Йелто Дрент - Вагина. История заблуждений
В старинной медицинской литературе можно найти долгие дискуссии о том, а существует ли вообще девственная плева. Современный нидерландский гинеколог М. М. И. Рейнерс всесторонне исследовал эту тему в своей недавней книге об обрезании у женщин. Он приводит латинское двустишие, времен Древнего Рима:
Est magnum crimen
perrumpere virginis hymen.
(Того вина большая,
кто плеву девы нарушает.)
Но во II веке нашей эры Соранус из города Эфеса [49] вообще отрицал, что плева существует. Епископ и алхимик Альберт Великий писал в XIV веке [50]:
…в шейке и у входа в чрево девственниц имеются оболочки из тканей с кровеносными сосудами и также исключительно свободные связки, которые, если их можно видеть, и есть доказанные признаки девственного состояния, однако их можно нарушить либо за счет любовного акта, либо же просто введением пальца; в результате, однако, из них вытекает небольшое количество крови.
Описание это звучит вполне современно и вполне правдиво. Слово «плева» в XIII веке еще не использовалось, оно впервые встретилось в медицинском тексте только через сто лет. Везалий, знаменитый фламандский врач и анатом, был первым, кто всерьез задумался о том, что означала не сохранявшаяся в целости девственная плева. В 1537 году он присутствовал на анатомическом исследовании девушки благородного происхождения, которая умерла от заражения легких, однако было также известно, что она страдала «истерией». Ее плева оказалась надорванной. Везалий сделал предположение, что она сама «лишила себя невинности» с помощью собственного пальца — либо в пылу легкомысленных развлечений, либо же потому, что она что-то слышала о возможности лечить истерию с помощью стимуляции влагалища. Везалий был уже знаком с подобным способом лечения. Он написал свою докторскую диссертацию по книге персидского энциклопедиста Разеса (ар-Рази), в которой автор описывал подобную процедуру так, как в то время ее использовали акушерки.
В XVII веке вновь началась оживленная полемика относительно того, существует ли девственная плева. Самый знаменитый нидерландский врач той эпохи, Ренье де Грааф из Дельфта, написал об этом в несколько шутливом тоне:
Поиски девственной плевы, в попытках еще дальше продвинуться в тайны природы, вызвали немалое смущение и затруднения даже для самых остроумных аналитиков, которые препирались и защищали свои позиции самым решительным образом. Некоторые со всем апломбом смело утверждали, будто ее открытие противоречило бы условиям закона и развитию природы, другие же до хрипоты кричали о том, что ее можно обнаружить у всех девушек, кого подвергали анатомическому обследованию, а значит, неспособность найти ее связана лишь с нерадивостью или с невежественностью. Правда, даже и эти, последние, не способны прийти к согласию относительно того, как и где она независимо существует и какова ее форма.
Таким образом, де Грааф не торопился сам с высказыванием собственного мнения, однако по прошествии еще ста лет вопрос был окончательно решен. Нидерландский патологоанатом Бренделиус написал тогда, уже в XVIII веке: «De hymenis existentia nemo dubitat» («Никто не сомневается в существовании девственной плевы»). Любая девочка рождается на свет с плевой; правда, и форма и прочность ее очень сильно различаются. Вот почему даже опытные врачи считают непростой задачей определение того, является ли девственная плева нарушенной или нет. А если углубиться в эту тему, то можно заметить, что, как известно, педиатрам, работающим в области судебной криминалистики, у юных девушек в результате изнасилования появляются надрывы плевы, однако всего через несколько недель плева порой вновь восстанавливается до прежнего состояния. Вот почему нельзя с полной уверенностью заявить, является девушка девственницей или нет. И даже если у нее имеется неповрежденная плева, никто не может гарантировать наличие крови при дефлорации.
Едва ли можно себе представить, что подобные факты неизвестны в арабских странах, где во время свадьбы невесте надлежит претерпеть тягостную процедуру, однако древние ритуалы невозможно, разумеется, просто отвергнуть, не лишив культуру этих стран самой их души. Дефлорация не всегда является сексуальным актом. В деревнях Египта этот акт нередко осуществляет в день свадьбы специальная женщина, которую называют «дайя»; она же осуществляет обрезание девушек. Подобно «мохелю» («могелю» или «моэлю»), который производит обрезание мальчиков у верующих иудеев, дайя также оставляет один из ногтей на пальцах рук длинным, заостряя его, чтобы выполнять нужную процедуру. Опытная дайя не только удалит плеву, но еще и поранит стенки влагалища, да так, чтобы получить побольше крови, и отцу невесты в таком случае будет что показать гостям. Этот же самый ритуал способствует распространению инфекционных заболеваний, в чем не раз убеждался врач по имени Наваль аль-Саадави.
Простыня с пятном крови на ней — это доказательство не только девственности невесты, но во многих случаях также и потенции жениха. Кроме того, это убеждает родителей жениха, что именно эта невеста — достойное приобретение. М. М. И. Рейнерс работал врачом в Тунисе, где к нему обращалось немало невест, приходивших накануне подписания брачного договора в сопровождении матерей и будущих свекровей, чтобы получить «эль сертификка сбийя», то есть «справку о наличии девственности». И как можно было предположить, однажды он обнаружил, что будущая невеста уже беременна и что ее родственники, по-видимому, подозревали об этом. А это означало, что девушку могли убить прямо там же, в приемной врача, поскольку один из ее родственников по мужской линии был готов восстановить честь семьи — с помощью кинжала!
В брачную ночь жених должен лишить невесту девственности, и все гости желают лицезреть простыню с «доказательством» — пятном крови, причем цвет этого пятна играет большую роль. Невеста хранит эту простыню, и если пятно остается ярко-розовым, бледно-розовым или алым, она будет гордиться этим всю свою жизнь: «Моя кровь была такого прекрасного розового цвета, вы этого оттенка больше нигде не увидите…» Люди верили также, что простыня невесты-девственницы обладает магическими свойствами.
Моя простыня была удивительно красивой, и об этом еще долгое время все говорили. А старухи, те даже поссорились друг с другом за право первой провести ею у себя перед глазами, ведь считалось, что это предохраняет от слепоты.
Во многих культурах мужчины считали дефлорацию источником особого возбуждения и удовлетворения. Так в пьесе Шекспира «Перикл» пираты, похитившие Марину — дочь Перикла, были в полном восторге от того, что им досталась девственница. А Сводник, содержатель притона, в чьи руки они ее затем передали, вот как объясняет своему слуге Засову, что говорить на рынке, объявляя о новой девице в его заведении:
…запомни ее приметы: цвет волос, сложенье, рост, возраст — и кричи на рынке, ручаясь за ее девственность: «Кто больше всех заплатит, тому она достанется первому!» Эх, будь мужчины такими, как прежде, за девственность ее дорого бы заплатили! [51]
Нам известно из эротической литературы Викторианской эпохи (например, «Фанни Хилл, или Воспоминания женщины для утех» Клеланда), что за девственницу в борделях и на аукционах требовали очень крупные суммы денег, причем цену сильно увеличивал страх заболеть сифилисом. Согласно сведениям Рея Таннахилла [52], в начале XIX века цена за обладание девственницей поднялась по меньшей мере до ста фунтов стерлингов. Правда, к 1880 году сходная цена упала до …пяти фунтов, причем не благодаря падению спроса, но в связи с невероятным увеличением предложения. И все потому, что девственность к тому времени уже научились легко восстанавливать.
Книга Артура Голдена «Мемуары гейши» была опубликована в 1997 году. В ней рассказывается о жизни японской гейши по имени Саюри в 1930—1940-е годы. Голден построил свое произведение как биографию гейши, хотя на самом деле это художественное повествование, пусть и созданное с использованием реально проведенных интервью с бывшей настоящей гейшей. Автор — китаист и японовед, много лет работал на Дальнем Востоке. Еще девочкой героиню романа Саюри обучали искусству быть гейшей, а это означает, помимо прочего, что за нею уже «ухаживали» различные «покровители». Период обучения закончился, когда ей исполнилось пятнадцать лет, после чего следовало провести обряд лишения девственности — мизу-аге, и исполнял его тот, кто купил право провести эту процедуру. Каждому из кандидатов на роль дефлоратора Саюри подавала небольшую коробочку со сладким рисовым тортом — экубо: это означало, что она согласна, чтобы ей сделали предложение [53]. В ее случае был приглашен врач, чтобы официально зарегистрировать, что она — девственница, причем хозяйка дома свиданий задала ему вопрос, может ли он определить, сколько крови прольется во время дефлорации. Врач не решился сделать подобный прогноз, но мужчина, который в конце концов лишает Саюри невинности, тоже врач по профессии, его и зовут Доктор, причем кровь — его навязчивая идея. У него даже была целая коллекция небольших стеклянных пробирок с тампонами, бинтами или ватой, пропитанными кровью, которые он раздобыл у самых желанных из своих пациенток. В нее, неведомыми путями, уже попала и кровь Саюри. А девушке между тем еще совершенно ничего не было известно об этой стороне жизни своего тела. Ее хозяйка всего лишь нещадно торговалась, стравливая друг с другом несколько кандидатов, так что Доктор в результате вынужден был заплатить за мизу-аге с Саюри огромную сумму: не только больше всего, что хозяйка когда-либо получала за подобный обряд, но примерно в три тысячи раз больше, чем в то время клиенты платили за один час в обществе гейши. После совершения обряда, однако, Доктор потерял какой-либо интерес к Саюри. Тогда хозяйка провела еще один раунд торгов: на этот раз за право стать «покровителем» гейши, то есть получить исключительное право на сексуальные отношения с нею. И пока такой покровитель в состоянии платить за ее общество, она будет принадлежать исключительно ему. Обычная же работа гейши — развлечение мужчин, которое обычно происходит в чайном домике, — это совершенно невинное занятие. Когда книга Голдена стала бестселлером, женщина, которую он интервьюировал и которая была прототипом Саюри, сообщила прессе, что автор исказил все, что происходило с нею в реальности. Она категорически отрицала, будто за ее дефлорацию были заплачены деньги. Голден же утверждает, что у него в архиве хранится магнитофонная запись их бесед.
