Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год
Сверху кто-то бросил им на головы мятые кафтаны и шаровары, войлочные колпаки со словами:
– Бочонки с водой под скамьей.
Андрей нащупал ногой бочонок. Вытащив наполовину, прочитал нацарапанное неумелой рукой имя: Игнат.
Галерники были все больше болгары, сербы, хорваты, русские и поляки. Кругом славянский говор. Сквозь кандальный звон до слуха Андрея и Степана донеслись слова:
– Еще двое русских, где Игнат сидел. Сколько же нас раскидано по турецкому царству, ребята? Да и остались ли на Руси еще люди?
– Остались, – отозвался казак. – Русский корень из земли так просто не выдрать…
Возвратились на галеру турецкие начальники и янычары.
Пыхнула сизым дымом пушка. Раздался переливчатый свист. И Андрей со Степаном по примеру соседей взялись за длинную дубовую скобу, прибитую к вальку весла. Галера брала курс на юго-запад. Море било в борта несильной волной. Звенели цепи. Каждый удар весел сопровождался не то криком, не то стоном: «– Э-а-а!»
Андрей со стесненным сердцем глядел на то, как отодвигаются, тают в синеве крепостные стены, минареты и колокольни Кафы. Равномерно, тоскливо скрипели уключины.
Галера шла на юг вдоль западного побережья Черного моря. Резала форштевнем свинцовую воду. При сильном волнении отстаивалась в бухтах. Осенью, когда погода неустойчива, уходить далеко от берега опасно. Вдруг да ударит с суши ветер, угонит мелкосидящую галеру в открытое море. Тогда гибель. На веслах оттуда не выгрести.
На передней боевой площадке кутались в кафтаны янычары. Передавали из рук в руки наргиле – кальян. Дремали у пушек топджи – пушкари.
Мерно, глухо гудел барабан. В такт его ударам взлетали и падали в воду громадные, до пяти сажен весла. Кара Мустафа – старший надсмотрщик, ключник галерский – управлял гребцами резкими, словно лай, командами и трелями свистка. Он и его помощники бегали по помосту, ударами бичей взбадривали усталых и ленивых. Такие бичи, толщиной с большой палец, мертвого подымут. Слышались вопли:
– За что бьешь?
– Чтоб ты сдох, недоверок христианский!
Соседями Андрея и Степана по скамье оказались венецианец Пъетро Зампатти – старший на весле, болгарин Тодор и француз Жан-Пьер Бастьен. Вот весло их случайно ударилось о соседнее, и сразу же на всех пятерых обрушились удары бича. Кара Мустафа рявкнул:
– Как весло держите, проклятые гяуры!
Андрей вскрикнул – на спине вздувался рубец. Сердце сжали обида, гнев.
– Потерпи, – негромко сказал Степан. – Скоро передых.
Бывалый казак знал, что говорит. Кара Мустафе приходилось думать о галерниках. Силы их не беспредельны.
– Ветер переменился, дует в корму, эфенди, – доложил он рэйсу. – Не прикажешь ли ставить паруса?
Азиз Ага, отвлекшись от Корана, покачал головой из стороны в сторону в знак согласия. И по помосту забегали босоногие матросы. Под скрип талей полезли вверх, наполнились ветром огромные треугольные паруса.
Когда галера идет под парусами, а вальки весел прижаты к скамьям, можно передохнуть, напиться из бочонка солоноватой воды, в которую добавлены уксус и оливковое масло. Кара Мустафа дает команду отцепить от скамей старших на веслах, и те приносят товарищам сухари, плошки со скудной едой.
Миновали Варну. Тодор не сводил глаз с родного берега. Говорил в тоске:
– Ах, Андрей! Знал бы ты, на какие муки обречен мой несчастный народ. Мы, болгары, который век платим султану налог кровью. Раз в пять лет турки отнимают у нас каждого десятого ребенка-малолетку. Мальчиков отправляют в Анатолию, отдают в турецкие семьи. Потом с десяти-одиннадцати лет учат в особых школах военному делу. Выходят из тех школ янычары, лютые враги христианства, стражи человечьего стада султанова.
– А ты, Тодор? Ты-то как очутился на галере?
– Случайно. Совсем случайно, – чуть не со слезами отвечал болгарин. – Азиз Ага шел на этой самой галере у наших берегов. У него умерли пятеро гребцов, и он высадил отряд янычар, которые схватили первых же попавшихся мужчин. И меня в их числе. Будь прокляты тот день и тотчас! Глаза проглядел в надежде, что галеру перехватит какой-нибудь христианский корабль. Все напрасно! Три года, как я прикован к веслу…
– А я сижу на цепи пятый год, – вставил Пьетро Зампатти. – Угодил в тюрьму из-за злобного навета. Продали в рабство. О, святой Марк! Как истосковался я по Венеции!
Жан-Пьер Бастьен сидит за веслом у самого борта. На вид ему лет сорок. Крутой подбородок с ямкой. Он вечно хмур и немногословен. Гребет сильно, ровно. Хорошо говорит по-турецки. Оказалось, Бастьен – мальтийский рыцарь!
– Откуда это у тебя? – спросил он Андрея, увидав на сумке медную пластину с именем и адресом известного парижского лекаря.
Андрей объяснил:
– Вещь не моя, а месье Ремо. Ему подарил его учитель. А я был ассистентом у месье Ремо…
– Понятно теперь, почему ты говоришь по-нашему. Московскому царю служит мой брат Бартоломео Бастьен.
– Знаю такого! – обрадовался Андрей. – Бывал он у месье Ремо.
Это сразу же сблизило Андрея с суровым рыцарем, и он спросил:
– Говорят, на Мальте хорошая медицина. Это правда?
– Сущая правда, – кивнул Бастьен. – Кто на Средиземноморье не слыхал о нашем Святом госпитале.
– Царь Петр хотел послать меня туда учиться.
– Почему бы и нет? На Мальте постигают медицину юноши из многих стран. Но… прежде надо добыть свободу…
Рыцарь замолчал, приметив, что по центральному помосту к ним приближается грузная фигура в зеленом тюрбане и широкой хламиде – сам рэйс Азиз Ага, капитан галеры. Его сопровождал Кара Мустафа с неизменным бичом.
– Так как же с выкупом, рыцарь? – подойдя, спросил рэйс. – Решился? А коли решился, возьму с тебя дукатами. Люблю венецианские дукаты! Они не падают в цене. Поселюсь на Кипре. Там славная пшеница, добрые масло и мед. А кипрское вино! Это же нектар из нектаров!
Бастьен отвечал, хмурясь:
– Не много ли запрашиваешь, Азиз Ага? Такие деньги. Мне век не расплатиться с Орденом и ростовщиками.
– Ну и подыхай за веслом.
Рыцарь, обычно сдержанный, забыл о благоразумии.
– Гляди, как бы самому тебе не сесть за весло.
Благодушное настроение у рэйса мигом испарилось.
– Пес! Неверная собака! – заорал он. – Никто и никогда не увидит меня на скамье галеры. В плети его!
Янычары, содрав с Бастьена рубаху, бросили поперек помоста животом вниз. Галерникам по обе стороны помоста велено было держать рыцаря за руки и ноги. Дюжий усатый турок принялся с громкими выдохами хлестать бычьими сухожилиями по голой спине.
– Где же твой Христос, гяур? – злобно щерился рэйс. – И что он не спешит тебе на помощь? Мы все равно разорим Мальту, это гнездо гадюк и скорпионов! Выкурим вас оттуда. Перетопим в море…
Били, пока рыцарь не потерял сознание.
– Хватит, – сказал рэйс. – Не сдох бы. Тогда и выкупа не получишь.
Пнув напоследок обмякшее тело, рэйс вернулся на корму. Вслед ему молча глядели две сотни гребцов.
– Стаскивай его с помоста, – скомандовал Зампатти. – Мамма мия! Как отделали…
Андрей смачивал забортной водой окровавленную спину рыцаря. Тот наконец очнулся. Открыл глаза, застонал, заскрипел зубами.
Раздался переливчатый звук свистка Кара Мустафы – приказ браться за весла.
– Держись, Жан-Пьер, – сказал Андрей. – Держись ради Бога!
Работали вчетвером. Только бы не навлечь на себя гнев Кара Мустафы. Рыцарь бессильно мотался вслед за вальком весла, твердил будто в лихорадке:
– Еще сочтемся, Азиз Ага! Кровью Христа, ранами его клянусь…
Глава, в которой Андрей остается в одиночествеВот и Босфор. Холмистые берега пролива, через который перекликаются петухи Европы и Азии, были расцвечены яркими красками осени. Блестели медью, червонным золотом леса. В Босфоре сильное течение, особенно между крепостями Румели Хисар и Анадолю Хисар, и бич Кара Мустафы не знал отдыха.
Вместо убогих поселений рыбаков все чаще стали попадаться садовые кущи, сквозь которые проглядывали легкие, нарядные постройки.
– Ялы, загородные дома богатых стамбульцев, – пояснил Тодор.
Остались позади последние береговые укрепления, Топ-ханэ – Пушечный двор с его дымными литейными заводами.
– Истанбул! – ликовали янычары.
Улучив момент, Андрей оборачивался, глядел, как во всю ширь открывается взору Стамбул, столица Оттоманской империи. На пологом холме небывалое скопление построек – башни, разноцветные купола, минареты и колокольни, громада Айя-Софии.
Вот где живет султан турецкий, недруг России!
Галера вступила в Золотой Рог. Этот залив надежно защищен от штормовых ветров. Здесь корабли могут швартоваться прямо к берегу, что весьма облегчает их разгрузку. Но сейчас по заливу гуляла мелкая, злая волна. На причалах было пусто.
За Галатой с ее высокой башней начался огромный Военный порт. Поздняя осень – начало мертвого сезона, и на приколе стояло множество галер без экипажей и весел, со снятыми реями и парусами. Темнели суда-конюшни, карамурсали – транспорты для перевозки войск, пушек и провианта.
