Марджори Роулинг - Европа в Средние века. Быт, религия, культура
Таким неоспоримым фактом является то, что византийское искусство выжило и достигло своего расцвета в XIV – начале XV века, однако бастион, защищавший Европу от турок, оказался разрушен теми самыми людьми, которые должны были бы укрепить его. Ворота, которые крестоносцы должны были защищать, утратили свою прочность, а затем и вовсе пали вследствие глупости, жадности (здесь следует особо выделить Венецию и ее хитрого дожа) и неспособности понять и воспринять другую культуру. В результате в самое сердце Европы хлынули толпы неверных, носителей чуждой европейцам цивилизации. А предательство, совершенное крестоносцами в 1204 году, принесло христианским народам Балкан лишь страдания, преследования и порабощение.
Единственное изменение в общественной жизни Западной Европы, которое было ускорено (но не явилось полностью следствием) крестовыми походами, – это уменьшение феодальной власти королей и земельных магнатов. Однако не подлежит сомнению, что постоянно растущий объем торговли и увеличивающееся влияние городов привели бы к тому же самому результату, хотя и несколько позже. Тем не менее, чтобы достать деньги на экипировку и заплатить за лошадей, оружие и слуг, короли и землевладельцы, отправлявшиеся в крестовый поход, продавали вольные грамоты, «которые разбивали оковы рабства, обеспечивали фермы крестьянами, а мастерские – ремесленниками, и постепенно восстановили плоть и дух самой многочисленной и полезной части общества».
Рис. 39. Византийская ткань
Рис. 40. Пленение Ричарда Львиное Сердце
Последним и, может быть, не очень ощутимым результатом крестовых походов было расширение кругозора европейцев в результате контактов с Востоком. Ричард Львиное Сердце и мусульманский вождь Саладин стали не только символами рыцарства, но и понимания между людьми разной веры и культуры. Действительно, многие мусульмане и франки, которые жили в Святой земле бок о бок, достигли высокого уровня взаимоуважения, терпимости и даже дружеских отношений. Усама, друг Саладина, который написал весьма поучительные и забавные хроники крестовых походов, включил в них историю, которая в полной мере иллюстрирует эти слова. Он рассказывает, что некий французский рыцарь разрешил ему молиться в маленькой часовне, которая раньше была мечетью, но потом стала христианской церковью. Другой француз, увидев молящегося Усаму, выгнал его из здания. Мусульманин вернулся и продолжил молитву, но снова был изгнан. Но его французский друг, увидев это, пришел ему на помощь. «Он лишь недавно приехал в Святую землю, – пояснил он поведение своего соплеменника. – Он не понимает образа жизни тех, кто живет здесь так долго, как мы».
Конечно, такое отношение к заклятым врагам христианства не было общепринятым в западном мире и, без сомнения, вызывало подозрение и неприязнь большинства. Тем не менее это – показатель более непредвзятого и открытого взгляда на мир и падения барьеров между людьми и культурами, в которые паломники, крестоносцы и торговцы внесли свою лепту.
Глава 6
Отшельники и странствующие монахи
Монастыри и приораты! При этих словах воображение рисует руины английских аббатств или более похожие на крепость своды Монте-Кассино в Италии или монастыря Святого Галена в Швейцарии на вершине горы. Однако эти импозантные здания и чудесные пейзажи, свидетельствующие о богатстве и мощи, – вовсе не те места, где можно было отыскать первых христианских монахов. Само слово «монах» (от греческого «monos») означает «одинокий человек», и поэтому первые отшельники, как правило, устраивали себе жилище в шалаше, или в пустыне, или в пещере, или просто где-нибудь под сплетенными ветками деревьев. Там, живя в полном одиночестве, они питались ягодами, орехами или финиками, потому что отшельничество зародилось на Востоке. Проводя жизнь в молитвах, размышлениях и при полном отказе от всяких удовольствий, они пытались подавить человеческое естество и присущую человеку тягу к удовольствиям земной жизни, чтобы достичь небесного блаженства. Главной их целью было спасение собственной души. Сами того не желая, они тем не менее влияли на других. Скоро к ним стали присоединяться мужчины и женщины, которые жили по соседству в отдельных кельях и стремились во всем подражать им. Через некоторое время возникла необходимость в выработке свода правил, которые бы регулировали жизнь этих отшельников. Одним из первых таких сводов был Свод законов святого Василия Великого (379 г.), который применялся в Византийской империи вплоть до VIII–IX веков.
Однако к началу V века монастыри появились и на Западе. Самыми знаменитыми были монастыри Святого Кассиана в Марселе и Святого Гонори, в Иль-де-Лерин на юге Франции. Кассиан, который посетил многие обители на Востоке, разработал свод законов для своих монахов. Позже этому своду правил следовали во многих монастырях Запада. Главной целью его учения было достижение чистоты сердца. Для этого «мы должны стремиться к одиночеству и предаваться посту, ночному бдению, тяжелой работе, наготе тела, чтению и другим послушаниям».
К 530 году Цезарий Арльский из монастыря в Лерине также ввел у себя определенные правила, а помимо этого в Ирландии были основаны обители, функционирующие по правилам, принятым в восточном христианском мире. К VI веку они так прославились своей ученостью, что в них потянулись схоластики со всех сторон: они шли торговыми путями от Луары до Корка. В 550 году там причалил флот из 50 судов, остальные поплыли по Ирландскому морю в Бангор. Беда Достопочтенный дает нам возможность взглянуть на Ирландию 664 года, куда английские дворяне бежали от чумы:
«Некоторые из них посвятили себя монашеству, другие предались изучению наук, переходя от одного учителя к другому. Ирландцы радушно встретили их всех, дали им еду, книги для учения и бесплатное образование».
К 700 году культура и наука вели на континенте отчаянную борьбу за выживание. Однако на островах и озерах Ирландии монастыри все еще жили мирной и размеренной жизнью. Сюда, под их безопасную сень, стекались люди, ищущие знаний, из Галлии, как семена, влекомые ветром. И, как плодородные семена, впоследствии они принесли знания в варварскую и разоренную Европу. Дело в том, что в это время на озерах Ирландии показались внушающие ужас корабли скандинавов. С 795 года они начали свои рейды по некогда мирным монастырям. В своей келье ирландский монах радовался разыгравшейся буре:
Сегодня ветер ревет
И гонит белую пену,
Но я не боюсь:
В такую бурю
Пути не будет врагу.
Но однажды рейды стали такими разрушительными, что монахам пришлось бежать. В страхе оглядываясь назад, они с ужасом видели, что небо над их любимым монастырем было кроваво-красным. Многие из этих ирландцев закончили свою жизнь в каком-нибудь аббатстве на континенте, с тоской вспоминая серое небо и зеленые луга их родной Ирландии.
Во время странствий по земле —
Мне их Господь отмерил меру —
Мечтал я встретить свой последний час
В лугах, где в детстве босиком я бегал.
Тем не менее потеря Ирландии обернулась для Европы крупным выигрышем. Аббат Або отправился в Зальцбург и возглавил там епископат; Дувтах, который копировал грамматику Присциана, как мы знаем из заметок на полях книги, закончил свой труд «в три часа пополудни в апреле 838 года». Каирбе из Инча и Махей из Нендрума оставили после себя манускрипты, написанные в стенах монастыря Святого Галена. Ирландский монах из Райхенау, что на озере Констанс, написал в стенах того же монастыря стихотворение, в котором в полной мере проявляется его чувство юмора, образованность и любовь к своему маленькому белому коту. Когда мы читаем это стихотворение, кажется, что монах и его любимый кот Пангур находятся не где-то в монастырской келье XI века, а в нашей собственной комнате, рядом с нами.
Мой кот Пангур и я
Без дела не сидим.
Он – всех мышей гроза,
А я – склонился над столом.
Не скучно нам вдвоем,
Ведь каждый для себя
Находит без труда
Зарядку для ума.
Когда он ловит мышь,
Он ловок и силен,
А я наук гранит
Грызу – и счастлив и умен.
Действительно, Ирландия сыграла громадную роль в строительстве средневековой цивилизации, которая начинала возрождаться, словно феникс, на руинах классического мира. В 690 году нортумбриец Вилброрд, который ранее учился в Ирландии, обратил фризийцев в христианство и поставил на месте нынешнего Люксембурга монастырь в Эхтернахе. Красота и стиль эхтернахских часовен свидетельствуют не только о труде миссионеров, но и о стремлении распространить нортумбрийское и ирландское искусство по всей Европе.
Многие из монастырей, сыгравших важную роль в истории Европы, были основаны ирландцами. Монастыри Святого Мартина в Кельне и Святого Петра в Ратисбоне были ирландскими по происхождению. Варцбург, Нюрнберг, Зальцбург, Айхштадт, Вена и Прага были центрами ирландско-христианского влияния. Когда Колумбан в 609 году основал Люксейль и Боббио в Италии, его ученик дал имя монастырю Святого Галена. Монастырями Сен-Бертин, Юмьерже, Сен-Рикер и Ремиремон, Корби и Райхенау список не исчерпывается. Некоторые из этих монастырей взрастили выдающихся ученых Средних веков, а сам Колумбан сделал очень многое для формирования церкви эпохи Меровингов. Конечно, закон, который он принял: «Не должно человеку ложиться в постель, пока он не начал засыпать на ходу», оказался слишком трудновыполнимым для большинства монахов. Они предпочитали более мягкие правила монашеской жизни святого Бенедикта. Тем не менее суровый ирландец любил все живое. Его часто видели с белкой на плече, а однажды, когда монастырский садовник прервал его занятия, привнеся с собой в келью аромат роз, Колумбан вскричал: «О, возлюбленный сын мой! Ты должен быть главой этого монастыря!»
