Геннадий Яковлев - Сотрудник уголовного розыска
Работники милиции прошли в кабинет главного врача. Потом больные увидели синеглазую женщину с неловко закутанным ребенком. Ребенок заплакал. Молодая мать не знала, что с ним делать. В это время тетя Сара впустила ее к главному врачу и приложила ухо к замочной скважине.
Прошло много времени, тетя Сара устала стоять согнувшись. Наконец дверь открылась. Серега бережно держал ребенка и аккуратно вышагивал своими длинными ногами, за ним Катя. Шествие замыкал Хлебнов. Все они сели в милицейскую машину.
Тетя Сара многозначительно молчала, и больные мучились от любопытства.
А в это время машина катила, пылила и остановилась почти на окраине поселка у маленького деревянного домика. Серега взял на руки синеглазую и понес. Она прижимала к груди сына.
Покачал головой Хлебнов.
В комнате стояли две койки: маленькая, у свежевыбеленной печки, была убрана оранжевым поношенным одеялом. На большой кровати ватный матрац прикрывала милицейская шинель.
— Вот здесь и располагайтесь, — смущенно объяснял Серега. — Масло и картошка под кроватью. Дров я наколол. Вода в сенях, в бачке. Молоко там же в бидоне. Если почитать захочется, то вон книги — в ящике. Сам я в дежурке пока буду. Да и… общежитие найти нетрудно.
Серега приходил два раза в сутки. Вечером он задерживался, садясь напротив Кати, вздыхал и лишь изредка взглядывал в ее синющие глаза. Они темнели вместе с дневным светом. Тогда Серега смотрел на ее белеющие во тьме руки. Однажды он не удержался и дотронулся до пальцев Кати. Она вздрогнула: «Не надо».
— Ты что, расписана с Желтой кепкой?
— Бандит он, — шепотом выдохнула Катя и, ударившись лбом о спинку кровати, заплакала.
Серега посмотрел на мальчика. Он спал, безмятежно почмокивая розовыми губками.
— Парень, — как-то торжественно проговорил Серега и положил ладонь на гладко причесанную голову Кати.
Облезлый будильник тикал на боку. Большая стрелка совершила два круга. Перестали вздрагивать плечи Кати.
Серега пытался думать, но ни черта не думалось. Просто ему было хорошо и спокойно-спокойно.
Первый раз за два года службы Серега опоздал на работу. Дежурный по милиции, никогда не улыбающийся Ченчик послал его к Хлебнову.
Тот усадил в потертое кресло милиционера и долго смотрел на него. Серега смутился. Хлебнов, как всегда, когда ему что-либо особенно нравилось, потер ладонями седеющие виски, взял со стола конверт и протянул:
— Это от всего коллектива. Одеяло не забудь купить. Два дня отдыха, товарищ милиционер.
Серега глупейшим образом растянул рот, сунул деньги в карман и откозырял.
В универмаге он выбрал платье — самое большое и самое яркое, белое цинковое корыто, коня с пушистым хвостом, а в продмаге — две бутылки «Шампанского». Одеяло купить забыл.
Милицейские байки
Дежурная комната милиции. То и дело звонит телефон 02. Это поступают сигналы о происшествиях. В дежурке постоянный наряд: следователи, оперативные работники, дежурный. К утру телефон успокаивается. Но спать нельзя. Каждую минуту может потребоваться помощь людям. И все бодрствуют. Как всегда, начинаются воспоминания, споры, рассказы.
ПРЕСТУПНИК НЕ СКРЫЛСЯ
— Сколько можно не спать? — сладко зевнул помощник дежурного, молодой черноволосый парень.
— Бывает, не спят и по пять суток, — ответил моложавый подполковник, заместитель начальника уголовного розыска Петренко.
Все посмотрели на него, ожидая объяснения. Петренко заговорил ровным, спокойным голосом:
— Участковый уполномоченный Пащенко, вы его все знаете, однажды возвращался на мотоцикле в свою станицу из командировки. На окраине его встретили жители и рассказали, что известный хулиган Гончарук убил из охотничьего ружья свою жену и скрылся.
Без лишних слов Пащенко повернул мотоцикл. Было начало февраля. Погода скверная: снег, дождь, холод. Мотоцикл то и дело буксовал, приходилось вытаскивать его.
Недалеко от Глубокой балки, знаменитой тем, что в ней даже в самые жаркие летние дни можно было напиться холодной ключевой воды, он увидел мужчину и сразу узнал в нем убийцу.
Тот, услышав рокот мотора, бросился в сторону к пахоте. Гнаться теперь за ним на мотоцикле было невозможно. Лейтенант оставил мотоцикл и начал преследовать Гончарука, который явно стремился к виднеющимся невдалеке горам.
Свои хромовые сапоги Пащенко изорвал за два часа. У одного подошва совсем отлетела. Убийца был в лучших условиях: к бегству он приготовился заранее.
Работники райотдела милиции, которые тоже узнали о преступлении, не сидели сложа руки. Позвонили в Сочи, Туапсе, Геленджик. Там милиция перекрыла горные дороги. Сотрудники отдела выехали на место, откуда Пащенко начал преследовать убийцу, надеясь нагнать лейтенанта и помочь ему, но скоро в лесу потеряли след.
Нелегко пришлось участковому, но он проявил настоящее мужество и упорство. На пятый день непрерывной погони по горам и лесам Пащенко все же задержал Гончарука и сам доставил его в отдел милиции. Не спал лейтенант ровно сто тридцать часов — это пять с половиной суток.
Петренко закурил и продолжал:
— Гончарук перед судом жалобу на участкового подал. Написал, что Пащенко съел из его запасов полбуханки хлеба. Странный оказался преступник, с юмором.
ИСТОРИЯ ОДНОГО ПИСЬМА
Следователь Иванцов вытащил из внутреннего кармана пачку бумаг, полистал и отобрал два исписанных тетрадных листа в клетку.
— Я хочу прочитать вам это письмо, — заговорил он. — Но прежде объясню, как оно ко мне попало.
Примерно с полмесяца тому назад ко мне в кабинет вошел парень — Владимир Н. и молча протянул это письмо. Оно было написано из мест заключения неким Медведевым, с которым Владимир познакомился год назад. Медведев оказался вором. Он очень быстро подчинил своему влиянию Владимира. Кто знает, к чему бы это привело, но они ненадолго расстались, и за это время Медведев успел совершить преступление и попасть в тюрьму.
Итак, вот оно, это письмо:
«Володька, здравствуй! Посадили меня в третий раз. Сейчас надолго. Сам понимаешь, времени для раздумывания тут много, вот я и решил написать тебе. Раньше ерунду я тебе говорил: и о перчатках, и о том, что знаю назубок Уголовный кодекс. Ни черта мне это не помогло. Суди сам! В первый раз я обокрал столовую. И влип: отпечатки пальцев остались на стекле. По ним и нашли меня. Дали небольшой срок: кражу совершил впервые, молодой. Вышел я. Ну, теперь, думаю, буду похитрее. Прикинулся раскаявшимся. А сам совершил кражу из комбината «Лесомебель». Работал в перчатках. Хорошо взял. Гулял славно. Правда, недолго. Я-то на перчатки, как на каменную гору надеялся, а милиция, понимаешь, взяла меня на другом. В одном месте я след каблука оставил. Пыль там была. Ну, кто знал! Пришли, посмотрели мои туфельки. И — прощай воля. Как видишь, и в третий раз я попался — на краже вещей из магазина. Работал в перчатках, за всем следил, все продумал. Уверен был — на сто процентов. И снова проиграл. Сидят тут со мной разные. Послушаешь их рассказы — удивишься. Один на месте преступления потерял волос из головы. И по этому волоску его нашли. Десять лет он получил за грабеж.
Да, Володька, всего не напишешь. Одно я тебе скажу, на собственной шкуре испытал: как ни крути, ни верти, а если украл или напакостил, — рано или поздно отвечать придется. Сам я теперь выйду, завяжу сразу на веки вечные и тебе не советую лезть в кашу. Нет смысла».
— Вот и все, — закончил читать следователь Иванцов. — Владимир Н. нашел в себе мужество признаться, что он намеревался обокрасть швейную мастерскую. Парня мы, понятно, компрометировать не стали.
ВАНЬКА ХЛЫСТ
Полковник милиции в отставке Алексей Ефимович Рукавишников улыбнулся и вытащил из кармана пачку «Казбека». Полковник не входил официально в дежурный наряд милиции, но регулярно раз в неделю появлялся в дежурке и оставался вместе со всеми на сутки.
— Иначе не могу, — говорил он. — Я у вас здесь, как аккумулятор, энергии набираюсь. После дежурства целую шестидневку хожу бодрым.
Все ждали рассказа Алексея Ефимовича, и он не заставил себя ждать.
— Это было еще во времена нэпа, — пригладив седые волосы ладошкой, заговорил полковник. — Я работал в уголовном розыске. Дел в то время… Эх, да чего там сравнивать: иногда в ночь происходило по полсотни ограблений. Хотя речь, собственно, не об этом. Помнится, особенно досаждал нам некий Ванька Хлыст, хоть и занимался он карманными кражами, а не грабежами и убийствами.
Ванька Хлыст был видный мужчина: высокий, упитанный, румянец во всю щеку. Одевался он чисто, как интеллигентный нэпман: безупречный черный фрак, всегда отутюженные брюки, белая сорочка, ботинки с блеском, атласный цилиндр с бантиком на тулье. Благодаря такому элегантному костюму ему обычно без подозрений удавалось улепетывать с места кражи.
