Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4
После выраженного царем во время моего доклада намерения поручить мне продовольственное дело я считал, что вопрос о передаче этого дела из министерства земледелия в министерство внутренних дел почти решон. Я сообщил это В. В. Ковалевскому. Мы оба были довольны. Я думал, что делаю первый серьезный шаг к возвращению министерству внутренних дел его почти утраченного влияния на земства. Заведуя продовольственным делом, министерство могло начать борьбу с возрастающем влиянием земского союза на земства и на местную жизнь. Я считал, что министерство земледелия поставило продовольственное дело неправильно. Мне казалось необходимым к закупке и доставке хлеба и других продуктов привлечь банки и торговые фирмы. Их опытность в деле торгового оборота и имеющиеся у них готовые организации для закупок обеспечивали бы скорую и успешную работу. Министерство земледелия вело дело почти исключительно при помощи своей организации и мало привлекало к делу торговые фирмы и банки. Это казалось мне ошибкою. Я слышал, что у банков есть запасы хлеба, продуктов и товаров; предполагал, что есть таковые и у крупных торговых фирм. Поставить их в такое положение, при котором они по доброй воле выпустили бы эти запасы на рынок, мне казалось полезным. Я думал, что их помощь наиболее нужна в деле снабжения товарами и продовольствием городов и, в особенности, Петрограда.
Закупку, прием, хранение и отправку хлебов и продуктов в губерниях я считал правильным поручить земствам. Они завели бы нужную на местах организацию; средства давало бы им министерство внутренних дел. Я считал нужным надзор за ходом всей операции в губерниях возложить на губернаторов. Параллельно с земством, в помощь ему, даже под его контролем, я думал образовать торговые товарищества, которые, закупив продукты, могли бы сдавать их земству или лицу, назначенному губернатором. Я хотел поручить продовольственное дело в губерниях земствам еще и потому, что эта серьезная работа отвлекала бы земских деятелей от политики. Я был противником объединения земств в союз. Находил, что земский союз и союз городов захватили слишком много власти, оставив правительству второстепенную роль, и ведут агитацию, направленную против правительства. Министерство земледелия не препятствовало земствам, которым оно поручило продовольственное дело, входить в земский союз. В таких земствах служащие по найму тоже были из оппозиционно-настроенных людей. Местные продовольственные комитеты, в состав которых вошли местные оппозиционные элементы, могли начать агитацию в деревне. Таким образом, организация продовольственного дела министерством земледелия в губерниях, вошедших в союз земств, сливалась с организацией союза. Я считал, что для правительственной организации это недопустимо. По желанию распорядителей союза или по собственному почину, мелкие служащие на местах (приказчики, ключники, подрядчики извоза, весовщики на железных дорогах и др.) могли забастовать. Тогда министерство земледелия было бы поставлено в невозможность снабдить армию и население продовольствием; произошли бы беспорядки, за которыми последовала бы перемена, может быть, строя, но уж наверное — перемена правительства и исполнение требования оппозиции о назначении нового состава правительства из лиц, пользующихся общественным доверием (забастовка мелких служащих начиналась в феврале, перед революцией; об этом говорил мне А. А. Риттих, который назвал эту забастовку «бисерной»).
Вскоре после моего приезда из ставки я пригласил к себе представителей банков и торговых хлебных фирм. Я хотел узнать их настроение; считал это собрание предварительным. Приехали представители: Международного банка — Е. Г. Шайкевич, А. А. Блок[*], К. И. Савич[*]; Азиатского — А. И. Путилов; Азовско-донского — Б. А. Каменка; Русского торгово-промышленного банка — В. И. Коншин[*]; представители хлеботорговцев были от фирм Бугрова, Башкирова, кажется, Дрейфуса; кто был еще — не помню. Я сказал приехавшим, что продовольственное дело переходит в мои руки; просил их помощи; сказал, что хотелось бы скорее достичь облегчения существующего положения, хотя бы в Петрограде. Они не отрицали возможности помочь делу, но определенно не высказывались; говорили, что надо подумать; я видел все же, что дело их интересует; высказал, что считаю полезным привлечь банки и торговые фирмы в помощь мне; спросил, как это сделать. К. И. Савич вызвался составить по этому вопросу записку, которую мне и принес. Я ее не читал. Собраний тоже не делал более. Не нашел свободного времени, а главное, по мере того, как выяснялось, что дело продовольствия мне передано не будет, интерес у меня к этому вопросу падал.
Я ежедневно видел В. В. Ковалевского. Он мне объяснял продовольственное дело; говорил про его постановку министерством земледелия; критиковал ее, делая предположения о постановке этого дела, когда оно перейдет в наши руки. Я обменивался взглядами и с другими лицами: А. Ф. Треповым, А. А. Макаровым, Н. А. Маклаковым, А. Т. Васильевым, Куколь-Яснопольским и др. У меня сложилось предположение поставить дело следующим образом: количество хлеба, потребное для армии, городов и населения губерний потребляющих, т.-е. таких, где урожай не покрывал нужды населения и хлеб надо было привозить, было исчислено министерством земледелия. Для того, чтобы собрать это количество хлеба, я предполагал ввести хлебную повинность, т.-е. обязать каждого хозяина продать министерству по твердой цене известную часть своего урожая. Твердая цена определялась совещанием по продовольствию. Все количество хлеба, которое надо было купить, я думал разложить по губерниям, пропорционально урожаю в каждой, и купить в губернии то количество хлеба, которое на нее приходится по раскладке. Сведения об урожае имелись в статистической части министерства внутренних дел. Покупку хлеба я думал возложить на губернаторов. Они должны были бы отвечать за ход дела в губернии перед министерством. Губернатор поручал бы дело покупки земству, если оно не входит в земский союз; если земство входило в союз, он старался бы убедить земское собрание выйти из союза; в случае неудачи он поручал бы покупку губернскому присутствию. Я предполагал дать губернаторам право образовывать по своему усмотрению товарищества хлеботорговцев и давать им те поручения по покупке хлеба которые они найдут полезными для дела.
Свои предположения я изложил В. В. Ковалевскому. Он с ними не согласился. Выработал другую организацию, которую я и доложил в начале октября совету министров. Я предлагал вернуть заведывание продовольствием министерству внутренних дел, потому что это министерство имеет уже готовую организацию, дважды проводившую продовольственную помощь населению в голодные годы, имеет опыт в этом деле, заведует земством, на котором лежит главная работа, а также чинами губернской и уездной администрации, которых обяжет помогать земству в его работе. Я предлагал, к количеству хлебов, нужному для армии, прибавить запас в 100 милл. пудов; все это количество разложить по губерниям производящим, т.-е. таким, где урожай хлебов превышает потребности населения, пропорционально свободному остатку хлебов в этих губерниях. Губернские земства должны были разложить количество хлебов, падающее на губернию, по уездам. Распоряжением уездных земств производилась бы раскладка количества хлебов, которое надо собрать с уезда, по волостям. Оно распорядилось бы покупкою по твердой цене хлебов у владельцев и крестьян, приемом, хранением и отправкою хлебов. Когда все количество хлебов, назначенное к раскладке, было бы куплено, я думал твердые цены уничтожить и допустить свободную торговлю хлебами по вольной цене, сняв запрещения вывоза хлебов из губерний. 100 милл. пуд. хлеба, собранного по раскладке, и 60 милл. пуд. хлеба, засыпанного в крестьянских хлебных магазинах, образовали бы в руках правительства запас на случай чрезмерного роста цен. Вся организация на местах, существовавшая при министерстве земледелия, перешла бы в ведение земств. В предположенной В. В. Ковалевским организации продовольственного дела, которую я докладывал совету министров, о праве губернатора иметь надзор за ходом продовольственного дела не упоминалось. Совет министров, по предложению А. Ф. Трепова, мне указал на это, как на пропуск. Совет министров всеми голосами против графа П. Н. Игнатьева (граф А. А. Бобринский не голосовал) признал передачу продовольственного дела из министерства земледелия в министерство внутренних дел принципиально желательною, но окончательное решение предложено было принять, после представления мною письменного доклада о предположенной организации. О голосовании совета я доложил царю, который этим голосованием был доволен.
Я узнал, что главноуполномоченный председателя совещания по продовольствию А. Н. Неверов и его помощник Гаврилов ездят в Гос. Думу на собрания прогрессивного блока давать объяснения и получать указания по продовольственному делу. Я считал это недопустимым. Сказал об этом Б. В. Штюрмеру и гр. А. А. Бобринскому. А. А. Бобринский мне ответил, что это случилось всего один раз и с его ведома; он был смущен. О поездках в собрания прогрессивного блока А. Н. Неверова и Гаврилова я доложил царю и предложил Гаврилова уволить, а А. Н. Неверова уволить из товарищей министра, с назначением его сенатором. Царь согласился. Я передал приказание царя Б. В. Штюрмеру и А. А. Бобринскому, который испросил срок на приискание заместителя А. Н. Неверову. Кажется, А. Н. Неверов оставался товарищем министра до половины января 1917 г. и, по представлению А. А. Риттиха, сменившего гр. А. А. Бобринского, был назначен в сенат. Около 15 октября я давал объяснения в бюджетной комиссии Государственной Думы при рассмотрении сметы министерства земледелия; комиссия уже знала о предположенной передаче продовольственного дела из министерства земледелия в министерство внутренних дел. Она высказалась против этой передачи. После голосования бюджетной комиссии и совет министров изменил свое решение, и за передачу, по рассмотрении представленного мною доклада, высказалось всего 6 голосов, а против передачи — 8 голосов. Я был опечален. Б. В. Штюрмер, голосовавший за передачу, высказывал уверенность, что царь согласится с меньшинством. Я поехал к П. А. Бадмаеву, где были П. Г. Курлов и Распутин. Сообщил им о голосовании в бюджетной комиссии и совете министров; указал, что передача продовольственного дела в министерство внутренних дел затягивается в совете министров, что журналы совета умышленно долго не составляются, высказал опасения, что если передача не состоится до открытия занятий в Государственной Думе, то продовольственное дело останется в министерстве земледелия, что хотя я знаю, насколько трудно будет вести дело при создавшемся настроении, но отказываться от него не хочу; просил Распутина ускорить передачу. Распутин обещал помочь; я написал, под его диктовку, телеграмму царю. Она начиналась: «Все вместе ласково беседуем» и конец был: «Дай скорее Калинину власть, ему мешают, он накормит народ, все будет хорошо» (всей телеграммы не помню). Телеграмму я послал В. Б. Похвисневу для отправки в ставку. Я думал, что А. Ф. Трепов считал меня неспособным вести продовольственное дело; он не верил также и В. В. Ковалевскому, которого я хотел назначить главноуполномоченным. Некоторые другие министры тоже были против передачи дела в министерство внутренних дел. Для того, чтобы эта передача состоялась, мне пришла мысль образовать для надзора за ведением дела и решения общих вопросов после передачи дела министерству внутренних дел совещание из нескольких министров, под председательством А. Ф. Трепова, по примеру существовавшего под председательством Б. В. Штюрмера совещания по дороговизне. Свою мысль я сообщил А. Ф. Трепову. Он ее одобрил. Сказал мне, что о пользе такого совещания он уже говорил с Б. В. Штюрмером, который с ним согласен. Я передал А. Ф. Трепову сведения, полученные мною от правых членов Государственной Думы и департамента полиции о том, что крестьянские депутаты и священники боятся роспуска Думы и могут уговорить других членов Гос. Думы прекратить всякую критику правительства и выпады против «темных сил», что не следует обнаруживать решение правительства прибегнуть в случае, если повышенное настроение Думы будет продолжаться, лишь к перерыву занятий Гос. Думы, а пригрозить ее роспуском. Кажется, А. Ф. Трепов мне сказал, что имеет те же сведения.
