Александр Бондаренко - Горькое лето 1941 года
«ГКО постановляет построить в перечисленных городах командные пункты-бомбоубежища. Строительство, помимо Куйбышева, производить по типу, принятому для города Горького, с полезной площадью в Горьком – 300 квадратных метров, в Саратове, Ярославле, Казани, Ульяновске, Сталинграде – 200 квадратных метров…
К работе приступить с 1 декабря 1941 года и закончить к 20 января 1942 года. Руководство строительством поручить НКВД СССР, а непосредственное выполнение работ возложить на Метрострой НКПС СССР… На члена ГКО товарища Берия возложить наблюдение за выполнением настоящего постановления. И. Сталин».
Было в постановлении сказано и о начале проектировочных работ – приступить с 25 ноября! То есть их следовало завершить через пять дней. И это было выполнено, а строительство завершено 15 января, о чем и доложил в Кремле Берия, куратор этого подземстроя.
О быстроте исполнения проектов можно судить по такому примеру: под землю в центре Куйбышева, который был «запасной столицей» на случай захвата Москвы, поместили бункер, скопированный архитектором Юлианом Островским со станции метро «Аэропорт». Говорят, что там отсутствовали всего лишь рельсы вдоль перрона.
Строительство шахты для лифта на 37-метровую глубину и лестницы в 192 ступени непосредственно из подвала здания Куйбышевского обкома даже мысленно представить трудно. Хотя, конечно, могли, но только вручную, как в деревнях роют колодцы. Выкладывают в нужном месте бетонное кольцо и внутри начинают копать. Кольцо оседает, а на него устанавливают следующие, продолжая выбирать землю ведрами. Но чтобы привезти в здание обкома метростроевские тюбинги – так они же ни в какие ворота не пройдут!
Иными словами, строительство вели метростроевцы (а отнюдь не технически не подготовленные заключенные) и въезд в убежище по линии метро тоже был вполне вероятен.
Из ряда источников известно, что для выполнения работ из Москвы в Куйбышев (Самару) с 3 по 23 ноября 1941 года прибыли 2900 рабочих, 800 инженерно-технических работников и 400 служащих Метростроя. Со всех была взята подписка о неразглашении. К тому же есть рассекреченный акт о приемке «Объекта № 1».
Объект был сдан в эксплуатацию 6 января 1942 года, но не эксплуатировался до 1990-х годов, когда было принято решение о превращении его в музей. И если часть бункера «Измайлово» – это филиал Центрального музея Вооруженных Сил РФ, то «Объектом № 1» ведает Главное управление по делам ГО и ЧС Самарской области.
Из Акта правительственной комиссии по приемке спецобъекта: «Объект расположен на территории двора областного Комитета ВКП(б) и представляет собой бомбогазоубежище 1-й категории, предназначенное для укрытия и работы ста человек во время воздушного нападения…
Объект имеет 4 рабочие комнаты по 23 кв. метров каждая, зал заседаний в 72 кв. метра и комнату отдыха в 36 кв. метров. Общая полезная площадь составляет 200 кв. метров. Все помещения убежища располагаются частично в вертикальном шахтном стволе диаметром в свету 7,5 метра и частично в горизонтальной подземной камере, расположенной на глубине 33 метров…
Ствол разделен межэтажными перекрытиями на 9 этажей, из коих 5 этажей заняты обслуживающими помещениями – фильтро-вентиляционной камерой, щитовой, аккумуляторной и прочими.
На уровне 6-го этажа ствола (считая сверху. – Авт.) размещаются зал заседаний и комната отдыха, соединенные со стволом подходным коридором. Вход в убежище из здания обкома ВКП(б) осуществлен через вновь пристроенный к зданию вестибюль. Конструкции шахт выполнены из чугунных тюбингов. Камеры, в которых размещены зал заседаний, комната отдыха, резервная электростанция, а также подходные коридоры, выполнены в бетоне…
Защитные конструкции объекта рассчитаны на однократное попадание ФАБ-2000 (фугасная авиабомба весом 2 тонны. – Авт.). Это достигается устройством бетонного монолитного тюфяка толщиной 3,5 метра, перекрывающего ствол-убежище и часть примыкающих подходных коридоров. Зал заседаний и комната отдыха защищены толщей грунта в 29 метров… Стоимость объекта 8,5 млн рублей».
В Самаре много говорят и о бункере для командного пункта НКВД, но так и не знают, где он находится. Точно так же обстоит дело с ЗКП Верховного в Ульяновске, он якобы расположен на территории УАЗа. А в Ярославле вроде бы и нашли после двух десятилетий поисков бункер в 20 км от города в санатории «Красный холм». Но проникнуть в него не смогли. Считается, что его оборудование вывезено, а сам объект взорван.
Не преуспела в розысках и администрация Саратовской области. А у губернатора в архиве канцелярии обнаружили два любопытных документа, один из которых – Акт приемки спецобъекта № 85, где указано, что горно-строительные и отделочные работы оценены на «отлично», а вот сантехнические только на «хорошо». И вроде место нашли – в глубине Соколовой горы. Сотрудники Нижневолжского научно-исследовательского института, геологи и геофизики провели там геофизические замеры, даже выявили существование «аномального объекта» размерами примерно 20 на 20 метров на глубине до 29 метров, а внутрь попасть не могут…
Ну а простые любознательные граждане не могут попасть и в известный всем бункер Сталина под его ближней дачей в Кунцево. Он, как и в Измайлово, расположен всего на 15-метровой глубине. Правда, есть немало людей, побывавших там. Они сообщают интереснейшие детали – о лестнице для прочих и лифте для вождя, о большом (72 кв. м) зале заседаний Ставки, о тоннеле, аналогичном Измайловско-Сокольническому, ведущему в Кремль и далее транзитом… Дачу построили в марте 1942-го, когда враг был отброшен от Москвы. А до этого Сталин работал в Измайлове.
И Верховный остался…В самые трагические дни, когда в октябре 1941-го вопрос о судьбе Москвы висел, что называется, на волоске, 15 октября был издан приказ ГКО об эвакуации.
«Сов. секретно. Особой важности.
Ввиду неблагополучного положения Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС – т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД – т. Берия организует их охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотова (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).
3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД – т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (включая водопровод и канализацию).
Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».
На заседании ГКО в октябре 1941-го Берия настоятельным образом советовал Сталину покинуть столицу: «Москва – не Советский Союз. Оборонять Москву – дело бесполезное. Оставаться в Москве опасно».
Но Сталин остался, и это во многом помогло унять панику, охватившую москвичей после эвакуации большинства правительственных и партийных органов. И это поддерживало дух бойцов, оборонявших столицу, подтягивало командиров. И только в марте 1942-го он перебрался на ближнюю дачу («Объект № 18»).
Кстати, станция метро «Измайловский парк» получила название «Партизанская» по той причине, что на территории лесопарка еще накануне войны были построены школы для подготовки диверсантов, а затем там появились и школы «Смерша». Часть курсантов жила в здании рядом со спортивным комплексом – его приспособили под казарму.
И надо поведать еще об одном факте, касающемся Измайловского бункера. Он начинается с легенды: вроде бы Гитлер отдал приказ Герингу не бомбить чужие стадионы – дескать, мы будем там проводить свои нацистские торжества. И действительно, ни один немецкий самолет-бомбардировщик над лесопарком и стадионом в том районе не появился. И как оценить деяния тех, кто после войны взрывал технически сложнейшие и очень нужные во все времена строения сталинских времен? Думаю, что ответ можно найти в высказываниях о самом Сталине зарубежных мыслителей.
Генри Киссинджер: «Как ни один из лидеров демократических стран, Сталин был готов в любую минуту заняться скрупулезным изучением соотношения сил. И именно в силу своей убежденности, что он – носитель исторической правды, отражением которой служит его идеология, он твердо и решительно отстаивал советские национальные интересы, не отягощая себя бременем лицемерной, как он считал, морали или личными привязанностями».
Думается, что мнение экс-госсекретаря США созвучно с оценкой Уинстон Черчилля: «Он был выдающейся личностью, импонирующей жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии, эрудиции и несгибаемой воли, резким, жестким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить… Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, встали и, странное дело, почему-то держали руки по швам. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники логической и осмысленной мудростью. Сталин был непревзойденным мастером находить в трудные минуты пути выхода из самого безвыходного положения. В самые трудные моменты, а также в моменты торжества он был одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю… Что бы ни говорили о нем, таких история и народы не забывают».
