей, Господи Иисусе Христе, по неложному Твоему обетованию, прииди со Отцем и Духом Святым и обитель Твою сотвори внутрь мене.
Аминь.
Глава 8. Слова благие
Когда я писала свой заговор от тоски, то думала, что придет она не скоро, и даже не сразу после моего отъезда с хутора, и вообще — из страны. Но тосковать по синему Манычу, по вольной донской степи, по милому сердцу Калитвинскому хутору я начала за неделю до того дня, как поезд увез меня от золотого солнца, от черной и глубокой, как очи казачки, донской ночи к бесконечному северному дню. Тоска влетела в сердце с утренним ветерком, когда на рассвете я пришла к родничку-аксаю и вдруг поняла, что мне здесь осталась всего лишь неделя. Каждый день я старалась растянуть как можно дольше, вставая до зари и ложась не ранее, чем нагляжусь на южные созвездия второй половины мая, россыпно сияющие над донской степью. И все равно дни мчались, словно степные стрижи. Это было время огорода; уже появились на столе хрустящие грунтовые огурчики, пошла первая клубника. Ее я наелась от души: после множества трудных практик знахарка «назначила» мне восстанавливающую клубничную диету, состоящую из ягод, растертых с орехами и медом и винно-клубничного отвара, прекрасно очищающего кровь. Готовился он так: вино смешивали с водой в соотношении один к одному, столько же — по объему — растирали клубники, все это перемешивали, доводили до кипения и настаивали, пока не остывало. Холодный напиток аккуратно сцеживали. Остатки клубники отдавали курам (чему те были несказанно рады). Пить этот отвар надо было в больших количествах в первой половине дня. До вечера из организма выходили шлаки. Эффект напитка я увидела уже через пару дней: кожа посвежела и очистилась, живот подтянулся, от синяков под глазами не осталось и следа.
Учение о Слове тоже подходило к концу. Я понимала, что многое еще не сказано, ведь так сложилось изначально, что обучение мое проходило урывками, экстерном, в сжатом темпе. Часто я жалела о том, что не имею возможности пожить здесь хотя бы несколько лет, чтобы вникнуть в Казачий Спас до мелочей, раствориться в нем, впитать в кровь и плоть духовное знание донских казаков. Но Домна Федоровна успокаивала меня, повторяя раз за разом, что все «так тому и надо быть, знать, Путь у тебя таков».
К сильным практикам мы больше не обращались, лишь в свободное время беседовали о том, какие еще ипостаси Слова-Логоса остались не открытыми.
— Сильнее любых приговоров, сильнее крепких словес, сильнее проклятий Слово благое, — говорила мне наставница. — Благословение — великий задел, могучую энергию оно дарует тому, кого благословляешь ты. Особливо ценно родительское благословение, оно и в огне не горит, и в воде не тонет. От любого лиха спасет, из любой беды выручит. Ежели бы то родители знали да каждый раз благословляли дитя своё! А ладанка чи образок святой, родителем дарованные, оберегает сильнее амулета. Родительское благословение и с того света действенно, только на могилки к родителям ушедшим ходить надо да в церкви поминать. Тогда и жизнь справной будет, и любое начинание легче примется. Но и не только родительское благословение ладно. Любой человек, в душе хоть каплю добра носящий, благословлять может. А не лишь в церкви батюшка. Гостей, под кров твой входящих, благословлять надобедь, и уходящих от тебя также без благословения не отпускай. Родных своих, родителей, братьев-сестер, детей их — каждый день Божий благословляй. Супруга своего без благословения в мир не отправляй. Да и мир сам в твоем слове благом нуждается. Встанешь утром — и благослови мир, в котором Господь тебе еще один день даровал. Дом свой, город свой, свою страну. С каждым словом благим ты частицу сердца своего ближнему и миру даруешь. И чем больше частиц отдашь, тем больше прибавится сердцу твоему. Так, кроха за крохой, благословляя всё и вся, вырастет сердце твое, станет щедрым и большим, достаточным для того, чтобы Спаса в себя вместить во всей Славе Его Божественной.
— Что это значит — благословлять, и как это делать? — спросила я, до слез тронутая ее словами.
— Перекрестить и сказать: благословляю тебя на всякий час Божий. А на путь молитвы особые благословенные есть, ты знаешь их: «Ангел Божий, твой с тобой, Господь впереди, Матерь Божья посредине, а ты (имярек) позади. Благослови, счастливого пути!». Или же другую молитву: «Ангел навстречу, Христос на пути, святой Никола, дорожку освяти».
— Следующее по силе слово благое — благодарность.
— Благодарность это чувство… — тихо заметила я.
— Чувство, в словах выраженное. Иначе благая энергия втуне пропадет, и плода не даст. Мало кто из людей от рождения обладает даром благодарности, а ведь дар этот чудотворнейший из всех людских талантов. Оттого и люди так несчастны, что не умеют благодарными быть. От благодарности лишь полшажка до счастья… Сколько, доня, тратится сил на стяжание богатства, на достижения социальные, на то, чтобы «все было как у людей». Да только счастье всем этим не стяжаешь. А вот ежели благодарным быть за любую малость, судьбой посылаемую, то счастлив будешь до конца дней своих. Но человек, уж видимо, устроен так, что все хорошее принимает как должное, зато на дурное обижаться горазд. А нечего обижаться-то, благодарить Бога надо!
