Николай Прокудин - Бой под Талуканом
– Куды экскурсия? – ухмыльнулся Васька.
– К ракетам. Пугать будем нашей мощью! – объяснил я.
– Точно, пуганем, что, мол, этими ракетами по их хибарам бабахнем, – улыбнулся Игорь. – Хорошая мысль, Ник, порой приходит даже в голову замполиту.
– Игореша, иди к черту, не подкалывай.
– Шурави, салам, салам! – забормотали, приветствуя нас, подошедшие афганцы.
– Салам, саксаулы-аксакалы!
– Никифор, почему ты их саксаулами назвал? – удивился Марасканов.
– Есть такой анекдот: выходит Брежнев из самолета в Ташкенте и здоровается с встречающими его старейшинами: «Привет, саксаулы!» Его поправляют, что не саксаулы, а аксакалы, а он в ответ: «Саксаулы, аксакалы – какая разница, один черт, чурки деревянные».
– Пусть будут саксаулы, лишь бы не стреляли, – согласился взводный.
Афганцы подошли поближе и принялись здороваться, тыкая в себя пальцами – «сарбос», «сарбос» (солдаты).
– Они хотят мира, – перевел с «фарси» на русский вернувшийся от выносного поста Зибоев. – Просят ничего не взрывать, не стрелять, дома не грабить.
– Скажи ему, что мы не грабители, а солдаты, они могут быть спокойны. Мы – их друзья.
– Афганцы говорят, что друзья не приходят без приглашения и не ломают дом хозяина, – продолжал переводчик.
– Лично я тут еще ничего не сломал. Очень они разговорчивые! Скажи, что если будут себя плохо вести, мы выстрелим вон теми ракетами, что в речке валяются. Чтоб никто к нам не лез, – сказал Игорь.
Афганцы присели на корточки у парапета и что-то оживленно обсуждали.
– Чего галдят, Зибоев? – поинтересовался я.
– Не верят, что это ракеты.
– Ну что же, начнем с экскурсии, чай потом, – предложил Марасканов. – Пойдемьте, посмотрите, чем русский «шайтан-миномет» стреляет.
– Зибоев, а чего они тебе с хитрыми рожами «бакланят»? – спросил я у переводчика.
– Спрашивают, почему за русских воюю, почему не с мусульманами, предлагают с моим пулеметом к ним переходить, в кишлаке ханумка будет, а если захочу, даже две жены получу.
– А ты что им в ответ? – спросил взводный.
– Я сказал, у меня дома уже есть две жены, зачем еще столько? Тут скучно – ни телевизора, ни электричества, что я в их кишлаке забыл?
– А если б и телевизор, и электричество, и две жены в придачу? – подозрительно спросил я.
Зибоев в ответ только хитро улыбнулся и промолчал.
– Вот ведь страна жуликов! Приходят, в дружбе клянутся, их к столу приглашаешь, а они тут же солдата с пулеметом увести хотят! Что ж, подыграем этой шайке! – усмехнулся в усы Игорь. – Бача, покупай большие ракеты, по Пакистану можно стрелять, по Гардезу.
– Спрашивает: неужели в Гардез попадет? – перевел Зибоев.
– Попадет, если хорошо прицелится, – уверенно ответил Марасканов. – Берешь большую доску, кладешь ее на холм, сверху – ракету, аккумулятор подсоединяешь от «барбухайки» – и бабах! Куда хочешь, стреляй, самым уважаемым в округе будет ваш кишлак. Все будут бояться. Ни у кого «огненного шайтана» нет, а у вас есть!
– Дорого? Сколько стоит? – продолжал переводить Зибоев.
– Сто тысяч афгани, – назвал цену товару Игорь.
– Все?
– Каждая упаковка! Всего четыреста тысяч, тебе по дружбе отдам за триста пятьдесят тысяч! – хлопнул я по плечу старого афганца.
– Вах-вах-вах! – закачали головами пуштуны.
– Какой хороший эрэс! Спрашивает, унести можно сейчас же? – перевел вопрос афганского командира Зибоев.
– Деньги вперед – и, пожалуйста, неси, но деньги вперед! – поддержал я розыгрыш туземцев.
К нашим собеседникам присоединилась еще пара колоритных личностей: один был в старом потертом кителе офицера афганской королевской армии и в шароварах, а другой – в длинной шинели.
Количество местных жителей продолжало увеличиваться с каждой минутой. Все больше «бородачей» подходили к нам, ощупывали арматуру из толстого швеллера, гладили ракеты, втроем-вчетвером пытались приподнять упаковку. Эти их попытки ни к чему не привели, ракеты даже не шевелились. Афганцы, очевидно, догадались, что их разыгрывают, и вскоре потеряли коммерческий интерес к ракетам. Громко обсуждая случившееся, они удалились. Остались лишь первые три афганца. Они сидели на корточках, напротив, тихо и в то же время оживленно о чем-то спорили, не сводя с нас глаз.
– Чего хотят? Зибоев, переводи, о чем болтают, – поинтересовался Игорь.
– Да они рассуждают, долго ли мы будем сидеть в их кишлаке или, может, скоро уйдем. Получится ли что-нибудь у «шурави» украсть? Решают, что можно выпросить или обменять.
– Зибоев, ты им объясни, что если будут в нас стрелять, то мы тут построим заставу, и пост здесь будет стоять всегда!
– Да, и скажи, что можем тут все вокруг подорвать к чертовой матери, если будут себя плохо вести. Одной ракеты хватит на все их хижины! – хмуро сказал я.
– Они обещают вести себя хорошо и предлагают торговать.
– Как? Они что, нас за матросов Колумба приняли? Жаль, нет «огненной воды», бусы и всякие побрякушки тоже не взяли. А им не нужны пустые цинки и ящики? – спросил Игорь.
– Говорят, нужны, обрадовались. Забрать хотят, – сказал солдат.
– Нет! Просто так, без продуктов, на обмен ничего не получат, и надо быть внимательнее, а то что-нибудь сопрут! Пустые ящики и цинки меняем на рис, – предложил я им.
– Просят на обмен патроны и гранаты.
– Хрен им по всей морде, – рявкнул я. – Сегодня они просят для мирных целей, а завтра в спину стрельнут этими же патронами. Максимум, что можем им дать – канистру солярки.
Короткое совещание афганцев заканчивалось радостными улыбками в нашу сторону.
Мы всей группой отправились к бронемашине и разгрузили два ящика, распотрошили четыре цинка патронов. Самый молодой афганец сбегал в кишлак и принес мешочек риса. В завершение обмена мы сфотографировались с пуштунами на фоне БМП.
Они, афганцы, как малые дети, страшно любят фотографироваться, им сам процесс интересен (фотки-то все равно не получат, никто не привезет). Но с удовольствием позируют и обижаются, если не хватает кому-нибудь места во время съемки.
– Местные интересуются: зачем «шурави» сюда пришли, – перевел вопрос аксакала Зибоев.
– Мы навсегда приехали, поселимся тут, нам нравится все: народ хороший, река, лес, горы. Дукан откроем, белых ханумок для вас привезем, – хитро улыбаясь, ответил Игорь.
– Дукан – хорошо, торговля – хорошо, «шурави»-ханум – хорошо, а солдат – не надо, солдаты – это плохо, – перевел ответ афганца Зибоев.
– Без нас и «шурави»-ханум не будет, – улыбнулся Игорь.
– Жаль, но тогда если с вами, то и ханум не надо, – сердито ответил афганец. – У нас тут работа – дорогу охранять, за каждый километр – мешок риса от правительства.
– А если не пришлют? – поинтересовался я.
– Тогда еще одна колонна грузовиков сгорит, – ответил, нагло улыбаясь, бородач. – И мы свою землю вам не отдадим никогда.
– А на кой черт она нам сдалась – одни камни да колючки, – рассмеялся я.
– Зачем тогда явились? – удивился афганец.
– Позвали нас сами, вот и явились, – ответил я.
– Мы вас не звали, кто приглашал, к тому и езжайте. «Шурави» где живут?
– В России, в Москве, в Сибири, очень далеко отсюда. Про Ленина слышал, наверное? – усмехнулся я.
– Нет, это кто такой?
– Как не слышал? Его весь мир знает. Ты посмотри, Игорь, нам пропаганду еще со школьной скамьи гнали, что портреты нашего вождя даже у африканцев в хижинах висят, а тут люди и про Советский Союз ничего не слышали, – поразился я.
– Ник, прекращай пропаганду вести среди «духов», а то бойцы все политические идеалы растеряют, – ухмыльнулся Марасканов. – Не получается у тебя с аборигенами найти общие интересы, плохой из тебя Джеймс Кук.
– Это хорошо, что Кука из меня не вышло, значит, не съедят, – улыбнулся я в ответ на шутку взводного.
Угостившись чаем с галетами, счастливые, «духи» разошлись по домам, унося трофеи. И вовремя. Буквально через десять минут подъехали два БТРа, облепленных офицерами в касках и брониках. На одном из них важно восседали подполковники Байдаковский и Ромашица. Весь политотдел в сборе! Правда, старшими в этой штабной команде оказались не они, а какой-то незнакомый полковник. Кто такой – черт его знает, но, судя по воплям и матам, большой начальник. Не меньше заместителя командира дивизии. А может, из штаба армии какой босс.
– Что вы тут вытворяете? Болтаетесь по дороге, как говно в проруби! Костер развели, чаи гоняете! Кто вы такие? В чем дело, вашу мать, раздолбаи? Где рота, где батальон? Какого полка подразделение? – выдал тираду полковник. И понесло – мат-перемат, не разбираясь.
– Товарищ полковник, боевое охранение выставлено у рассыпавшихся ракет. Выставлено три поста: один – на этой горке, другой – возле упаковок, третий пост – БМП, – отрапортовал Игорь.
– А сопку с противоположного берега вы контролируете? Нет! Почему там никого? Какой дурак вас тут вообще выставил? Балаган какой-то! – продолжал орать полковник, не слезая с БТРа.
