Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди
Несмотря на предвзятое отношение, Гонзалес оказался, однако, в известной степени прав: главное событие дня сегодня не имело никакого отношения к внутриполитическим стычкам. Как ни странно, его отразила вечерняя галета, которая печаталась в то время, когда президент еще находился в воздухе, и которую начали продавать в момент, когда кортеж пробирался между пальмами у ворот аэродрома и, свернув на восток, двинулся к городу. Под заголовком «Мы приветствуем Дж. Ф. К. и Джекки» газета «Лайт», выходящая в Сан-Антонио, писала:
«Президент Джон Ф. Кеннеди, впервые посещающий город Аламо, был встречен по прибытии в Сан-Антонио в четверг с огромным энтузиазмом».
Издатели газеты «Лайт» не прибегали к догадкам. Они знали, что встреча будет полна энтузиазма, ибо им был известен темперамент их подписчиков. Учащиеся были освобождены от занятий, витрины магазинов украшены порождественски на неделю раньше обычного, трудовой люд вышел на встречу в полном составе, демократическая партия выставила всех преданных ей людей. Парад не мог не удаться, даже если бы способность Кеннеди привлекать к себе людей и оказалась мифом. В действительности же эта способность оказалась большей, чем предполагали. Толпы людей, вышедших встретить президента, были потрясающими: свыше 125 тысяч человек теснилось вдоль дорог, и они изменили облик своего города.
Обочины дорог были заполнены сияющими лицами латиноамериканцев. Они пришли не ради зрелища и даже не для одних только приветствий. Тысячи людей вложили много выдумки в то, чтобы придать этому приему свой, неповторимый характер. Президент был не только объектом для зрителей, но и зрителем. У школы Говарда каждый ученик размахивал американским флагом. Рядом с учениками средней школы Аламо Хейтс стояли их родители. На улице Святой Марии все учащиеся собрались под огромным красно-белым транспарантом с надписью: «Школа Брекинриджа приветствует вас!». Леди Бэрд, проницательно сбрасывавшая со счета плакаты, изготовленные типографским способом, видела со всех сторон сделанные и от руки надписи: «Добро пожаловать, Дж. Ф. К.!», «Бьенвенидо, г-н президент», «Джекки, приезжайте в Техас кататься на водных лыжах!»
Головные машины подошли к Бруксовскому медицинскому центру.
Этот центр не был, однако, тихим местом. Персонал военно-воздушных сил расставил 9 тысяч складных стульев для тех, кто хотел бы услышать краткую речь президента, посвященную открытию центра. Однако желающих занять эти места оказалось 20 тысяч. Уполномоченный по связи с общественностью спокойный подполковник был потрясен. Никто не информировал его о проблемах, возникающих при таких сборищах народа, и на какой-то момент он растерялся. Шесть директоров средних школ, представившихся в качестве корреспондентов своих школьных газет, были размещены в секторе прессы. Человек в одежде священника и с черной сумкой был проведен в первые ряды, когда один из жителей в ужасе опознал в нем психически ненормального. Пожилая женщина, только что закончившая работу над картиной, изображающей цветы, хотела преподнести ее президенту. Какой-то пожилой человек хотел подарить президенту два початка техасской кукурузы.
Во всей этой неразберихе никто из офицеров не заметил прибытия людей из Белого дома, ответственных за размещение флагов. Выпроводив последнего чудака, они обнаружили, что флаг и эмблема президента оказались чудесным образом водруженными на свои места на трибуне. Оркестр играл мелодию песни «Человек, которого я люблю», а президент уже выходил из своего «линкольна». В тот момент от толпы отделилась женщина с остановившимися глазами и нетвердым шагом направилась к его жене. Рыдая, она приговаривала: — Госпожа Кеннеди, госпожа Кеннеди, прошу вас, дотроньтесь до моей руки!
Их пальцы коснулись друг друга.
— О господи, — заплакала женщина, — она действительно дотронулась до моей руки!..
Первая леди отшатнулась назад с застывшей на лице улыбкой.
Свежий ветер еще более усилился. Свыше половины присутствовавших не могли слышать речь президента. А речь эта была страстным подтверждением линии «новых рубежей»:
«… Мы… стоим на пороге великой новой эры, которая не только чревата кризисами, но и открывает новые перспективы, на пороге эры, полной как свершений, так и испытаний. Она зовет к действию и требует максимума усилий всех, кто хочет приложить неизведанные дотоле пути во всех сферах человеческой деятельности. Настало время для пионеров и следопытов… »
Жаклин слышала его слова. Она сидела сразу же за ним, вслушиваясь столь же напряженно, как любая другая молодая женщина, впервые слушающая президента.
Сразу же после того, как президент и сопровождавшие его лица покинули международный аэропорт Сан-Антонио, полковник Суиндал перебазировал свой воздушный флот из трех самолетов на близлежащий аэродром Келли Филд. Там в 15. 48 чета Кеннеди вновь поднялась на борт «Ангела». С них градом катил пот. Начался неизбежный в условиях такой поездки упадок жизненных сил. На самом аэродроме Келли Филд пять тысяч сотрудников государственных учреждений устроили им бурную овацию. Она подняла их дух, но истощила силы. Выпив две бутылки кока-колы, президент и его жена удалились в спальню.
Им суждено было провести друг с другом еще почти целый день совместной жизни. Но это был их последний спокойный час. После своего двухсотмильного насыщенного событиями прыжка в Хьюстон они неизбежно должны были почувствовать усталость и изнурение. По сути дела, у них не было даже и часа. Полет в этом самолете длился всего лишь сорок пять минут. Этим и ограничивалась их личная жизнь, заключенная в пространстве маленькой синей кабины, летящей на высоте тридцати тыcяч футов над покрытой зелеными и коричневыми квадратиками равниной Центрального Техаса.
Самолет приземлился в Хьюстоне. Супруги Кеннеди снова расстались. Президент вызвал Альберта Томаса.
— Как дела? — спросил он.
В аэропорту Келли Филд он попросил Томаса, который появился в самолете вместе со второй партией конгрессменов, вмешаться в конфликт между Ярборо и Коннэли и «помирить их». В течение последнего получаса старший конгрессмен Хьюстона пытался это сделать. Сперва он вызвал сенатора в переднюю часть салона и сказал ему, что дело зашло слишком уж далеко. Ярборо согласился что-то сделать. В интересах достижения согласия он выступит сегодня вечером на обеде в честь конгрессмена Альберта Томаса, но при условии, что жена встретит его в аэропорту Хьюстона, и они поедут в город вместе с Томасами. Это было, конечно, ширмой: Ярборо не хотел ехать в машине Джонсона. Но так как речь шла о сенаторе Ярборо, учтивый Альберт Томас не смог против этого возразить.
— Ладно, — сказал Кеннеди сдержанно, — а губернатор?
— Джон тянет, — сказал конгрессмен.
Проводив сенатора на место, Томас вывел вперед Коннэли.
— Борьба должна прекратиться, — повторил он. — Настало время пожать друг другу руки.
Губернатор занял уклончивую позицию. Когда Томас предложил, чтобы Коннэли представил на обеде президента, а Ярборо — вице-президента, Коннэли возразил, что, насколько ему известно, сенатор должен сидеть в момент, когда происходит представление. Томас неохотно с этим согласился. Он попытался добиться других уступок, но тщетно: ничего не получалось.
— Вы ведете себя как мальчишка, — бросил он губернатору, который холодно ответил, что он хотел бы поговорить с Лэрри О’Брайеном или Кеном О’Доннелом.
— Я уже говорил с ними, — сказал Томас, — и сказал им, чтобы они не уступали.
Что-то заскрежетало: это начали работать тормозные установки и «Ангел» пошел на посадку. Президент задумался. Он спросил:
— Что вы думаете насчет Хьюстона? — Я беспокоюсь, — сказал Томас нервно. Сан-Антонио произвел на него впечатление. Он хотел, чтобы Хьюстон устроил столь же блестящий прием, и он обещал это президенту.
— Мои люди трудились, как муравьи, — сказал он. — Они еще себя покажут.
— Посмотрим, — сказал президент.
Повторилась встреча в аэропорту Сан-Антонио: Линдон Джонсон, стоявший внизу у трапа, мэр, весь излучающий радушие, три дюжины желтых роз и одна белая орхидея для первой леди от Альберта Миллера, владельца цветочного магазина, и восемь тысяч техасцев, столпившихся вокруг грузового подъезда к аэропорту, обливающихся потом под свирепым послеполуденным солнцем, до хрипоты ревущих: «Джекки-и-и!» Томасу не следовало беспокоиться. В течение всей прошлой недели специалист по связи с общественностью Джек Валенти фактически отсутствовал в своей фирме «Уикли и Валенти». Будучи главным председателем на сегодняшнем обеде, он продал три с половиной тысячи билетов и сделал все, чтобы выполнить спои обязательства пород О’Доннелом. Если самолет «ВВС-1» сделает посадку засветло, писал он 1 ноября Кену О’Доннелу, то он гарантирует присутствие «огромной толпы из рабочих районов в количестве от двухсот до трехсот тысяч человек».
![Александр Солженицын - Русский вопрос на рубеже веков [сборник]](/uploads/posts/books/142120/142120.jpg)
