Николай Еленевский - Время пастыря
«1840 года февраля 4-го дня получены сии царская и патриаршия грамоты, за которые уплачено из церковной кошельковой суммы 20-дцать копеек серебром. Священник Г. Паскевич».
Здесь же я нашел и «Опись имущества Лунинской Борисоглебской церкви 2-го благочинного округа Пинского уезда Минской епархии». Проводилась она в 1895 году. В ней перечень книг как духовного, так и светского содержания, принадлежавших библиотеке. Начинался он с «Бесед и поучений о главнейших спасительных догматах веры и заповедях Божиих» на славянском наречии, по месяцам, в кожаном переплете, Москва, 1795 год». В перечне значилось много книг исторических, таких как «Историко-статистическое описание Минской епархии. Архимандрит Николай. С.-Петербург, 1864 год», а также периодических изданий, журналов. Все это завершалось записью о собрании древних грамот и актов городов Минской губернии, православных монастырей и церквей и по различным предметам. И как отмечено, в Ѕ листа на русском и польском наречиях.
В конце книги с описью запись:
«1910 год, июня 20 дня. Все церковное имущество по сей описи комиссии передал священник Платон Тихонович.
Все имущество, поименованное в сей описи, принял священник Иоанн Рожанович».
Дальше – чистые листы.
Несколько раз просматривал, перечитывал и, дойдя до пустоты, останавливался. Но однажды Богу было угодно, чтобы пролистал дальше. Чисто машинально. А дальше…
Дальше находилась ведомость о церкви с описанием самой церкви, ее штата, сведения о том, что на его содержание поступает от казны жалованья – 534 руб. в год. Описание земель, принадлежавших церкви, из которых вследствие строительства железной дороги в 1883 году была изъята часть сенокосных угодий в урочище Поплав, но причт обещанной денежной компенсации так и не получил. Описание домов священника, псаломщика, просфорни и того, что священник Платон Тихонович дважды на собственные средства производил ремонт своего дома. Первый раз в 1861 году, второй – в 1894 году. И здесь же имелась глава
«О притче означенной церкви. Кто именно, где родился, из какого звания происходит, где и чему обучался, когда и в какой чин произведен, когда и чем был награжден, кого имеет в семействе».
Это была она, УДАЧА!
Разве мог я подумать, что все далекое окажется таким близким!
* * *Глава открывалась собственноручно написанной пастырем биографией:
«Священник Платон Максимов Тихонович, священнический сын, родился в околице Вылазов Пинского уезда 18 ноября 1836 года…»
Здесь же о псаломщике Василии Георгиеве Радзивиновиче,
«сыне дьячка, образования домашнего, до поступления своего к месту служения псаломщика состоял сверх штата пономарем при Бортникской церкви Бобруйского уезда, куда был назначен из Мокровской церкви Мозырского уезда. Жена его Елена Романова…»
Потом шли строки о псаломщике Петре Александрове Лукашевиче:
«Сын дьячка, образования домашнего. Первоначально был назначен пономарем к Купятичской церкви Пинского уезда, откуда переведен на дьячковскую должность к церкви Островичской того же уезда, а 23 июня 1852 был назначен пономарем к Лунинской церкви. С 1880 года по его прошению оставлен при этой церкви за штатом».
«Причетнический сын Венедикт Василиев Левашкевич на оба глаза совершенно слепой».
«Причетнический сын Иван Максимов Жураковский, в училище не был…»
Но вернемся к биографии Платона Тихоновича.
* * *Осень стояла тяжелая, нудная и холодная. Изредка налетали шальные ветры, гонявшие по водной ряби многочисленных луж кораблики из последней опавшей листвы. Дожди шли через день, но высоко обсыпанная дорога от Пинска до Городища воду не держала, и та многочисленными ручейками выплескивалась на обочину. Вот от Городища до Вылазов дело обстояло худо: пошли низкие места. Все раскисло так, что бричка, объезжая опасные места, резала колесами глубокие колеи, а в лужах наклонялась так, что матушка Мария тихонько ойкала, прижимая к груди туго спеленатое крохотное тельце, укрытое огромной виртанкой[1].
– Ничего, ничего, матушка, даст Бог, доедем, – успокаивал жену Максим Данилович, – ты мне такую радость везешь.
Священник Тихонович считал себя самым счастливым человеком, Бог внял его молитвам и дал сына – опору и надежду.
Дома, по приезду, сам сходил к местному колодцу. Согрел воды в большом чугуне, и после молитвы вместе с матушкой искупал первенца.
– Быть тебе, Платоша, крепким и здоровым, расти на радость отцу и матери, расти с верою в Господа нашего в душе и в сердце.
Народ на селе радовался, каждый встречный желал святарю и его первенцу здоровья и многая лета.
– Батюшка то наш весь светится.
– А как же здесь не светиться, если сынок в прибавление и в продолжение рода пришел в семью.
– Вон Есип, сколько Бога не просит, а все девки да девки.
– Не знаем, где он просит, только в шинке сам чаще бывает, чем в церкви.
Платона крестили в местной церкви Рождества Богородицы перед святым ликом древней иконы.
Мальчик рос крепеньким, любознательным. Вода из колодца тому ли способствовала, из которого когда-то, как говорили сельчане, сама королева Бона более двух веков назад водицу пила. Да и Максиму Даниловичу, когда он в разгар лета 1834 года приехал в Вылазы сразу после окончания Слуцкого духовного училища, полешуки принесли из него водицы и после службы упросили Максима Даниловича испить ее.
– Здоровья в ней много. В наших местах в большинстве своем вода гнилая, а эта как слезинка.
К различным поверьям Максим Данилович относился снисходительно, но внял просьбам сельчан. Вода и на самом деле была хороша.
Тихонович сменил на пастырском посту Матвея Каминского, очень много сделавшего для того, чтобы уберечь, сохранить православную веру в Вылазах. Народ отзывался о нем с уважением.
Матушка учила своего Платошу читать и писать. Просиживала с ним долгими вечерами, приговаривая: «Буковки всегда расскажут другим о том человеке, которым они писаны. Красивые буковки – значит и человек красивый. Косы и кривые – значит и человек плохой, злой, неряшливый. Пиши красиво».
Детство Платона прошло в гомонких и веселых Вылазах. Село негласно давно носило статус шляхетского, потому как в нем немало проживало семей, имевших корни в самых древних полесских родах. Людей вольных, умевших и работать, и отдыхать. Если свадьба в Вылазах, то ее слышали и в Ермаках, и в Парохонске. Даже до Сошно отголоски докатывались.
– От вылазяне распелись. Никак не уймутся.
– Оно как же, все в болоте, да в болоте, а теперь повылазили.
– А в Вылазах вся та сторона вылазит.
Намекали, что после Вылазов хорошей дороги в сторону припятских сел не было. Сплошная гать. По ней на уложенных в трясину лежаках трясло так, что, как шутили местные жители, «зубы крошились, тому мы и щербатые».
А еще любила молодежь в праздничные дни на бричках при хороших конях с колокольчиками да лентами на упряжи с шиком прокатиться по окрестным селам в сторону Погоста, где и повыше, и суше. А то и в самом Пинске колесами по брусчатке отстучать. В селе было немало грамотных людей. Народ побогаче обучал своих детей в городе, где имелись разные училища, а также в школах при монастырях. Между собой говорили:
– Кто есци захоча, той лыжку знойдзе, а каму навука патрэбна, той и да книжки дойдзе.
По-своему уютным и красивым село Вылазы осталось и на день нашего посещения. Меня и Миколу Прокоповича, брестского поэта и ведущего телепрограммы «Край», готовившего передачу о Тихоновиче, оно и поразило этим необычным уютом, непостижимой, идущей откуда-то изнутри сельской улицы красотой и таким умиротворяющим покоем, над которыми господствовали церковь с древним ликом Рождества Богородицы и клекот аистов.
* * *В 1844 году Максим Тихонович передал Вылазский приход священнику Василию Грудницкому, который после окончания Минской духовной семинарии был рукоположен в священника к Вылазской церкви. Со временем Василий Грудницкий станет заметной фигурой среди священнослужителей епархии. Прекрасно подготовленный, образованный, он спустя несколько лет будет переведен благочинным и соборным священником в Несвиж. Здесь его деятельность получит высокую оценку Святейшего синода. В 1855 году Василий Грудницкий переводится на настоятельское протоиерейское место к Пинскому Федоровскому собору с назначением вместе с тем и на должность местного благочинного. Ему в заслугу поставят строительство нового собора, на которое он жертвовал практически все личные средства. Он также закажет прекрасный колокол весом в 12 пудов стоимостью в 240 рублей и отправит его в дар на родину в Дмитриевскую церковь села Перерова Мозырского уезда.
