Энтони Бивор - Высадка в Нормандии
Американцы на своих десантных кораблях взялись за карты и кости; играли в основном на оккупационную валюту, которая так рассердила генерала де Голля. На борту корабля «Сэмюэль Чейз» к играющим охотно присоединились военные корреспонденты, в том числе Дон Уайтхед и фотограф Роберт Капа. «Все жутко нервничают, и все напускают на себя безразличный вид, – сказал один солдат. – Что делать, бравада выручает».
В отличие от шумных игроков немало было таких, кто избегал разговоров. «Пусть мы и набились как сельди в бочку, пусть яблоку негде было упасть, – вспоминал лейтенант Гарднер Ботсфорд из 1-й пехотной дивизии, – каждый мог мысленно уединиться». Некоторые спорили о том, «кто сдюжит, когда мы высадимся, а у кого кишка тонка». «Все мои мысли были о доме, о своей семье, – вспоминал один солдат. – Я раздумывал, как они воспримут известие о моей смерти. Утешался тем, что застрахован на максимальную сумму, которая разрешена джи-ай[76], так что родители, по крайней мере, получат 10 000 долларов компенсации за мою гибель».
Солдаты 116-го пехотного полка, которым предстояло высадиться в секторе «Омаха», никак не могли забыть обращения их командира, полковника Чарлза Д. Кэнэма. Это ведь он предсказал, что две трети из них никогда не вернутся домой, и закончил свою речь словами: «У кого поджилки трясутся, пусть лучше сразу об этом скажет». Один из английских старших офицеров, находившийся на корабле «Эмпайр Бродсод» («Меч империи»), не менее мрачно завершил свою «ободряющую речь» словами: «Не переживайте, если вас убьют во время атаки: за нами идет уйма подкреплений, они перешагнут через вас и двинутся дальше».
Молодой офицер, находившийся на американском корабле «Бэйфилд», записал в дневнике: «Чувство такое, словно приближаешься к пропасти, к бездне: то ли мы плывем в самую большую ловушку за всю историю войн, то ли действительно сумеем захватить противника врасплох». Другой солдат заметил, что большой ненависти к немцам никто не испытывает, но все понимают: она вспыхнет сразу после первых потерь.
Командир американского эсминца «Шабрик» приказал команде побриться, помыться и одеться по первому сроку, чтобы уменьшить риск заражения, если они будут ранены. Солдаты 4-й пехотной дивизии, направлявшиеся в сектор «Юта», выбрили головы, оставив клин волос в виде буквы V, но большинство предпочло прическу «под могикан», как и парашютисты. Грустные мысли, навеянные словами офицеров, несколько отошли на задний план, когда командиры кораблей зачитали по громкой связи обращение Эйзенхауэра к войскам вторжения: «Солдаты, матросы и летчики Союзных экспедиционных сил! Сейчас вы выступаете в Великий Крестовый поход, которого мы с нетерпением ждали столько месяцев. На вас смотрит весь мир. Вас поддерживают своими надеждами и молитвами свободолюбивые народы всей Земли. Совместно с нашими храбрыми союзниками и братьями по оружию на других фронтах вы сумеете разбить военную машину Германии, покончить с тиранией нацистов в угнетаемых ими странах Европы и обеспечить нам самим безопасность в свободном мире». Многие потом признавались, что от волнующих слов обращения у них перехватывало дыхание. Еще до полуночи корабли и американских, и английских ВМС легли на боевой курс.
На 100 с лишним авиабазах Англии поднимали с постелей, вели на завтрак и короткий инструктаж пилотов бомбардировщиков – и Королевских ВВС, и авиации сухопутных войск США. Многие догадывались, что предстоит важное задание, но не знали, какое именно. Во всяком случае, пилоты американской 388-й бомбардировочной авиагруппы не были подготовлены к «важнейшему приказу», который огласил проводивший инструктаж офицер. «Он отдернул шторку, закрывавшую оперативную карту, и сказал: “Джентльмены, сегодня союзники вторгнутся на Европейский континент”. Адский шум заглушил его слова: все собравшиеся вопили от восторга, свистели и аплодировали». Штабной офицер далее сообщил, что «в 8-м авиасоединении все, что способно летать», утром поднимется в воздух. Бомбардировочные группы, взлетев, растянутся на многие километры и устремятся друг за другом к целям на побережье Нормандии. Особенно важно держать строй и соблюдать огневую дисциплину. «Любой отдельный самолет, летящий в обратном направлении, то есть против общего курса, будет незамедлительно сбит».
Похоже, что английские летчики на аналогичных инструктажах вели себя более сдержанно – главным образом от почтительного восхищения небывалым размахом всей операции. «Была проделана неимоверная подготовительная работа, – писал новозеландец Десмонд Скотт, командир крыла из четырех эскадрилий “Тайфунов”. – Нас потрясали высадка воздушных десантов, количество и разнообразие типов кораблей ВМС, число дивизий сухопутных войск, невероятная мощь предстоящих бомбовых ударов. Масштаб и четкость операции были такими, что на их фоне бледнело все сделанное нами раньше. Когда инструктаж завершился, не слышалось ни обычных разговоров, ни смеха. Никто не замешкался у выхода – такое впечатление, что мы почтительно выходили из храма. И говорили все очень серьезно, даже торжественно. Поставленная нам задача была куда сложнее, чем все предшествующие боевые вылеты, и от этого по спине пробегали мурашки».
В ту ночь Королевские ВВС задействовали абсолютно все свои силы. Помимо того, что часть самолетов выполняла задачи по десантированию и по отвлечению противника, тысяча бомбардировщиков направилась к запланированным целям: им было поручено еще затемно сбросить 5000 тонн бомб на десять батарей береговой артиллерии противника. Эскадрильи «Спитфайров» спешили вместе с американскими П-38 «Лайтнинг» организовать воздушное прикрытие над побережьем. Их задачей было не подпустить самолеты люфтваффе к району высадки десанта, тогда как обладавшие большей дальностью полета «Мустанги» должны были пройти дальше и атаковать любые немецкие истребители, которые попытались бы вылететь с баз, расположенных ближе к Парижу. Одновременно американским П-47 «Тандерболт» и английским «Тайфунам» было приказано патрулировать ведущие к берегу дороги и вести «охоту» на колонны немецких войск, направляемые для усиления частей, обороняющих прибрежную зону.
Воздушные операции в день «Д» были, опять же, многонациональными. В них участвовали 5 новозеландских эскадрилий, 7 австралийских, 28 канадских, 1 родезийская, 6 французских, 14 польских, 3 чешские, 2 бельгийские, 2 голландские и 2 норвежские. Другие подразделения этих стран получили задачу нанести упреждающие удары по установкам для запуска самолетов-снарядов «Фау» в Северной Франции.
Давние опасения авиационного командования союзных сил в отношении видимости сбылись. Нижний слой туч находился на высоте 1200 метров, а бомбардировка обычно производилась с высоты 3000 метров. Американские тяжелые бомбардировщики, наносившие удар на рассвете, имели двойную задачу: уничтожить намеченные для них цели, но одновременно и покрыть берег воронками, «представляющими укрытие для следующих за нами наземных войск».
В начале второго ночи войска морского десанта накормили завтраком. Интенданты ВМС США проявили щедрость, граничащую с расточительством. На корабле «Сэмюэль Чейз» коки потчевали солдат до отвала бифштексами, свининой, курятиной, мороженым и конфетами. На других кораблях в меню были сосиски с фасолью и кофе с пончиками. На кораблях же Королевских ВМС солдат кормили, как обычно, бутербродами с отварной солониной да наливали из большого глиняного кувшина по чарке рома, «будто во времена Нельсона», как выразился один майор Йоркширского полка[77]. Многие из матросов отдали свои пайки солдатам, которым предстояло высаживаться на берег. Матросы корабля «Принц Генри», перевозившего Канадский Шотландский полк, позаботились о том, чтобы солдаты получили дополнительный сухой паек из двух крутых яиц и бутерброда с сыром. Персонал, обслуживавший офицерские кают-компании, не видел ни малейших причин отступать от заведенного порядка. Людовик Кеннеди, находившийся на борту флагманского корабля «Ларгс», не без удивления отметил, что «все было так, словно мы стоим у причальной стенки в Портсмуте. Обеденный стол застелили накрахмаленной белой скатертью, затем прошел стюард, задавая каждому вопрос: “Что прикажете подать сегодня, сэр, – овсянку или хлопья?”».
Покончив с завтраком, солдаты первого эшелона десанта стали готовить снаряжение. Американцы жаловались на выпавшие им тяготы: их форму пропитали химикатами с отвратительным запахом: считалось, что эти химикаты должны нейтрализовать действие отравляющих газов. Солдаты прозвали эту форму «скунсовыми костюмами». Главной бедой, однако, был чрезмерный вес боеприпасов и снаряжения. Когда приказали строиться, бойцы-пехотинцы двигались так же неуклюже, как и парашютисты. То, что солдат первого эшелона так сильно перегрузили во время высадки, для многих окажется роковым обстоятельством. Моряки, отнюдь не завидовавшие солдатам десанта, шутили, желая подбодрить товарищей. Соленые шутки отпускали по поводу презервативов, которые натягивали на дула винтовок, чтобы туда не попала вода. Один морской офицер-американец вспоминал, что солдаты «нервно поправляли ранцы и затягивались сигаретами так, будто курили последний раз в жизни».
