Корнелиус Райан - Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии
Роммель безумно устал от постоянного стресса. С самого первого дня приезда во Францию в конце 1943 года он находился в состоянии страшного, едва переносимого напряжения, постоянно решая вопрос, где и когда ожидать вторжения. Пребывание на побережье, как и для всех, кто там был, было для Роммеля испытанием сил. Ему приходилось ставить себя на место союзных войск, пытаться проникнуть в их замысел: как они начнут наступление, где будут высаживаться и самое главное – когда.
Только один человек знал, в каком напряжении жил Роммель. Своей жене Луизе-Марии он доверял все. Менее чем за четыре месяца он написал ей более сорока писем и почти в каждом письме излагал новый вариант высадки союзных сил.
30 марта он писал: «Март заканчивается, англо-американские войска не атакуют… Начинаю думать, что между ними нет доверия и понимания».
6 апреля: «У нас напряжение растет день ото дня… Возможно, недели отделяют нас от главных событий».
26 апреля: «Моральное состояние в Англии плохое… Одна забастовка следует за другой… Призывы «долой евреев» и к миру становятся все громче… Это не та ситуация, при которой можно начинать рискованное предприятие».
27 апреля: «Сейчас мне кажется, что британцы и американцы не могут объединиться для решения своих задач».
6 мая: «На горизонте не видно ни англичан, ни американцев… С каждым днем мы сильнее… Я почти уверен в нашей победе… Может быть, это произойдет 15 мая или в конце месяца».
15 мая: «У меня нет больше возможности обстоятельно инспектировать войска… потому что никто не знает, когда начнется вторжение. Мне кажется, что до начала событий здесь осталось несколько недель».
19 мая: «Возможно, мне придется вступить в дело раньше, чем думал… Я сомневаюсь, что появится возможность провести несколько дней в июне вне места службы. В данный момент это представляется невозможным».
Но возможность представилась. Одна из причин, которая позволила Роммелю покинуть расположение своих войск, была его собственная оценка намерений союзников. Ему был представлен недельный рапорт группы армий «В». Это была детальная оценка обстановки, которая к середине следующего дня должна была быть направлена в штаб фельдмаршала Рундштедта (по немецкой военной терминологии «OB-West»). Оттуда, после соответствующей обработки, рапорт становился частью полного отчета о театре военных действий, который направлялся в штаб Гитлера (OKW).
Из рапорта Роммель уяснил, что силы союзников «находятся в высокой степени готовности» и наблюдается «увеличение потока сообщений, направляемых французскому Сопротивлению». Но далее говорилось, что «предыдущий опыт свидетельствует о том, что указанные факты не следует обязательно рассматривать как прелюдию к скорой попытке вторжения…».
В данном случае Роммель при оценке обстановки сделал неправильный вывод.
Глава 3
В кабинете начальника штаба, который находился прямо по коридору за кабинетом Роммеля, тридцатишестилетний адъютант командующего капитан Хельмут Ланг готовил утренний доклад. Роммель привык знакомиться с последними данными рано утром, чтобы потом за завтраком обсудить их со своим штабом. Но сегодня доклад не содержал ничего особенного; по всему фронту было спокойно, за исключением обычных ночных бомбардировок в районе Па-де-Кале. Сомнений не возникало: продолжительные бомбардировки указывали на то, что союзники выбрали берег Па-де-Кале для десантирования.
Ланг посмотрел на свои часы. Было начало седьмого. Они должны тронуться ровно в семь. Путешествие обещало быть приятным. Ехать должны были без охраны; только две машины: самого Роммеля и вторая, принадлежащая полковнику Гансу Георгу фон Темпельхофу, который должен был ехать вместе с ними. Командиры частей, через расположение которых они должны проезжать, как всегда, не были предупреждены. Роммель не любил лишней суеты и парадности, ненавидел щелканье каблуками, рапорты, эскорты на мотоциклах, ожидавшие его на въезде в каждый город, и вообще все, что отнимало время. Они предполагали прибыть в Ульм около трех часов дня.
Как всегда, для Ланга возникала проблема: что заготовить для ленча. Роммель не курил, пил редко и мало заботился о еде, иногда даже забывая поесть. Часто, когда они с Лангом отправлялись в дальнюю поездку, Роммель на предлагаемом меню обеда часто писал карандашом крупными буквами: «Обычный полевой обед». Иногда он еще больше дезориентировал Ланга, когда говорил: «Если ты добавишь к этому пару отбивных, я возражать не стану». Внимательный Ланг никогда не знал, что заказать на кухне. В это утро, кроме термоса с бульоном, он заказал сандвичи. Он исходил из предположения, что Роммель наверняка забудет о ленче.
Ланг вышел из кабинета и пошел по отделанному дубовыми панелями коридору. Из комнат доносились звуки голосов и стук пишущих машинок. Штаб группы армий «В» был загружен работой. Ланг постоянно удивлялся, как герцог и герцогиня, которые занимали верхние этажи, могли спать в таком шуме.
В конце коридора Ланг остановился перед массивной дверью. Он деликатно постучал, повернул ручку и вошел. Роммель не поднял головы. Он так погрузился в бумаги, что не заметил, что его адъютант вошел в комнату. Ланг знал, что лучше не беспокоить Роммеля, и замер в ожидании.
Роммель оторвал глаза от бумаг и сказал:
– Доброе утро, Ланг.
– Доброе утро, фельдмаршал, – произнес Ланг и протянул доклад. Затем он вышел из комнаты и стал ждать начальника за дверью, чтобы сопровождать его на завтрак. Этим утром фельдмаршал казался очень озабоченным. Ланг, который знал, каким импульсивным и переменчивым бывает Роммель, начал сомневаться в реальности предстоящей поездки.
Откладывать поездку Роммель не собирался. Он собирался встретиться с Гитлером, хотя точной договоренности о встрече еще не было. Все фельдмаршалы имели право на аудиенцию у фюрера, и Роммель позвонил своему старому другу, генерал-майору Рудольфу Шмундту, адъютанту Гитлера, и попросил о встрече. Шмундт предложил провести встречу между шестью и девятью часами. У Роммеля было правило, чтобы никто вне его штаба не знал о его встречах с Гитлером. В соответствующем журнале в штабе Рундштедта была сделана запись о том, что Роммель проведет несколько дней дома.
Роммель был абсолютно уверен, что может сейчас покинуть свой штаб. Май был позади, а это был самый подходящий месяц для атаки союзников. Роммель был уверен, что высадки не будет в течение ближайших недель. Он был так уверен в этом, что даже определил срок окончания программы возведения препятствий. На его столе лежал приказ для 7-й и 15-й армий. В нем говорилось: «Необходимо принять все меры к тому, чтобы закончить строительство препятствий, которые сделали бы высадку противника во время отлива возможной только ценой огромных потерь с его стороны… Работы продолжать ускоренными темпами… Об окончании доложить мне к 20 июня».
Роммель, как и Гитлер и все немецкое руководство, полагал, что вторжение может начаться одновременно с наступлением на Восточном фронте или сразу после начала летнего наступления Красной армии. Они знали, что советское наступление не начнется раньше конца июня по причине поздней весны.
На западе уже несколько дней стояла плохая погода, и прогноз обещал дальнейшее ухудшение. Данные на пять утра, подготовленные главным метеорологом люфтваффе в Париже полковником Вальтером Штобе, прогнозировали усиление облачности, сильный ветер и дождь. Даже сейчас над проливом скорость ветра составляла от 20 до 30 миль в час, и Роммелю представлялось маловероятным, чтобы союзники рискнули начать операцию в течение ближайших дней.
Даже в Ла-Рош-Гийон погода за ночь изменилась. Напротив стола, за которым работал Роммель, находилось два окна, доходящие до пола, которые выходили в сад, где росли розы. Но сейчас сад нельзя было бы назвать розовым – повсюду валялись лепестки роз и сломанные ветки. Перед рассветом с Ла-Манша налетел шторм, который захватил французское побережье.
Роммель открыл дверь кабинета и вышел в коридор.
– Доброе утро, Ланг, – сказал Роммель, как будто еще не виделся со своим адъютантом. – Все готово к отъезду?
Вместе они пошли завтракать.
Раздались звуки колокола церкви Святого Самсона. Казалось, каждая нота отстаивала свое право звучать в борьбе с завыванием ветра. Было шесть часов утра.
Глава 4
Между Роммелем и Лангом были простые неформальные отношения. Они были постоянно вместе на протяжении месяцев. Ланг начал служить у Роммеля в феврале, и не проходило дня, чтобы они не делали инспекционных поездок. Как правило, в половине пятого утра они уже мчались на максимальной скорости в какую-нибудь отдаленную часть. Часть могла находиться в Голландии, Бельгии, Нормандии или Бретани. Решительный и пунктуальный фельдмаршал не тратил попусту ни одной минуты. «Сейчас у меня есть только один враг, – говорил он Лангу, – и этот враг время». Чтобы выиграть время, Роммель не жалел ни себя, ни своих подчиненных. Так было начиная с ноября 1943 года, когда Роммель оказался во Франции.
