Василий Цветков - Генерал Дитерихс. Последний защитник Империи
Что же дала эта практически тотальная мобилизация всех способных держать оружие мужчин? Во Владивостоке сумели сформировать офицерский батальон резерва. Но на фронт из Владивостока прибыло всего… 176 человек (из 4 000), а из Никольск-Уссурийского – 200. Ни снабдить, ни вооружить их должным образом не смогли, а вместо ожидаемых 8 с половиной миллионов рублей Дитерихс получил заявление от Торгово-Промышленной Палаты Владивостока, подписанное многочисленными "русскими патриотами" (Жук, Фомиль, Хаймович, Бернштейн и проч.). В нем констатировалось "практически полное отсутствие средств и безусловная невозможность реализовать недвижимость и незначительные остатки товаров, имеющихся в городе". Взамен "чрезвычайных сборов" предприниматели говорили о своевременной уплате налогов (оказывается, выполнение этой обязанности признавалось "жертвой" (!)). Вероятно, финансовое положение приморских дельцов было действительно тяжелым. Но как разительно отличалось их многословное заявление от скромного подвига двух владивостокских девушек, пожертвовавших в фонд Правителя свои сережки, кольца и… серебряные щипчики для сахара. Дитерихс был поражен равнодушием владивостокских "торгово-промышленников". Ведь Земская Рать защищала их от "красного террора"! Но он не стал угрожать репрессиями, расстрелами и конфискациями (в Приморье смертную казнь заменила высылка в ДВР). В Указе N 64 от 11 октября, он приказал: "…в отношении тех граждан, кои выказали себя неспособными к добровольной жертвенности жизнью и достоянием во имя идеи, возглавленной Земским Собором, не прибегать к насильственным и репрессивным мерам.
Им Судья – Бог"[121].
В этом – весь Дитерихс.
Подобный результат, зная "нравы" белого тыла на протяжении всей гражданской войны, в принципе можно было предвидеть. Тыл безмолвствовал, а на фронт уходили студенты и кадеты. С молитвой на устах погибала молодость России, ее будущее. Пополнения добровольцев не спасали фронта и обреченность Приморья, невозможность ожидаемого Чуда с каждым днем становились все очевидней.
С 3 октября возобновились бои на линии Уссурийской железной дороги. Поволжская группа ген. Молчанова, с подошедшими из Владивостока ротами юнкеров Корниловского военного училища, столкнулась с частями 2-й Приамурской стрелковой дивизии Народно-Революционной армии ДВР. Во встречных боях 4-5 октября каппелевцы и ижевцы ген. Молчанова не смогли сдержать превосходящих сил красных, отступив на 50 км к Спасскому укрепленному району. Страшные потери в боях под ст. Свиягино понесли юнкера-корниловцы, наступавшие в полный рост, под командой своих курсовых офицеров, на красные пулеметы. 8 октября начались бои за Спасск. В советской историографии было принято оценивать его штурм как проведенный по всем правилам военного искусства, с ожесточенными боями за каждый из 7-ми фортов, рукопашными атаками и уличными штыковыми схватками. На самом деле, после того, как в течение двух дней по спасским укреплениям было выпущено более 8 тысяч снарядов разного калибра и красная кавалерия начала обход города с юга, руководивший обороной ген. Молчанов получил директиву из Штаба Земской Рати об оставлении укрепрайона. При этом практически все атаки красных были отбиты, а форты занимались уже после того, как их оставляли белые дружины[122]. "Штурмовые ночи Спасска" (ночь была всего одна – с 8 на 9 октября) вряд ли таковыми были. Напротив, защитники Спасска даже недоумевали по поводу столь быстрого отступления.
После Спасского боя Земская Рать концентрировала силы в районе сел Вознесенское-Ляличи. Сюда стягивались подразделения Сибирской группы генерал-майора И.С. Смолина, Сибирской Казачьей группы генерал-майора Бородина и Дальневосточной Казачьей группы генерал-лейтенанта Ф.Л. Глебова. Сюда же подходили от Спасска части Поволжской группы. 13-14 октября 1922 г. произошло генеральное сражение с Народно-Революционной армией (НРА). Общее командование красными осуществлял легендарный В.К. Блюхер, два года назад штурмовавший "неприступный Перекоп". Еще 12 октября Дитерихс отдал директиву о переходе объединенными силами Рати в контрнаступление в направлении на ст. Монастырище. Видимо, оставляя Спасск и сосредотачивая силы под Ляличами, Михаил Константинович снова применял свой излюбленный прием: удержание противника на фронте небольшими арьергардами и нанесение контрудара из глубокого тыла. "Активность и решительность до предела", "неуспеха не допускаю, и отхода быть не может" – провозглашали директивы земским дружинам.
В начавшихся встречных боях на этот раз серьезные потери понесли "красные юнкера" – курсанты дивизионной школы 2-й Приамурской стрелковой дивизии[123]. Удачно действовали сибирские и забайкальские казаки. 13 октября прошло успешно для белых. Однако 14 октября, после подхода основных сил НРА, натиск на фронт Земской Рати заметно усилился и после полудня стало ясно: генеральное сражение за Белое Приморье проиграно. Понимая, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, около 15.00 14 октября 1922 г. Дитерихс отдал приказ об отступлении. Войскам следовало оторваться от противника и отступать к Владивостоку и Посьету. Фронт больше не защищался. 15 октября части НРА заняли Никольск-Уссурийск, 16 октября – ст. Гродеково, а 19 октября – ст. Угольную, расположенную в 30 км. от Владивостока. Японские войска, ни на сутки не задерживаясь, выводились из Приморья. Теперь Дитерихсу оставалось одно – правильно и своевременно организовать эвакуацию армии и беженцев.
Данная задача была решена весьма успешно. Дитерихс лично контролировал посадку войск и беженцев на суда, а позднее – переход границы сухопутными войсками. Все желающие покинуть Приморье могли это сделать на 35 кораблях Сибирской флотилии под командованием адмирала Г.К. Старка и через г. Посьет, перейдя границу с Китаем. 26 октября 1922 г. Владивосток – последний оплот Русской Государственности – был оставлен белыми войсками.
Накануне эвакуации, 17 октября Дитерихс издал последний Указ (N 68), ставший финальным аккордом Белого движения в России: "Силы Земской Приамурской Рати сломлены. Двенадцать тяжелых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного похода, без пополнения, без патронов, решили участь земского Приамурского Края. Скоро его уже не станет. Он как тело умрет. Но только – как тело. В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской, исторической, нравственно-религиозной идеологии – он никогда не умрет в будущей истории возрождения великой святой Руси. Семя брошено. Оно упало сейчас еще на мало подготовленную почву; но грядущая буря ужасов коммунистической власти разнесет это семя по широкой ниве земли Русской и при помощи безграничной милости Божией принесет свои плодотворные результаты. Я горячо верю, что Россия вновь возродится в Россию Христа, Россию Помазанника Божия, но что теперь мы были недостойны еще этой великой милости Всевышнего Творца"[124].
Вооруженное противостояние большевицкой власти становилось историей. Тысячи русских людей навсегда покидали Отчизну. Скупые лучи осеннего солнца освещали неясные очертания прибрежных скал, медленно уходящих за горизонт. Прощальный взгляд на Россию. Страну, теперь уже окончательно становившуюся Советской.
Правитель Приамурского Края и Воевода Земской Рати после отплытия из Владивостока присоединился к войскам в Посьете. Здесь же корабли Сибирской флотилии, высадив на берег часть военных, отправились далее, в корейский порт Гензан, а затем в Шанхай и на Филиппины. Дитерихс и прибывший на границу ген. Лохвицкий договорились с администрацией китайского города Хунчуна о том, что войска переходят на положение беженцев и, пересекая границу, полностью разоружаются. 31 октября 1922 г., ведя редкую перестрелку с красными разъездами, части Земской Рати оставили небольшой пограничный городок Ново-Киевск (последний перед границей). Рано утром 2 ноября 1922 г. (почти через пять лет после начала Белого движения в России), по только что выпавшему снегу, Михаил Константинович Дитерихс вместе со Штабом Рати первыми перешли границу. 3 ноября 1922 г. последние белые ратники отступили в Китай (всего за границу из Владивостока и через Посьет ушло около 20 тысяч человек)[125].
Исход Белого движения в России проникнут мистической символикой. Буквально через несколько часов после перехода границы бойцами Земской Рати был спущен национальный флаг на другом конце Русского Приморья. В далеком Петропавловске-Камчатском генерал-майор Иванов-Мумжиев отдал приказ об оставлении Камчатки и эвакуации в Японию. Теперь в России действовали только Сибирская Добровольческая Дружина генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева, сражавшаяся в Якутском Крае до июня 1923 г., и казачий отряд войскового старшины Бологова, оставшийся под Никольск-Уссурийским.
