Павел Хлебников - Разговор с варваром
Во многом жизненный путь Нухаева отражает путь посткоммунистической России: от чистого бандитизма и гражданской распри до поисков неких религиозных устоев.
Беседуя с Нухаевым, я сразу понял: он интересен мне не только потому, что может дать сведения о ранней карьере Бориса Березовского. Главное – то культурное и политическое движение, которое он представляет. Сегодня люди типа Березовского теряют свою историческую значимость. Эпоха царствования оголтелого жульничества и бандитизма в России уходит в прошлое. Предстоит выбор новой идеологии, которая подскажет, как жить, на каких фундаментах строить процветающее общество. Поиск духовных ценностей – теперь основная задача.
Что за книга перед вами? Подлинное отражение случившегося? Выдумка? Не знаю. По крайней мере, основана она на реальной встрече. Разговор с Нухаевым получился заманчивый, достаточно откровенный, и детали истории отошли на второй план. Меня не столько заинтересовала правдоподобность всех его утверждений, сколько те нравы, которые отражены в его рассказах. Я не намерен внести вклад в историю России последних десятилетий. Я только хочу представить читателю мировоззрение нового варвара во всей его искренности.
Здесь приводятся отрывки из моих интервью с Хожой Нухаевым, кое-какие мои личные соображения, а также дополнительные разъяснения одного сотрудника РУБОПа, ветерана московской милиции, с 1980-х годов работающего по чеченской линии.
Разборка с Отариком[ПХ] Расскажите о каком-нибудь ярком моменте в вашей бандитской деятельности, когда вам удалось проявить силу своего характера и выйти победителем из очень трудного положения.
[Х-АН]Я могу много рассказать: где приходилось первым применить оружие, несмотря на то что противников было много. Или в другом месте, когда пришла толпа с лидером впереди... и ты одним разговором ставишь так, чтобы чисто психологически взять верх – ты берешь и переводишь разговор на личности, на достоинство того или другого: он и ты.
Ты ему: хочешь не хочешь – надо выяснять здесь достоинство. Человек перед тобой стоит. Ты знаешь, что через него армия может потерять дух. Ты ему показываешь, что ты сейчас на это перейдешь... и ему придется или опозориться перед своими, или перейти на другую плоскость. Тогда он разводит все стрелки, и ты побеждаешь1.
[ПХ]Как это случалось в конкретных случаях?
[Х-АН](смеется). Ну с тем же Отари, допустим.
СПРАВКА. Отари Квантришвили (кличка «Отарик»), 1948 года рождения, первый бандитский авторитет новой эры.
В молодости Отарик готовился стать олимпийским борцом. Однако карьера оборвалась в 1966 году, когда его осудили за изнасилование. Просидел он меньше пяти лет.
В начале 1980-х Отарик работал тренером по борьбе в спорткомплексе «Динамо», обзавелся обширной сетью всяких спортсменов, которых поставлял в помощь бандитским группировкам. Поддерживал связи со многими бандитами, но был особенно близок к бауманским. После краха коммунизма приобрел доли в разных дискотеках, казино и торговых фирмах. Изображал из себя мецената. «У меня множество друзей и товарищей, одни сильные, а другие слабые, – объяснял он мне в 1993 году. – Вот я сильных равномерно загружаю слабыми».
Отарик создал этакий образец организованной преступности в России – не просто банда отморозков, а совокупная организация, включающая и видных коммерсантов, и знаменитых спортсменов, и звезд шоу-бизнеса, и влиятельных политиков. «Это для вас они мафиозные структуры, – заявил он мне, – для меня это добропорядочные люди».
Отарик уважительно относился к старым бандитским авторитетам. О знаменитом воре в законе Вячеславе Иванькове (кличка «Япончик») он высказался так: «Это один из честнейших людей». В августе 1993 года брат Отарика, Амиран Квантришвили, был убит вместе с четырьмя членами люберецкой преступной группировки при перестрелке в торговой фирме в центре Москвы. РУБОП считает, что Амирана и люберецких убрали чеченцы, однако преступление до сих пор не раскрыто. Девять месяцев спустя возле Краснопресненских бань погиб и сам Отарик, сраженный пулями снайпера; это преступление также не раскрыто.
[Х-АН]Первая моя встреча с Отари получилась, когда я только что освободился (из тюрьмы в 1987 г. – П.Х.) и случайно оказался в одной (чеченской. – П.Х.) группе, которая с Отари на разговор шла. А я еще не понимал положения в Москве. Две недели, может быть, прошло с тех пор, что я освободился.
Там дело касалось одного человека, еврея, который был директором сети гастрономов. Одна группа хотела заставить его дань платить, а он уже имел своих друзей (чеченцев. – П.Х.). Ну, как я узнал потом, он своим друзьям тоже не платил. Но, когда вот такая опасность пришла, он обратился к ним, так как он их считал авторитетами. Но эти «авторитеты» сами по себе были люди, которые еле-еле разбирались в этих делах. Ну, они ко мне подъезжают и говорят:
– Вместе давай поедем посмотреть, что творится в Москве.
И я поехал с ними посмотреть, что будет.
Собираемся на улице, недалеко от центра. Подъезжают такие серьезные спортсмены, качки, чемпионы мира и всякие. Приехало очень много машин, подъезжают и авторитеты разные. Ну, я смотрю и вижу, что те, с которыми я приехал, – у них какое-то замешательство, они как-то прижато себя держат, не наверху находятся. Они не ожидали, что за кого-то придут такие авторитеты.
И в этот момент подъезжает Отари. И сразу слухи: «Отари подъехал, Отари». И он здоровый такой, огромный – ну, имя его уже все слышали. Он подходит к человеку, за которого мы пришли заступаться, и ему так небрежно:
—А ну, иди сюда.
И его в сторону отводит и начинает что-то ему объяснять, что ему нужно делать. А остальных, нашей группы, как будто и нету здесь. Всех пригласили, все вроде бы так и должно быть, но нас как будто вообще нету здесь.
И, естественно, я пожалел, что я пришел с этими людьми. Я их особенно-то и не знал. Просто в группе был один человек, который со мной учился в университете. Я их не знал, но тем не менее я с ними пришел. И я вижу, что я с ними вместе опущен. И поэтому, хотя я случайный был там человек, я этого не выдержал и говорю этому Отари:
—А ну остановись.
Я на него перевел разговор. А он не понял, повернулся и рукой махнул. Я говорю:
—Я тебе эти руки поотрубаю.
Оскорбление. И я – руку в карман. А у меня в кармане – нож. Больше у меня ничего нету. Столько людей, но он на сто процентов был уверен, что сейчас будет выстрел. А в то время с вы стрелами еще так особо не баловались. И естественно, напряжение: если человек так дерзко взял и сказал такому авторитету... у всех момент ужаса. Ну, получается так, что я подхожу к нему близко... Здесь человек ко мне приближается, здоровый такой, вроде хочет заступиться за Отари. А у меня буквально дня за два до этого было столкновение у магазина «Березка», где нас всего двое было, а тех, которые держали ту «Березку», – большая группа. Там мне пришлось орудовать ножом. После этого я сбрил усы, немного изменил свою внешность. И этому человеку, который подошел, я грубо говорю:
—Заепались, как позавчера у «Березки»...
То есть ему дал понять, кто я такой. А этот человек тоже там находился. Он говорит:
—А, это ты?
И остановился. Чисто психологический момент. Они все испугались и дали задний ход. Ведь у них уже два человека в крови. Отари тоже это видит: замешательство, люди остановились и непонятно что. И Отари сразу переводит тогда на разговор:
Ну что ты горячишься? Давай поговорим.
Я в ответ:
Человека этого отпусти.
Он его отпускает.
Я обращаюсь к этому человеку:
—Уходи отсюда. Вообще уходи.
Я его знать не знаю. Но этот человек был с этими людьми, которые меня привели. И после этого Отари спрашивает:
Ты чеченец? Я говорю:– Ты чеченец? Я говорю:
– Чеченец.
Он тогда начинает перечислять больших спортсменов наших, чемпиона мира по борьбе, других. Он говорит, что он много чеченцев знает по спорту и что он их уважает, что знает, что это за люди. Потом он начинает перечислять больших людей в милиции и так далее. Он хотел посмотреть, как я отреагирую. Вот он называет эти авторитеты чеченские, а я говорю:
—Ты что мне про все эти отброски рассказываешь? Что ты мне этим хочешь показать? Для меня они никто, так же как и ты.
