Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год
Потоки текут навстречу друг другу. Велорикши, велосипеды, мопеды, автомашины, тачки… Ни сантиметра свободного пространства. Пешеходы тоже двигаются в общей вязкой массе. Тротуары не для них. Вечером там ставят столики, раскладушки, стульчики. Играют в карты, слушают радио, читают, пьют пиво, едят лапшу. Бабушка уютно спит в бамбуковой коляске в сантиметре от потока, отвернувшись от него. Парень залез в таз и самозабвенно принимает ванну.
Осиплые басовые клаксоны велорикш, тугие баритоны «джипов», высокие голоса польских «фиатов»… Когда на мгновение эта разноголосица смолкает, слышится ритмичный перестук деревянных колотушек мороженщиц. Модница в ослепительной юбке бросила вызов встречному потоку, направив на него свой белый мотороллер. Это никого не смутило. Каждый по-своему заявляет свое право на пространство. Здесь живут по законам, завещанным предками: «Шум – это общество, общество – безопасность, а теснота – наш образ жизни». Знакомый продавец черепашьего супа помогает разъехаться двум велорикшам, застрявшим у его харчевни. Заметив мое удивление, он развел руками и произнес эту магическую фразу: «Жэнь доди шао».
Да, нелегко решить это уравнение, слишком много неизвестных – экологических, демографических, финансовых, психологических. Но обратите внимание: слово «кризис» в китайском языке многогранно. Оно состоит из двух иероглифов. Первый значит «опасность», второй – «шанс».
В основе китайского мышления лежит не слово, а образ, идеограмма, иероглиф, породивший иероглифический тип мышления: каждый знак сам по себе есть целое. Впрочем, это особая тема. Процитирую лишь древний комментарий к загадочной гадательной «Книге перемен». «Слово не до конца выражает мысль. Но если так, как же узнать мысли совершенномудрых? Учитель ответил: „Совершенномудрые создали образы, чтобы в них до конца выразить мысли. Они установили триграммы, чтобы в них до конца отразить истинное и ложное. Они добавили афоризмы, чтобы до конца исчерпать слова“.
Размышляю о китайских символах, а сам думаю, как все-таки важно найти точное слово. Когда термин «перестройка» еще был у нас в чести и вызывал уважение, заглянул в Словарь Даля. Резануло: прихотливые ломки да перестройки хоть кого разорят. Все-таки было что-то несостоявшееся, не меткое в этом слове. Иное дело «гайгэ» – реформа в Китае. Это понятие оказалось куда более органичным. Оно состоялось как символ, собравший вокруг себя общество. И до сих пор священно.
Этюд второй.Жизнь течет, как эти воды…
«Беседовать с потомком Конфуция в храме Совершенномудрого – это ли не радость» – так церемонно приветствовал я 67-летнего Кун Фаньина, потомка великого мудреца, жившего более двух с половиной тысяч лет назад и, как считают, наряду с Сократом, Буддой и Христом оказавшего самое глубокое воздействие на развитие человечества.
Мы встретились с Кун Фаньином в центре города Цюйфу, у массивных каменных ворот с загнутыми вверх карнизами, украшенными фигурками драконов. «Врата мудреца, соответствовавшего времени», – гласила надпись. Мне предстояло прикоснуться к истокам древней традиции, пройти по чаще символов, и лучшего провожатого, чем Кун Фаньин, трудно было придумать. Он относится к 74-му поколению. Правда, он не прямой наследник Конфуция. Ведь в этой фамилии 60 ветвей. Прямой наследник (78-е поколение) Кун Дэчэн живет на Тайване, его младшая сестра Кун Дэмао – в Пекине. Но фамилия Кун обязывает, и вот уже несколько десятилетий мой провожатый собирает реликвии, связанные с учителем Куном (Конфуций – латинизированная форма китайского имени Кунцзы, что и значит учитель Кун).
Кун Фаньин возглавляет различные общества по изучению наследия Конфуция, автор многих книг. Когда началась «культурная революция» (1966-1976 гг.) и банды хунвэйбинов громили то, что связано с памятью великого предка, он был из тех, кто прятал нефритовые и бронзовые реликвии. Вспоминает и такой случай. Чтобы защитить от хунвэйбинов двух каменных львов перед родовой усадьбой Конфуция, пошли на хитрость: соорудили вокруг них деревянные колонны, покрасили их красной краской и начертали изречения Мао Цзэдуна. Никто не посмел прикоснуться ко львам.
Сама логика политической жизни того времени неизбежно влекла власти к конфронтации с Учителем. Ведь он был утесом, о который разбивались их попытки заставить отрешиться от лучших черт национального характера – стремления к знаниям, почтительности к родителям, уважения к старшим, неприятия доносов.
Теперь интерес к Учителю возрождается, и это радует Куна. Огорчает, правда, что в школах по-прежнему его наследие изучают мало – всего несколько абзацев в учебниках. Незнание рождает предрассудки. Многие, например, убеждены, что Конфуций надменно относился к женщинам, но виноваты в этом недостойные интерпретаторы его учения. Немало еще предстоит сделать, чтобы отделить истинного Конфуция от того, каким он предстает в изображении недобросовестных комментаторов.
Так, например, когда Учитель говорил: «Государь должен быть государем, чиновник – чиновником, отец – отцом, а сын – сыном», то имел в виду не столько социальное неравенство, сколько то, что каждый обязан делать свое дело согласно положению в обществе. А оно должно соответствовать нравственным и интеллектуальным возможностям человека.
… Храм Конфуция. Анфилады залов. Павильончики, беседки, миниатюрные ворота, лестницы. Курительницы с благовониями. Стелы с памятными надписями. Здесь Конфуций напоминает о себе едва уловимым ароматом благородных кипарисов, полустертыми письменами, сумраком прохладных залов. Все это полутона, недомолвки.
Но вот перед дворцом Великого Свершения вижу беседку с иероглифами: «Абрикосовый алтарь». По преданию, именно так называлось место, где Конфуций беседовал с учениками. Говорят, то была первая частная школа в истории Китая. И веришь, что именно здесь, в тени абрикосового дерева, Учитель беседовал с учениками: «Вы думаете, что я что-то скрываю от вас. Нет, я ничего не прячу. Но говорю лишь то, что вам самим ведомо».
Что это? Обнесенный каменной оградой кипарис. Рядом каменная плита, на ней надпись: «Кипарис, собственноручно посаженный учителем Куном». Простим это преувеличение. Ведь в конце концов здесь действительно когда-то, как свидетельствуют хроники, росли три кипариса, посаженных Конфуцием. Два дерева уничтожил пожар спустя пять столетий после его кончины. Третье умерло естественной смертью, и на его месте тысячу лет назад посадили вот этот кипарис. В Китае, кстати, многие древние деревья зарегистрированы как памятники старины, охраняемые государством.
В зале дворца Великого Свершения – собрание выгравированных на каменных плитах сцен из жизни Конфуция. Они сделаны в живой, пожалуй, даже фамильярной манере. Но не ищите в этом насмешку. «Учитель десяти тысяч поколений», как называют Конфуция, настолько глубоко врос в быт и душу потомков, что такая манера скорее свидетельство доверия к нему.
Между прочим, где-то здесь, в храме, ходят или сидят в канцеляриях четыре дочери моего спутника. Они – экскурсоводы и научные работники. А вот сына у него нет. И многочисленные внуки не могут носить фамилию Учителя. Столь досточтимая фамилия может передаваться только, по мужской линии.
«За этой стеной храма, – говорит Кун Фаньин и показывает на восток, – усадьба потомков Конфуция». Этот уникальный архитектурный комплекс хранит непрерывность семейной традиции Конфуция на протяжении 2 500 лет. Известно, что на закате жизни Конфуций пережил трагедию – умер единственный сын, утешением стал внук, который и продолжил род. Кунов. Существует полная родословная семейства. Каждые тридцать лет ее приводят в порядок. Кстати, после смерти Конфуция, не имевшего при жизни никаких высоких титулов, правители стали даровать его потомкам высокие титулы в знак уважения к Совершенномудрому. А поскольку по китайской традиции первородства эти титулы передаются по наследству старшему сыну, появилось много завистников и потенциальных узурпаторов.
В X веке случилась трагическая история, которая чуть было не нарушила чистоту традиции. Некто по фамилии Лю работал в усадьбе. В ту пору все, кто служил здесь, имели право сменить свою фамилию на Кун.
Так Лю Мо стал Кун Мо. Воспользовавшись смутой, он убил Кун Гуанси, прямого наследника Конфуция в 42-м поколении. Похитил официальную семейную печать и стал князем. Но у убитого был 9-месячный наследник. Узурпатор решил с ним расправиться. Кормилица почувствовала опасность и, когда Кун Мо пришел в детскую, отдала ему вместо наследника своего сына того же возраста, которого Кун Мо убил.
Наследник оказался усердным и талантливым и, когда ему исполнилось 19 лет, поехал в столицу сдавать имперские экзамены на должность чиновника. Успешно сдав их, направил императору челобитную с объяснением случившейся трагедии. Расследование подтвердило факты, и разгневанный император повелел казнить узурпатора. Титул князя вернулся в семью Кун. А семейство кормилицы, пожертвовавшей своим сыном ради спасения потомка Учителя, принимали в доме как самых высоких гостей. До сих пор сохранился небольшой лесок, посаженный в честь благодетельницы.
