Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи
Эта полная свобода мысли, слова и действия несовместима с сохранением учреждений, ограничивающих свободную мысль, закрепощающих слово и желающих принудить труженика сложить руки и умереть с голода по приказанию собственника. Анархисты отвергают авторитет догматов. Наш идеал – гармония между всеми людьми, но война свирепствует вокруг нас. При необъятной сложности человеческих отношений само стремление к миру сопровождается борьбой.
Чистые души надеются, что, несмотря ни на что, все устроится благополучно, что в один день мирной революции мы увидим, как защитники привилегий добровольно уступят настояниям снизу, из-за полной невозможности продолжать непрерывные заблуждения.
Всякая власть ищет своего расширения за счет возможно большего числа подданных, любая монархия неизбежно стремится стать всемирной монархией. Едва лишь человек получит власть, военную, административную, финансовую, его естественным стремлением является бесконтрольное пользование ею. Разве может отвлечься от власти каста людей, связанная друг с другом взаимными выгодами, стремлениями, договорами, дружбой, сообщничеством и даже преступлениями. Когда рассадники иерархии и приманки в виде продвижения по службе сохраняют целость своего сословия, направляя его к цели всей слитной массой, какая может быть надежда на его внезапное улучшение, какой луч всепрощения вселит гуманность в эту враждебную касту. Разве можно логически допустить, что подобная группа может быть доступна вспышкам коллективной добродетели и уступить по каким-либо соображениям, кроме страха? Эта состоящая из людей машина движется, одушевленная слепой силой, и чтобы остановить ее, нужна также коллективная и необоримая мощь – революция. Чтобы водворилось естественное равновесие вещей, надо, чтобы притесненные поднялись своей собственной силой, чтобы ограбленные сами вернули себе свое добро, чтобы рабы отвоевали себе свободу. Только тогда они будут владеть ею, когда возьмут ее в страшном бою.
Закон природы состоит в том, чтобы всякое дерево приносило свой плод, чтобы всякое правительство процветало и плодом его являлись бы произвол, тирания, злоупотребления, грабительство, убийства и бедствия. Лишь только основывается учреждение, чтобы побороть бьющее в глаза злоупотребление, как оно создает их вновь уже одним фактом своего существования. В то время как инициаторы руководствуются благородным идеалом, чиновники, которых они назначают, должны, прежде всего, сообразовываться со своей выгодой.
Было бы химерой дожидаться, что идеал человечества, анархия, произойдет из республики, как формы правления. Это возможно только при помощи революции. Так как власть есть не что иное, как возможность применения силы, то первой ее заботой является укрепление всех учреждений, которые облегчают задачу управления обществом.
Современный мир делится на два лагеря: на тех, кто действует в пользу сохранения неравенства и бедности, предоставляя другим повиновение и нищету и оставляя за собой наслаждение и власть; и тех, которые требуют для всех благоденствия и свободы инициативы. Консерваторы, защитники современного социального строя, обладают безграничными владениями, считают доходы десятками миллионов, имеют в своем распоряжении всю государственную власть с целыми армиями чиновников, солдат, полицейских, магистратов, целый арсенал законов, указов, привычную инертность наследственных инстинктов и низменную рутину, вечно сопровождающую побежденных, пресмыкающихся у ног своих гордых победителей. Что могут противопоставить всем этим силам анархисты, делатели нового общества? Без денег, без войска, они действительно должны были погибнуть, если бы не представляли собой эволюцию идей и нравов. Они ни что, но за ними движение человеческой инициативы. Все прошлое страшной тяжестью давит их и, невзирая на законы и полицию, толкает их вперед.
На другой день после бойни мало людей рискнет пойти под пули. Когда одно слово, одно движение карается тюрьмой, очень редкие люди, у которых хватает мужества подвергнутся этой опасности. Редки люди, спокойно обрекающие себя на жертву делу, торжество которого еще далеко и даже сомнительно. Во всем мире нет ни кого, кто бы обладал героизмом русских революционеров, издающих газеты в самом логове своих врагов и наклеивающих их на стену между двух часовых. Если не все угнетаемые обладают геройским характером, то они от этого не менее страдают, не менее жаждут избавления, и то, что они хорошо сознают причину своих бедствий, создает, в конце концов, революционную силу. Мы всегда увидим, что закон не в силах задержать назревающую мысль. Сок образует дерево, человека создает кровь, общество – идеи. Революция близится в зависимости от внутренней работы сознания людей.
С точки зрения логики, современное государство носит такой смутный характер и облик, что даже самые заинтересованные защитники отказываются его оправдывать. Право сильного торжествует при переходе состояния в одни руки. Было бы стыдно оспаривать старинную поговорку, что «счастье и богатство всегда бывают наградой за труд». Но утверждать, что труд лежит в основе состояния, значит говорить неправду. Богатство – продукт не личного, а чужого труда. Биржевые спекуляции – это разбой. Право силы – этот неизбежный закон, которому одинаково подвержены те, которые едят и те, которых едят. «Силы господствует!» – говорят опоры социального неравенства. Но разве не могут стать сильными революционеры. «Сила выше права», но можно подготовить наступление дня, когда сила будет служить праву. Разве труженики, за которыми одновременно и сила и право, не воспользуются ими, чтобы произвести революцию для блага всех. Как бы могуществен ни был властитель, он будет бессилен перед лицом объединенных одним стремлением, которые поднимутся на него, чтобы обеспечить себе хлеб и свободу. «Король, вера, закон», – говорили когда-то. Веры больше нет, а закон и король без нее бледнеют и превращаются в призраки. Но увы! Как они живучи! Эти мертвецы так же из числа тех, которых «нужно умертвить!»
Невежество исчезает и скоро у революционеров знание будет направлять власть. Это главный факт, который дает нам веру в судьбу человечества. История доказывает нам, что прогресс одержит верх над задерживающими его силами. Ежедневная эволюция непрерывно приближает нас к преобразованиям мирным и насильственным, которые называют «социальной революцией», состоящей в том, чтобы уничтожить деспотическую власть людей и предметов, присвоение личностью продуктов коллективного труда.
Интернационал! После открытия Америки и кругосветного плавания, ни одно событие не имело такой важности в истории человечества. Министры запрещают Интернационал, наказывают за участие в нем тюрьмой и ссылкой. Несчастные безумцы! Вы приказываете отхлынуть морю.
Как только дух требования обратно своих прав проникнет во всю массу угнетенных, любое событие, даже ничтожной важности, может повлечь за собой потрясающий переворот, точно так же, как от одной искры взрывается целый бочонок пороха. Мы вдруг увидим, как забьет ключом колоссальная энергия, скопившаяся в сердцах людей от оскорбленного чувства справедливости, неискупленных страданий, неутоленной жаждой мести. Каждый день может привести к катастрофе. Чувство солидарности все больше распространяется и любое частичное содрогание может поколебать все человечество.
Как художник, все время думающий о своем произведении, носит его в себе целиком, прежде чем написать или нарисовать его, так и историк провидит социальную революцию. Для него она уже факт. Мы знаем, что окончательная победа будет нам стоить еще много крови, труда и мук. Интернационалу угнетенных соответствует Интернационал угнетателей. Наши враги, синдикаты миллионеров и промышленников, знают, что они борются за гибельное дело, а мы знаем, что наше дело свято. Они ненавидят друг друга, а мы любим, они стараются дать истории задний ход, а мы идем нога в ногу с нею.
Приближаются великие дни. Эволюция совершилась, не замедлит и революция».
С анархизмом активно боролись идеологи коммунизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Их врагом стал русский столбовой дворянин-эмигрант Михаил Бакунин (1814–1876), проповедовавший в Европе и России идею уничтожения любой государственной власти с помощью анархического бунта люмпен-пролетариата и крестьянства. Бакунин называл всякое государство абсолютным злом: «нет большой разницы между дикой всероссийской империей и самым цивилизованным государством в Европе». Он отрицал и парламент, и диктатуру пролетариата, считая, что «рабочие, став представителями народа и правителями, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с государственной высоты. Бакунин проповедовал разрушение государства, «как политической организации, которая всегда роковым образом ведет к отрицанию свободы». Его идеалом был свободный союз свободных общин.
