KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Прочая документальная литература » Илья Стогоff - Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов

Илья Стогоff - Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Илья Стогоff - Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов". Жанр: Прочая документальная литература издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Пожилое, не очень красивое тело. Давно умершая внутри этого тела жизнь. И только суперсложные механизмы, поддерживающие не жизнь, а видимость жизни. Так выглядела не только разведенная мать двоих детей Линда Марчиано. Очень похоже выглядел и весь наш мир.

2

А я как раз в том году первый раз в жизни съездил в Копенгаген (Дания), чтобы попробовать пожить в Христиании, самом известном сквоте в мире.

Сквот – это самовольно захваченное жилье. Дом, который ты просто берешь себе и никому ничего за него не платишь. В датскую столицу мой автобус прибыл рано-рано утром. Для начала я заселился в отель, но сидеть в номере не стал, а выпил эспрессо и пошел прогуляться по набережным. Эспрессо показался мне кислым на вкус. С залива Зунд дул ветер. Замерзнув, я раз в сорок минут заруливал в сонные утренние кафешки и выпивал еще кофе. На датских деньгах была изображена некрасивая местная королева.

Лет тридцать назад неподалеку от центра Копенгагена располагались военные склады. Потом счастливая и богатая Дания решила, что столь огромная армия ей ни к чему. Военные съехали, а освободившуюся территорию прибрали к рукам хиппи, драг-дилеры, педерасты, анархисты, панки, негры, нудисты, растаманы и уличные музыканты. Прямо посреди Копенгагена вырос город будущего: ни законов, ни правительства, человек человеку брат.

Есть такие слова, о смысле которых давным-давно никто не задумывается: и так все ясно. «Счастье» как раз из таких слов. Чего тут может быть непонятного? Счастье – это слово, по значению очень похожее на слово «оргазм». Делать все, что хочу, и чтобы мне за это ничего не было. Удовольствия, удовольствия, удовольствия… и чтобы потом за все за это не отвечать.

Именно под получение максимума удовольствий все здесь и было заточено. Гашиш? Пожалуйста! Свальный блуд? No problems! Скандинавы знают толк в удовольствиях: не случайно выражения «шведский стол» и «шведский секс» родом откуда-то из этих мест. Вопрос «Зачем всем нам жить?» не имеет смысла. Правильный вопрос – это «Как бы нам пожить поприятнее?».

Двадцатое столетие стало бесконечным каскадом революций. Люди восставали против существующего порядка и шли на штурм, чтобы сделать свою жизнь лучше. В смысле, более соответствующей их представлениям о том, какой эта жизнь должна быть. Считается, будто большинство этих революций окончилось неудачно и цели добиться не удалось. Однако как минимум две революции завершились полной и окончательной победой. Это психоделическая революция и – сексуальная.

Когда слово «революция» произносят у нас в стране, то перед глазами сразу встают черно-белые кадры: матросы и солдаты в смешных папахах лезут по ограде Зимнего дворца, орут что-то про Карла Маркса и дружно поют «Марсельезу». В начале ХХ века революции действительно были именно такими. Тогда люди еще верили, что одно-единственное восстание может кардинально изменить жизнь всего общества сразу. Вот выгоним царя и заживем как люди. Вот отменим допотопную химеру религии и будем, наконец, свободны. Но чем дальше, тем понятнее становилось: никакого одного на всех счастья в мире просто нет. Бороться стоит не за какие-то общие цели, а за то, что нужно лично тебе. Оказалось, что мир состоит из миллиардов ничем не обязанных друг дружке атомов. И революции в этом мире стали совсем другими. Например, такими, как в датской Христиании.

Что толку резать буржуев, если конкретно тебя мучает не их эксплуатация, а сексуальные психозы? Зачем бороться за свободу, если твое собственное «Я» так и останется в плену рабских стереотипов? В 1960-х американские и французские президенты бросали на подавление беспорядков армейские части, а длинноволосая молодежь закидывалась LSD, занималась групповым сексом, затягивала «Харе Кришна!» и искренне не понимала: как омоновцы в бронежилетах могут всему этому счастью помешать?

Под словом «свобода» отныне понималось лишь то, что у тебя внутри. То, до чего никогда не дотянуться ни правительству, ни жандармам-держимордам.

3

Осмотр достопримечательностей Христиании не занял у меня много времени: в Христиании нет достопримечательностей. Проходите под деревянной аркой с надписью «Здесь законы ЕС не действуют» и оказываетесь в коммунизме. За сто евро любой желающий может снять здесь жилье любого угодного размера. А чтобы купить гашиша, нужно просто открыть форточку и крикнуть вечно толкущимся на перекрестке камерунцам.

Таксист, который подвозил меня до развеселого района, развернулся и, не задерживаясь, укатил назад в безопасный копенгагенский центр. Считается, что с наступлением сумерек в этот район лучше не соваться. Хотя лично я ничего опасного здесь так и не увидел. Ну трущобы… ну негры в футболках с серпом и молотом… места, в которых я провожу время дома, в Петербурге, не сильно от всего этого отличаются. Я сел в первом попавшемся вегетарианском кафе с липкими столиками и потянулся за сигаретами.

Вокруг говорили по-датски. Язык звучал так, будто кто-то решил поболтать по-английски с чудовищным немецким акцентом. Плюнуть на все? Переехать в Данию насовсем? В те дни, когда у меня нет срочной работы, я поздно просыпаюсь, долго лежу в постели, потом умываюсь, выхожу на кухню и щелкаю кофеваркой. Короткий взгляд в окно: даже летом, когда в Петербурге жара, любоваться там все равно нечем. Даже жара в моей стране – все равно холоднее, чем зима где-нибудь в Бразилии, а наша зима длится восемь месяцев в году, и пусть сейчас девушки на улице ходят с загорелыми голыми ногами – не успеют они и глазом моргнуть, как на ноги придется натянуть чулочки, а сверху еще и джинсы, а если зима выдастся совсем уж серьезной, то, может быть, даже и валенки. Когда у меня нет срочной работы (а последнее время у меня ее почти никогда нет), я поздно просыпаюсь и до сумерек сижу на кухне, а потом приходит вечер, и весь мой стол заставлен пустыми чашками из-под эспрессо, а я все еще смотрю в окно и думаю о том, с чего это меня угораздило родиться в этой стране, чересчур странной даже для меня, русского? Последнее время я думаю об этом все чаще.

Официант принес мне овощной салат и морковный сок. Вегетарианство в Христиании тренд. Есть животных сегодня так же немодно, как лет сто тому назад не принято было пить кровь христианских младенцев. На протяжении ХХ века человек стал, наконец, разумен и ответственен. Он осознал свое место в мире. Это место находится неподалеку даже не от животных, а от растений.

Вегетарианцами в странах Запада являются от трех до десяти процентов населения. То есть где-то десять – двенадцать миллионов человек. Эти люди не очень переживают по поводу того, что процветание их государств основано на выкачивании ресурсов из стран третьего мира, но мысль о страданиях животных не дает им спать спокойно.

Движение за права животных родилось в том же году, когда началась сексуальная революция. В этом, согласитесь, есть логика: если человек – это всего лишь спаривающееся животное, то каждый из нас может чувствовать единство со всеми остальными животными планеты.

Первая идеологиня этого движения Бриджит Брофи писала:

«Люди безжалостно эксплуатируют животных. Мы используем их труд, мы поедаем их и одеваемся в них. Но так же, как уходит в прошлое эксплуатация человека человеком, должна исчезнуть и эксплуатация одним видом (людьми) всех остальных видов животных.

Человек боролся за право жить так, как пожелает, и по ходу освобождал все, на что падал взгляд. Прежде правозащитники боролись против расизма, а феминистки против мужского шовинизма. „Негры – тоже люди!“ – кричали первые. „Женщины имеют те же права, что и мужчины“, – подхватывали вторые. Теперь обнаружился еще один враг: расизм и шовинизм по отношению к животным. Кто сказал, что эти создания хоть чем-то хуже нас?»

Идея состояла в том, что, раз права есть у людей, значит, они должны быть и у остальных животных – просто животные не могут сами о них заявить. И главные из этих прав те же, что и у людей: право на жизнь, право на жизнь без страданий, право на свободу и право на выбор места обитания. Философ Ричард Райдер писал, что мясоперерабатывающие заводы и меховые фабрики – это холокост наших дней.

Осознав задачу, разумные и ответственные борцы за права животных развернули партизанскую борьбу. Всего в мире существует несколько десятков групп борцов, но самая известная из них – это «Фронт освобождения животных». Ее активисты врываются в помещения, где в неволе содержатся животные (от зоопарков до научных лабораторий), и выпускают узников на волю. Те, правда, почти сразу гибнут, но тут уж на войне как на войне.

От защиты отдельных животных очень быстро активисты перешли к защите всей природы в целом. В 1971-м несколько активистов на кораблике «Зеленый мир» взялись пикетировать небольшой островок возле Аляски, на котором американские власти планировали начать какие-то дико вредные испытания. И, как ни странно, добились своего: вместо испытаний островок отвели под птичий заповедник. Воодушевленные успехом, активисты зарегистрировали международную организацию по охране природы. В честь своего суденышка назвали ее Greenpeace («Зеленый мир»).

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*