Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи
В феврале 1896 года Похитонова увезли из Шлиссельбурга. Двенадцать лет назад Николай Данилович вступил в каземат молодым, привлекательным человеком с любознательным и развитым умом, с живым и деятельным темпераментом. А теперь его увозили и даже обещали показать родным – в каком виде?! Это не был уже человек: разум погас, логика исчезла, ни мысли, ни чувства, ни даже правильных инстинктов».
В апреле 1897 года сумасшедший Похитонов умер.
До того времени, пока почти вся империя сошла с ума, оставалось менее десяти лет.
Победоносцев над Россией простер совиные крыла
17 октября 1888 года над империей грянул гром. Александр III с семьей и свитой возвращался из Крыма в столицу империи. Громадный императорский поезд из множества тяжелых вагонов летел с непозволительной скоростью. Состав был в два раза тяжелее, чем такой же товарный, и два паровоза везли его очень быстро, забыв о том, что на Харьковско-Курской дороге рельсы были положены легкие, шпалы – из плохого дерева, а насыпь была не из щебенки, как полагалось по проекту, и даже не из песка.
Тяжелый поезд расшатывал путь и в любой момент мог выбить рельс. Один из руководителей дороги Сергей Витте срочно и детально сообщил министру путей сообщения, что быстрое движение очень тяжелого поезда с двумя товарными паровозами почти неизбежно кончится разрушением.
Скорость императорского поезда тут же уменьшили до положенной. Император сделался недоволен и сказал приближенным: «Никто на других дорогах мне не уменьшает скорость, а на этой вашей дороге нельзя ехать просто потому, что ваша дорога жидовская». Инспектор движения императорских поездов А. Гаубе тут же заявил, что железнодорожный путь в образцовом порядке. Машинистам пообещали что-нибудь подарить за молодецкую езду и скорость царского поезда увеличили даже выше, чем была. Недалеко от Харькова у станции Борки в начале второго часа 17 октября на уклоне насыпи летевший на скорости шестьдесят километров в час царский поезд выбил рельсы и завалился под откос. На дороге остался только первый паровоз с поднятой правой стороной, второй паровоз почти лег набок, и за ним вповалку громоздились вагоны. 21 человек из свиты погиб и еще 36 были сильно ранены. Стенки царского вагона-столовой, где обедала царская семья, вместе с амортизационными тележками взгромоздились почти друг на друга и сложились в пирамиду, на которую упала крыша. Александр III с семьей невредимые вылезли в какую-то дырку. К месту крушения подали экстренный поезд и всех отвезли на Лозовую, где отслужили благодарственный молебен.
Слухи о том, что крушение царского поезда это дело рук «Народной воли» опроверг возглавивший следствие обер-прокурор Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената Анатолий Кони. Он доказал, что виновником не первой кровавой железнодорожной катастрофы стало Министерство путей сообщений, набитое халатностью, хищениями и жаждой наживы любой ценой.
Это следствие не стало новостью для императора, хорошо знавшего, что его взорванный отец был как-то причастен к безобразному воровству у казны и плохому строительству железных дорог с их концессионными махинациями, хотя, кажется, и не знал высказывания военного министра Д. Милютина: «Остается только дивиться, как самодержавный повелитель восьмидесяти миллионной людей может до такой степени быть чуждым обыкновенным, самым элементарным началам честности и бескорыстия». Поезд Александра II уже сходил с рельс у Жмеринки, но все обошлось, и царь со свитой пешком пришел на станцию. На станции Бирзула Александра II вообще забыли и отправили поезд без самодержца. Император никого не наказал, говорят, по добродушию характера.
В ноябре А. Кони доложил Александру III о результатах следствия. Он сказал, что по царскому приказу состав был перегружен и шел слишком быстро с чрезвычайной нагрузкой на рельсы, что участок дороги Тарановка – Борки находился в аварийном состоянии, что при строительстве дороги украли все, кто мог, и все, что мог, что насыпь была из запрещенного шлака и что шпалы были гнилые. Кони не забыл сказать, что по распоряжению Его Императорского Величества были отключены тормоза, потому что царя раздражал тормозной звук. Прокурор нарисовал Александру III впечатляющую картину выдачи железнодорожных концессий, хищничества правления дороги, растления служебного персонала казнокрадством, попустительства министра путей сообщения. Царь спросил, кто виновен в крушении и Кони ответил: «Сплошное неисполнение всеми своего долга, из-за бюрократического устройства наших центральных управлений, стоящих очень далеко от действительной жизни».
Решение по делу, как обычно у царя, неформально принимал обер-прокурор Синода Константин Победоносцев. Несколько человек сменили чиновные кабинеты, министр путей сообщения стал членом Государственного совета с сохранением министерского оклада, кто-то получил выговоры. Александр III наложил резолюцию на доклад Победоносцева: «Как? Выговор – и только? И это все? И это все? Удивляюсь! Но пусть будет так». Царь и сам говорил, что «министр внутренних дел может быть, и понимает, что докладывает, но я его не понимаю; министр путей сообщения не сам не понимает, ни я его не понимаю». При предпоследнем царе все высшие государственные посты в империи заняли члены императорской семьи и чиновники-сановники, умевшие только приближенно прислуживать. Казнокрадство уже давно в монархии стало нормой – кто тронет родственников и друзей царя всея Руси? Революционное подполье регулярно и подробно в газетах и прокламациях рассказывала подданным о сиятельных мздоимцах. Время правления Александра III совершенно справедливо называли контрреформами. Царь восстановил предварительную цензуру, ввел сословные принципы в школах и вузах, отменил автономию университетов и ввел институт земских начальников. Александр III восстановил превосходство дворянства перед народом и не стеснялся сказать: «Конституция? Чтобы русский царь присягал каким-то скотам?» он лишил независимости земства, установил контроль над судопроизводством, увеличил русификацию присоединенных к империи западных белорусских, украинских и польских земель. Победоносцев готовил многие императорские решения и написал Александру III с 1881 по 1894 год почти четыреста писем с рекомендациями. Контрреформы власти отправили в оппозицию почти всю интеллигенцию империи, которой овладело неверие в наличии у самодержавия здравого смысла. Революционеры стали называть империю «тюрьмой народов». Александр III в трезвом уме и твердой памяти сам включил взрыватель колоссальной бомбы, которая вскоре подорвала всю династию вместе с империей, которая во главе с императорами на всех парах летела в кровавый 1917 год.
Главным органом государственного управления империи при Александре III, как, впрочем, и в течение всего ХХ века, стало Министерство внутренних дел. В августе 1880 года в его недрах был создан в виде почти отдельного ведомства огромный Департамент полиции, которому, как и градоначальникам, подчинялись обычная полиция, корпус жандармов и охранные отделения.
Каждый город империи был разделен на большие части и меньшие кварталы и околотки. Главой полиции в крупных городах был обер-полицмейстер, в губернских – полицмейстер. Им подчинялись частные приставы, квартальные и околоточные надзиратели, городовые и постовые-стражники. Уездную полицию возглавлял исправник, которому подчинялись становые приставы и урядники. В ведении полиции были все преступления, кроме политических, правонарушения, охрана общественного порядка, все уголовные и гражданские дела, контроль за точным исполнением населением верноподданнического долга, за правильным производством дел, преследование беглых и военных дезертиров, контроль за сбором податей, правильностью строительства, состоянием дорог, сохранением добрых нравов, прекращение ссор, драк, буйства, донесение по начальству о чрезвычайных происшествиях, истребление опасных хищных зверей, контроль за уборкой урожая. Полиция осуществляла гласный, негласный, временный и пожизненный надзор за ссыльными, не имевшими права менять места жительства.
Департамент полиции стал центральным органом по заведованию общей полицией, политическим сыском и надзором. Его главной частью стал Особый, позднее Политический отдел. Главной задачей Департамента полиции было предупреждение и пресечение всех видов преступлений. В его ведении находились полицейские учреждения, корпус жандармов, охранные отделения, адресные столы и пожарные команды. Общее руководство Департаментом полиции и корпусом жандармов осуществлял товарищ-заместитель министра внутренних дел, непосредственно Департаментом руководил директор, которому подчинялись девять делопроизводств и особый отдел.
Первое делопроизводство, распорядительное, заведовало общими делами и личным составом. Второе делопроизводство, законодательное, заведовало составлением полицейских инструкций, циркуляров, законопроектов. Третье делопроизводство, важнейшее и секретное, заведовало всеми делами политического розыска: надзором за политическими партиями и организациями, наблюдением и борьбой с ними, а также с массовым движением, руководством всей внутренней, гласной и негласной, и заграничной агентурой, охраной царя, отпуском средств на агентов; давало справки о политической благонадежности, заключения по уставам различных обществ и клубов. Четвертое делопроизводство наблюдало за ходом политического дознания в губернских жандармских управлениях, осуществляло надзор за рабочим и крестьянским движением, за деятельностью легальных обществ, организаций, земств и городских органов самоуправления. Пятое делопроизводство ведало гласным и негласным надзором. Шестое делопроизводство следило за изготовлением, хранением и перевозкой взрывчатых веществ, за фабрично-заводским законодательством, выдачей справок о политической благонадежности лицам, поступившим на государственную и земскую службу. Седьмое делопроизводство наследовало функции Четвертого делопроизводства по наблюдению за дознанием по политическим делам. Восьмое делопроизводство заведовало сыскными отделениями, органами уголовного розыска. Девятое делопроизводство заведовало делами, связанными с войной, контрразведкой, надзором над военнопленными.
