Евгений Беркович - Банальность добра. Герои, праведники и другие люди в истории Холокоста. Заметки по еврейской истории двадцатого века
Есть у этой темы и еще один очень непростой моральный аспект. Почти все исследования о Праведниках мира написаны евреями. Христианские историки, социологи, богословы, как правило, предпочитают подобных вопросов не затрагивать. Ибо любая история о спасении еврея христианином ставит ряд болезненных проблем.
Большинство преступников Холокоста были крещеными христианами, которые венчались и крестили своих детей в христианской церкви. Бывшие узники Освенцима и Дахау вспоминают, как трепетно охранники отмечали Рождество и Пасху. Многие нацисты принадлежали к той или иной христианской общине, были весьма набожны и благочестивы, встречались среди них и священники. Не подлежит сомнению, что идеология нацистов по своей сути является и антихристианской, и антииудаистской. Холокост принципиально отличается от средневековых погромов и крестовых походов. Но современные христиане начинают признавать то, что давно говорилось в еврейской среде: во время Второй мировой войны евреев убивали люди христианской веры и происходило все это в сердце христианской Европы. Холокост был не только еврейской Катастрофой. Он ознаменовал собой и самый серьезный кризис христианства за всю его двухтысячелетнюю историю (см., например, [4–6]).
Исследователи выделяют три большие группы населения в годы Второй мировой войны: преступников, жертв и зрителей [7]. Если каждую из этих групп по численности сравнить с Праведниками мира, то эти последние составят лишь незначительное меньшинство. Но без них описание «ландшафта Холокоста» было бы явно неполным. Знать историю спасения евреев в годы Второй мировой войны так же важно, как знать историю их уничтожения. Праведники мира дают возможность всем людям на земле сохранить Веру и Надежду.
Мартин Гильберт [8] рассказал интересную и поучительную историю. Некий польский крестьянин в годы войны прятал у себя Дану Шапиро с матерью. Женщины жили в крошечной темной каморке в коровнике. Однажды в дом крестьянина постучал человек с сыном-подростком на руках. Это был еврей, скрывавшийся в соседнем лесу. Он сказал, что у мальчика гангрена, и просил позвать врача. Но крестьянин пошел в гестапо и сообщил о пришедших. Дана вспоминает, что за донос ему было выдано два килограмма сахара. А еврея с больным ребенком забрали фашисты и расстреляли.
Как можно двух человек спасти и двух же предать верной смерти? Что двигало поступками этого крестьянина? Он знал, что помочь больному ребенку все равно не удастся, и не хотел рисковать из-за умирающего? Или он посчитал, что четыре человека для его маленького убежища слишком много и они все могут погибнуть? Или боялся, что немцы либо соседи обнаружат прячущихся в коровнике евреев, и посчитал за лучшее отвести от себя подозрения? Или считал возможным для себя заботиться о еврейских женщинах, но не хотел помогать мужчинам? Почему в сферу его моральной ответственности попали два посторонних человека, но не нашлось места для четырех?
Праведники мира – это в полном смысле слова «солнечное сплетение» проблем Холокоста. И необходимо разобраться во всем их комплексе, чтобы понять, что означала «моральная ответственность» человека тогда и как ее следует оценивать сегодня.
Факторы военного времени
Отношение к евреям в годы Второй мировой войны определялось множеством обстоятельств, без учета которых трудно понять и правильно оценить поведение людей в экстремальных условиях. В этих заметках мы не можем много места уделить истории европейского антисемитизма, в немалой степени поддерживаемого теорией и практикой христианского богослужения (см., например, [9–11]). Отметим только, что нацизм активно использовал антисемитизм как «наиболее ценную часть своего пропагандистского арсенала» [12]. Антисемитизмом, подогретым нацистской пропагандой, можно во многом объяснить равнодушие и даже злорадство, с которым порой наблюдали страдания евреев их соседи и знакомые. Но были и другие обстоятельства, влиявшие на поведение людей в годы войны и осложнявшие и без того непростое отношение к евреям.
Памятная доска в честь Оскара Шиндлера на Аллее Праведников
Прежде всего следует вспомнить о том, какие разрушения и страдания принесла Вторая мировая война. Многим европейцам довелось пережить и горести предыдущей мировой войны, и разруху Великой экономической депрессии конца двадцатых годов. Но в большинстве воспоминаний эти бедствия кажутся незначительными по сравнению с теми, которые принесла новая война: бомбежки, разрушенные дома и церкви, вражеские солдаты, марширующие по улицам, унизительные поражения и порабощение целых народов. Миллионы европейцев лишились своих близких, потеряли привычную безопасность и стабильность, свободу и независимость, т. е. весьма существенную часть того мира, который они знали и считали своим. Многие города оказались в развалинах. Сотни тысяч людей покинули свои дома, беженцы стали обычным явлением. Война разрушила экономику европейских стран, люди голодали, продукты нужно было доставать на черном рынке, не хватало электричества, топлива, одежды, лекарств. Жестокость немецкой оккупации ощутили на себе не только евреи, но и другие народы, в первую очередь славяне Восточной Европы – поляки, русские, украинцы, белорусы. В этих условиях главной задачей стало спасти себя и свою семью. Зона моральной ответственности отдельного человека сузилась до предела; люди просто старались не вмешиваться, видя, как нацисты преследуют евреев (см., например, [13]). Фашисты очень умело использовали этнические противоречия и конфликты, издавна существовавшие в различных странах Восточной, Центральной и Южной Европы. Во многих регионах эти конфликты тлеют и сейчас. Политика Гитлера «разделяй и властвуй» наглядно проявилась, например, в Польше, где национальные меньшинства – украинцы и так называемые «фольксдойче» – (немцы, проживающие вне Рейха) – получили немалые преимущества перед поляками и стали активными помощниками оккупантов. Эту возможность представители бывших угнетенных меньшинств употребили на то, чтобы отомстить своим обидчикам полякам, а заодно наказать и их пособников, каковыми считались евреи. Нацистская пропаганда разжигала взаимную ненависть разных национальных групп. Эта тактика ослабляла оппозицию по отношению к фашизму и давала гитлеровцам многочисленных добровольных помощников и соучастников преступлений.
Памятная доска в честь Рауля Валленберга на Аллее Праведников
Чтобы вызвать в людях антисемитские чувства, всегда присутствовавшие в различных социальных группах, использовались все источники: религиозные, политические, экономические, культурные. Охота на евреев становилась легальной, против них разрешалось применять любые действия, даже те, которые в нормальном обществе считаются преступными. Не только помогать евреям, но даже просто выказывать им симпатию и сочувствие было смертельно опасно. В Варшаве 15 октября 1941 года вышел приказ о смертной казни любого, кто поможет еврею. И это были не пустые угрозы. Очень скоро люди поняли, что такая помощь означает риск не только для собственной жизни, но и для жизни близких. Нередко за подобные поступки уничтожались целые деревни [8].
Памятник жертвам Холокоста в Яд-Вашеме
Следует отметить и довольно сильные экономические мотивы. Нацисты официально заявили, что все имущество евреев принадлежит Третьему Рейху. Нееврейское население Германии и оккупированных стран получало в свое распоряжение дома и собственность евреев, занимало их рабочие места. За каждого пойманного или убитого еврея платили деньгами или весьма дефицитными в военное время продуктами. Участвовавшим в этой охоте местным милиционерам и полицейским, а также членам их семей полагались продовольственные пайки и денежное довольствие. В условиях экономической разрухи военного времени очень многие не могли устоять перед таким соблазном [14].
Не последнюю роль здесь играли также и политические противоречия, сильно обострившиеся в годы войны. В 1940-м советские войска оккупировали Литву, Латвию и Эстонию. Бывшие почти двадцать лет независимыми, эти страны стали республиками СССР. Прибалтийские евреи, которых насчитывалось около 250 тысяч, с радостью встретили приход новой власти, казавшейся им меньшим злом по сравнению с немецкой оккупацией. Нееврейское же население этих стран считало советский захват страшной национальной катастрофой. Конфликт интересов усугублялся еще и тем, что многие евреи коммунисты родом из Прибалтики заняли в новых республиках руководящие посты, из-за чего коренные жители считали их предателями и пособниками советских захватчиков. Когда в 1941 году советские войска были вынуждены уйти из Прибалтики, местные националисты еще до прихода немцев организовали кровавые еврейские погромы. Немецким айнзац-группам, занятым систематическим уничтожением евреев в Прибалтике, оказывалась всяческая поддержка и помощь [15]. Нечто похожее происходило и на Украине, где катастрофу коллективизации и голода тридцатых годов пытались объяснять происками «жидовского большевизма».
