Александр Чернов - Спи спокойно, дорогой товарищ. Записки анестезиолога
— Вот сразу же после выписки и бегите на поклон к своему Фиме. Пусть он и вас под крылышко возьмет. — И, отчасти желая подбодрить незадачливого бизнесмена, но, в большей мере, дабы сгладить собственную неловкость за столь неоднозначный совет, Виктор развел руки и произнес:
— Се-ля-ви!
В папке под номером «6» лежали две истории болезни. Пожилой аденомщик теперь не представлял для Григория интереса. А вот историю шестнадцатилетнего Юрия М., перенесшего небольшую операцию по поводу фимоза, он бегло пролистнул. Ничего экстраординарного. Адрес в поселке, в том же районе, что и у педагога. Учащийся металлургического техникума. Вот… Номер мобильного телефона с пометкой «родители».
Тыч рассеянно скользнул взглядом по замацанному телефонному аппарату. Здесь, в урологии, междугородняя и мобильная виды связи были заблокированы. Со стороны администрации это было вынужденной мерой, призванной сэкономить чахлый больничный бюджет. В медучреждении, кроме админблока, были всего два телефонных аппарата, имеющие функцию междугородней связи, — в реанимационном отделении и в ординаторской хирургии. В этих отделениях круглосуточно осуществлялось врачебное дежурство, и связь была необходима для вызова консультантов или машин санитарной авиации из областного центра. Данные о каждом междугороднем или мобильном звонке заносились в специальные тетради с указанием времени звонка и фамилии звонившего. В случаях возникновения неясностей с ежемесячной оплатой за телефонную связь тетрадные записи сверялись с распечатками из АТС, и отсутствие указанных в квитанции номеров влекло за собой тщательное разбирательство, заканчивающееся, как правило, вынесением выговоров всей дежурившей в день звонка смене. Звонить дозволялось лишь в областные клиники с целью консультации. Все прочие звонки, даже продиктованные профессиональной необходимостью, администрацией не приветствовались, и для них рекомендовалось использовать личные мобильные телефоны.
Функции «скрытого номера» у Григория не было. Да и беседовать с неизвестной родней незнакомого пациента особого желания он не испытывал. Вероятность, что шестнадцатилетний беглец заблукает или вляпается в какую-нибудь неприятность была не выше, чем при обычной вечерней прогулке того же босяка у себя на поселке. Поэтому обсуждать детали побега, называть свои данные, «светить» перед чужими людьми личный мобильный номер, а взамен выслушивать гневно-слезливые упреки словоохотливой доярки или злобно-околоцензурные высказывания подвыпившего тракториста Тычу казалось, по меньшей мере, неразумным.
На выходе из урологии к нему присоединился Виктор, и они поспешили к спасительному уюту хирургической ординаторской.
— Вы от бандитов так долго отбивались? — Игорь с любопытством взглянул на вошедших коллег. — Я уже собирался на подмогу идти.
— Помощь там скорее бандитам не помешала бы. — Виктор кивнул на Григория. — Полный экстрим. Сюжет, достойный экранизации.
— Ну ты тоже за словом в карман не лез. — Тыч подошел к телефону и набрал номер. Выждав два гудка, он прервал соединение.
— Гриша, никак на секс по телефону потянуло? — Лавриненко обратил внимание на слишком длинную для стационарного городского номера комбинацию цифр. — Расслабиться хочешь, а не решаешься?
— Нет, скорее, лишних напрягов не хочу. Вот и приходится маневрировать.
Тыч вытащил из телевизионной тумбы журнал учета междугородних и мобильных звонков и записал номер абонента, время звонка, поставил свою подпись.
— Вот и улика готова. Доказательства содеянного налицо. — Он вновь набрал нужный номер и прервал соединение после первого же гудка. — Вряд ли перезвонят. Звонки на стационарный с мобильного в копеечку влетают.
Виктор, уловив смысл поведения приятеля, не преминул заметить:
— А вдруг у них и стационарный телефон дома имеется? С него и перезвонят.
— Ну и хрен с ними, — устало отмахнулся хирург. — Пообщаемся. Хотя обидно будет, что такой лихой маневр не удался. Новые поступления имеются? — обратился он к Игорю.
— Подозрение на аппендицит. Но после но-шпы боль поутихла, так что ночью он вряд ли нас потревожит.
— Хватит нам на сегодня тревог. И так почти весь вечер насмарку.
— Ну не скажи. — Виктор вынимал из холодильника остатки дважды прерванного ужина. — Новые впечатления лишними никогда не бывают.
— Но только ежели они здоровья крохи добавляют. — Григорий вновь приступил к милым сердцу обязанностям тамады. — А в сегодняшних наших впечатлениях позитива маловато.
— Ну тогда за целый ком здоровья, слепленный из позитивных впечатлений.
Звонкое цоканье жизнеутверждающе взмыло к высокому потолку.
Телефон больше не звонил.
* * *Утренний отчет главному врачу был обязанностью дежурантов, давно ставшей своеобразной традицией передачи информации верхам и частичного снятия ответственности с низов. Время аудиенции в приказе не оговаривалось, но за полувековую историю центральной городской больницы интервал посещения админблока дежурной сменой устанавливался в пределах 7:50—8:10 утра. В соблюдении данных временных рамок были заинтересованы в большей степени сами дежуранты, так как в случае опоздания отчитываться приходилось уже не тет-а-тет главному врачу, а и перед троицей его суровых заместителей, к 8:15 собиравшихся в кабинете босса на ежедневную «пятиминутку», затягивающуюся порою на целый час.
Прием посетителей обычно начинался с 8:30, однако некоторым особо настырным все же удавалось прорваться в кабинет и в более раннее время. Впрочем, если дело не касалось чего-то срочного, непрошеным гостям настоятельно рекомендовалось подождать в приемной окончания «пятиминутки».
Но сегодняшние посетители проявили особенную настойчивость, требуя незамедлительного разрешения конфликтной ситуации. Поэтому главный врач больницы, в миру Масленников Валентин Валентинович, вынужден был предоставить в их распоряжение многочисленные свободные стулья в стенах просторного кабинета, а сам, хмурясь, набрал мобильный номер Тыча:
— Григорий Василевич, срочно зайдите ко мне!
— Уже в пути! — Тыч едва не добавил «Валентин», но запнулся, предположив, что звонок начальника вероятнее всего продиктован отнюдь не жаждой приятельского общения.
Войдя в кабинет шефа, Григорий сразу же удостоверился в справедливости своих подозрений. Две знакомые физиономии живо воскресили в нем события минувшего вечера. Особенно радовал взор обширный синяк — «свежачок», еще не начавший «цвести» в полную силу, но уже четко выделявшийся на бледном лице давешнего оратора. Тыч присмотрелся к синюшной переносице подростка, профессионально отметив свободное дыхание через нос, отсутствие кровоизлияний в глазах, поверхностность гематомы. Он уже понял, что созерцает основной аргумент обвиняющей стороны, поэтому спешил убедиться в его минимальном повреждающем действии.
— Доброе утро! — с некоторым опозданием поздоровался Григорий. И, глядя на молча кивнувшего Масленникова, небрежно поинтересовался: — Мне сначала отчитаться или сразу перейдем к рассмотрению жалобы?
— Ну если для вас данная ситуация не является неожиданностью, то лучше сразу перейдем к делу. — Валентин обратился к посетителям: — Вы имели в виду этого доктора?
— Да. Это он меня избил, — живо подтвердил любитель самокруток.
— А меня испугал и вынудил убежать из больницы, — давешний хохотун коротким нервным взмахом указал на Тыча.
— Мы настоятельно просим… нет, мы требуем разобраться в сложившейся ситуации и наказать виновных, — обратили на себя внимание сидевшие по бокам от подростков женщины. Обе среднего возраста, слегка повышенного питания, зеленоглазая рыжуха — рядом с весельчаком, кареглазая шатенка — подле оратора. Выражения застывших лиц у мамаш коренным образом отличались. Фейс темненькой являл собой маску гневного негодования. Ее пухлые губы, только что изрекшие ультимативное требование, сжались в тонкую красную полоску. И без того темные глаза налились внутренней чернотой, готовой выплеснуться на собеседника. Как бы уравновешивающе на ее фоне смотрелась рыжуха. Розовощекое лицо женщины расплылось ленивой и, казалось, несколько усталой гримасой, а легкая, словно извиняющаяся полуулыбка свидетельствовала о далеком от воинственного настроении.
Обличительница тем временем продолжала:
— Я считаю абсолютно недопустимой ситуацию, когда моего ребенка избивают в стенах государственного учреждения…
— Простите, — довольно бесцеремонно перебил ее Тыч, — вы, как я понимаю, мать парня с синяком?
Поперхнувшись и со свистом втянув в себя воздух, женщина односложно выдохнула:
— Да.
— А вы, — Григорий обратил взгляд на умиротворенную провинциалку, — мать юноши, лечившегося в урологическом отделении?
