Александр Терещенко - Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы
Их разнимают, чтобы оне не плакали, и уговаривают невесту, которая ко всем подходит и всех оплакивает: родных и подруг. Когда она всех переплачет, тогда все расходятся и этим оканчивается рукобитье.
За неимением родителей она оплакивает заступающих место родителей.
Девушки, ложась спать, кладут под головы богомольщину, загадывая ею про будущую свою судьбу. Некоторые говорят, что это делает даже невеста, но скрытно.
На другой день жених посещает утром свою невесту и спрашивает у нее, какие надобны подарки для смотрин, назначаемые обыкновенно на третий день от рукобитья, и какие для нее самой? Если девушка не достаточная, то она отвечает: «К чему, мой друг, входить в изъян на подарки! Мои родственники и знакомые не взыщут, если я не буду дарить их». Богатый жених, несмотря на отсоветование своей невесты, покупает для нее подарки, кои она раздает после свадьбы родителям и родственникам жениха[61]. Жених же дарит в смотрины родителей и родственников невесты. Часто невесты отказываются от подарков жениха — это чудо! — по крайней мере так уверяют, но многие женихи по свойственной им в то время щедрости сами навязываются на подарки.
СМОТРИНЫВвечеру приходит жених в дом невесты со своим братом или другим каким-нибудь родственником, или с хорошим своим приятелем, который называется дружкою смотрин; сами смотрины называют по большей части свиданьем, на коем бывают все родственники, знакомые и подруги не весты. Подруги гостят у невесты до самой свадьбы. Жених одевается в лучшее платье по тому вкусу, какой ему нравится, а невеста, если бы ходила прежде в немецком платье, то в этот день исключительно одевается в русское платье: в русскую кисейную вышитую рубашку, в ферезь из обьяри или в штофную и шелковую; подпоясывается шелковым цветным поясом с золотыми кистями; на шее бархат, а сама шея унизана жемчугом; в ушах жемчужные серьги, а на голове жемчужный венец с привязанной широкой лентою, наподобие пояса, в длину всей косы; косу распускают по плечам с переплетами; башмаки черные козловые и сафьянные, чулки белые узорчатые. Ее подруги в таком же наряде, за исключением, что коса не бывает распущена, а голову прикрывают платком, пришпиленным к венцу. Женщины в кокошниках под платками, а другие бывают в немецком платье, и таковые сидят выше тех, которые одеты по-русски. Невеста садится на первом месте, по правую руку ее подруги, а по левую мать, пока не придет жених. Если свиданье бывает богатое, то многие приходят сюда не званые, из одного любопытства. На столах стоит на 40 или 80 тарелках варенье, сладкие плоды, пряничные орехи и разных родов орехи, это называется закускою. До прихода жениха никого не угощают, но девушки поют в то время песни для жениха и невесты, которые называются обыгранными. Поют жалобно и протяжно. За пение девиц ничего не дают.
Обручалась боярыня Елизавета Петровна
С князем со боярином Андреем Григорьевичем.
И все наше миновалося:
Перепутье частое,
Посиделки веселые
И гости наши любезные,
С подружкой, с ластушкой
С белой лебедушкой,
С княгиней Елизаветой Петровной.
Ответ держит боярыня,
Княгиня Елизавета Петровна:
Подружки мои, ластушки,
Еще белые лебедушки,
Рада бы я с вами хоть век вековать,
А у своего государя год годовать,
И у государыни-матушки,
Неделю неделивать.
Пришел же на меня
Печальный день!
В воскресенье свет
Расплетут русу косу,
Разлучат меня с отцом, с матерью,
С родом, со племенем,
С ближними приятелями,
С подружками, ластушками.
Подружки мои, ластушки,
Еще белые лебедушки!
Мне не век с вами вековать,
Не год годовать, не неделю неделивать,
А все только одну ночку ночевать.
Ни близки, ни далеко
Молодой соловей гнездо совивает,
Молодой тепло согревает;
Здесь ни низко, ни высоко,
Павлин перья роняет;
Здесь не павушка по двору ходит,
Не павлин сизо-перья роняет;
Здесь около терема по двору ходит,
Около терема, около высокого.
Здесь ходила, здесь гуляла,
Свет княгиня-боярыня Елизавета Петровна,
Около терема, около высокого.
Она ходючи и гуляючи,
Горячи слезы роняючи,
Таковые словеса говорючи:
«Мой немецкий замок, отомкнися,
Отомкнися, отомкнися;
Полуженная цепь отложися,
Отложися, отложися!
Кипарисная дверь, отворися,
Отворися, отворися!
Государь батюшка, пробудися,
Государыня матушка, проснися.
Мне ведь у вас не год годовать,
Не неделю неделивать;
Мне не с батюшкой
Думушку думовать;
Мне не с государыней-матушкой
Речь говорить;
Мне не с братцем и не с сестрицей
Совет советовать;
Не с подруженьками, голубушками,
Мне расставатися,
А с родом-племенем
И со ближними приятелями
Мне прощатися».
Что у нас свет книягиня, боярыня,
Да княгиня Елизавета Петровна,
Во высоком терему
Невесело сидит!
Со слезами отца с матерью смотрит.
«Подружки мои, ластушки,
Еще белые лебедушки!
На что ж мне, глядя, радоватися?
На что ж мне, глядя, веселитися?
Полная гостей горница,
Но милого друга нету,
Свет великого князя,
Князя, боярина Андрея Григорьевича.
Ты приди, приди поскорей,
Свет великий князь,
Да великий князь Андрей Григорьевич!
Развесели у нас боярыню, княгиню,
Да свет княгиню Елизавету Петровну.
Она очень стосковалась,
Что давно не видалась».
Из-за гор ли, гор высоких,
Из-за лесу, лесу болотенного,
Вылетало стадо гусиное,
А другое лебединое.
Отставала лебедушка,
Что прочь от стада лебединого;
Приставала лебедушка,
Что к стаду к серым гусям.
Не успела лебедушка,
Не успела, белешенька,
К серым гусям пристать;
Начали лебедушку
Гуси серые щипать,
Белешенькую клевать,
А лебедушка кричать:
«Ах вы, гуси серые,
Не щипите вы меня!
Не сама я к вам залетела,
Не своей охотою;
Занесло меня великой погодою.
Не умела лебедушка
По мелким ручьям плавать,
По-лебединому кричать.
Что отставала свет
Да княгиня, да боярыня,
Свет княгиня Елизавета Петровна.
Прочь от родного государя, от батюшки,
От родной государыни-матушки;
Прочь от роду, от племени,
И от ближних приятелей».
Что приставала лебедушка,
Свет княгиня, боярыня,
Княгиня Елизавета Петровна,
Что ко чужому ко роду, ко племени,
Ко чужому свекру государю-батюшке,
Ко чужой свекрови государыне-матушке.
Не успела свет головушки оправить,
Начал свекор-батюшка журить,
А свекровь-матушка бранить,
А свет княгиня, боярыня, плакать
И родного батюшку кликать:
«Что вы меня, свекор-батюшка, журите?
И что вы меня, свекровь-матушка, браните?
Не сама я к вам залетела,
Не своей неволею,
Но большой несгодою;
Завезли меня добры кони,
Добры кони вороны,
Свет великого князя Андрея Григорьевича.
Как удобрился великий князь, да боярин,
Да свет Андрей Григорьевич,
Паче родного отца и матери;
А как улютился,
А как рассердился великий князь,
Да свет Андрей Григорьевич,
Паче лютыя змеи».
Когда услышат, что жених подъезжает ко двору невесты, тогда поют:
Вьюн на воде увивается,
Зять у тещи у ворот убивается:
«Теща моя! Теща ласковая!
Отворяй широки ворота,
Давай коню стойло,
Давай коню вороному,
Пшена ярого».
Теща из терема выходила,
Речь милому говорила:
«Есть у меня, есть у меня,
Про милого зятя,
Про твоего коня стойло;
Есть у меня, есть у меня,
Про твоего коня вороного
Пшена ярого.
Это моему милому зятю
Ни в честь, ни в жалованье,
Ни в низкие поклоны.
Есть у меня, есть у меня,
Про милого зятя
Наливное яблочко,
Это ему ни в честь, ни в жалованье,
Ни в низкие поклоны.
Есть у меня, есть у меня,
Скатная жемчужинка,
Это ему ни в честь, ни в жалованье,
Ни в низкие поклоны.
Есть у меня, есть у меня
Про милого зятя
Его суженая,
Его ряженая,
Свет великая княгиня
Боярыня Елизавета Петровна.
Это ему, это ему,
Ни в честь, ни в жалованье,
Ни в низкие поклоны».
По приезде жениха с поезжаными родственники невесты встречают его за дверьми, а девушки с песнями в самом покое:
