Мотицура Хасимото - Потопленные
В течение трех дней мы испробовали всевозможные варианты. Выстреливали рис в ящиках из-под печенья, но одна треть из них оказалась разбитой выступами внутри торпедных аппаратов и содержащийся в них рис был рассеян по всему Токийскому заливу. Затем нам пришла мысль засыпать рис в резиновые контейнеры, которые устанавливались на палубе и крепились с помощью специальных приспособлений (бугелей). Крепления этих контейнеров отдавались изнутри лодки, находящейся в подводном положении. Наконец, мы пробовали выстреливать рис в деревянных пеналах торпедообразной формы, но пеналы разламывались так же, как разрывались мешки с рисом. Еще до проведения этих испытаний нам следовало бы иметь в виду, что использование таких фанерных «торпед» окажется бесполезным, поскольку для выстрела необходимо высокое давление, чтобы преодолеть давление забортной воды, а уменьшенное давление было бы недостаточным для производства нормального выстрела.
В конце испытаний командир военно-морской базы Йокосука, будучи, очевидно, очень расстроен, говорил нам об исключительно трудном положении гарнизона на о. Гуадалканал и о необходимости проведения дальнейших мероприятий, подобных вышеописанным испытаниям.
Вследствие того что мы продолжали нести тяжелые потери в надводных судах, что объяснялось превосходством противника в воздухе, а также недостатком у нас аэродромов, единственным средством для доставки продовольствия гарнизону о. Гуадалканал оставались эскадренные миноносцы и подводные лодки. Фактически, после поражения наших войск во время третьего общего наступления противника, не оставалось надежды на восстановление аэродрома, и судьба гарнизона острова всецело зависела от подвоза продовольствия подводными лодками.
В Труке, на борту флагманского корабля подводного флота состоялось совещание, на котором обсуждалось создавшееся положение. Старшие офицеры всех соединений и командиры подводных лодок протестовали против посылки лодок на верную гибель просто ради доставки продовольствия, то есть для решения задачи, не свойственной подводным лодкам. Однако адмирал, командующий подводным флотом, объявил, что обеспечение продовольствием войск на о. Гуадалканал любой ценой было императорским повелением. Голоса протеста смолкли. Таким образом, подводные лодки стали транспортами. Большинство лодок находилось в то время в разведке на Тихом и Индийском океанах и в австралийских водах, ведя поиски военных кораблей и торговых судов противника. После принятия указанного выше решения они были отозваны в район о. Гуадалканал. С каждой лодки было снято по 1 орудию и оставлено только по два торпедных аппарата. Такое разоружение, хотя и обеспечивало больше свободного места для погрузки продовольствия, значительно уменьшило боеспособность лодок.
16 ноября 1942 года командующий Соединенным флотом отдал распоряжение, устанавливавшее следующий порядок действий.
Продовольствие должно было грузиться в порту Буин на о. Бугенвиль и доставляться в Каминпо на о. Гуадалканал. Ежедневно в рейс направлялась одна подводная лодка, следовавшая маршрутом, проходящим юго-западнее группы о-вов Нью-Джорджия. Когда одновременно с лодками использовались в качестве транспортных средств эскадренные миноносцы, то для них намечались отдельные маршруты и районы действия во избежание встречи с лодками. В случае большого скопления судов транспортировка груза подводными лодками отменялась. Для того чтобы избежать встреч со сверхмалыми лодками, все маршруты должны были проходить к югу от о. Саво. Продовольствие должно было разгружаться главным образом после захода солнца в темное время суток.
Несмотря на большие потери, снабжение продовольствием гарнизона на о. Гуадалканал осуществлялось в течение 3 месяцев, с ноября 1942 года до начала февраля 1943 года, когда о. Гуадалканал был нами полностью оставлен. В начале декабря 1942 года использовались 11 подводных лодок для доставки продовольствия по такой же схеме на о. Новая Гвинея в пункт Буна.
К январю 1943 года в целях снабжения использовалось около 20 подводных лодок, включая самые новейшие. 7 февраля эвакуация с о. Гуадалканал была закончена, к этому времени только 2 лодки продолжали заниматься доставкой продовольствия на Новую Гвинею.
Постепенно способ транспортировки грузов совершенствовался. Вначале пакеты с рисом передавались изнутри лодки и переносились на катера вручную. Затем рис упаковывался в резиновые мешки, находившиеся на верхней палубе, но они промокали, поэтому с января резиновые мешки заменили бочками. Если в назначенном месте выгрузки самой лодке было опасно всплывать, то команда лодки могла отдать крепления бочек, которые всплывали на поверхность.
Во второй половине января у о. Гуадалканал использовались грузовые «трубы», местом выгрузки был намечен район у мыса Эсперанс. Грузовые «трубы» напоминали собой моторные высадочные средства с палубой, они могли вмещать до 2 т груза. В качестве двигателя использовались 2 торпеды, обеспечивавшие скорость до 3 узлов. Радиус действия таких «труб» достигал 3650 м. Управлялось такое плавучее средство одним человеком, который садился в него из подводной лодки, находящейся в подводном положении.
Существовал и другой способ снабжения гарнизона на о. Гуадалканал. Продовольствие грузилось в специальную цистерну, которая буксировалась подводной лодкой и могла погружаться на глубину вслед за буксирующей ее подводной лодкой. В такие цистерны вмещалось до 50 т грузов, однако они не нашли широкого распространения.
В начале 1943 года снабжением гарнизона все еще было занято по одной подводной лодке в день, несмотря на то, что по мере накапливания сил противника в этом районе наши успехи соответственно уменьшались. Но другого выхода не было, и такой способ снабжения гарнизона на о. Гуадалканал продолжался до конца кампании.
26 января подводная лодка «I-1» под командой нового командира капитан-лейтенанта Сакамото вышла из Рабаула с расчетом через три дня прибыть к о. Гуадалканал и произвести там разгрузку продовольствия в ночное время. В этот период предметы снабжения доставлялись на остров через день: одна лодка могла обеспечить гарнизон в 30 тыс. человек двухдневным запасом продовольствия. Рейс от базы до острова и обратно занимал 4 суток. От о. Бугенвиль переход совершался в подводном положении днем и ночью. Лодка всплывала на поверхность только на 4 часа для зарядки батарей. Местом выгрузки был пункт Каминпо.
Обычно лодка подходила к якорной стоянке в сумерки в позиционном положении и проходила за рифы только после тщательной доразведки. На этот раз подводная лодка «I-1» шла обычным маршрутом. У прохода через рифы, как только лодка подняла перископ, она была атакована с кормы американским торпедным катером, который открыл огонь из пулеметов и выпустил по лодке торпеды с дистанции около 1800 м.
Сакамото немедленно отказался от идеи пройти за рифы. Не ожидая пока будет убран перископ, он изменил курс и в отчаянной попытке уйти от атаки приказал погрузиться на глубину 27 м. Почти немедленно над лодкой начали рваться глубинные бомбы, вызывая сильное сотрясение ее корпуса. Свет в лодке внезапно погас, главный рубильник на щите распределения был сорван с места, все моторы остановились, вышло из строя рулевое управление и перестали работать помпы. Воздушная магистраль высокого давления оказалась поврежденной, были выведены из строя аккумуляторы, в центральном посту наступило замешательство. Лодка начала бесконтрольно погружаться с дифферентом на нос в 45°, в связи с чем все незакрепленные грузы и предметы, естественно, начали перемещаться на нос. Сакамото отдал приказание: «Продуть главные балластные цистерны и дать полный ход назад!» Рабочей глубиной погружения для лодки «I-1» считалась глубина 58 м, глубиномер же показывал 137 м, хотя его показания после бомбежки стали исключительно неточными. Матрос, стоявший на управлении кормовыми горизонтальными рулями и испытавший серьезный испуг во время провала подводной лодки на глубину, доложил, что стрелка глубиномера остановилась. Затем лодка начала всплывать, но в это время командиру доложили: «В торпедный отсек поступает вода». Дифферент на нос увеличился, вследствие чего весь груз продовольствия сместился в носовую часть лодки. Внезапно лодка выскочила на поверхность и снова погрузилась. Однако из-за сильного дифферента на нос идти в подводном положении практически не представлялось возможным. Затем лодка коснулась грунта. Настал момент принять решительные меры. С большими трудностями лодке удалось всплыть на поверхность. Открыв огонь по миноносцам и торпедным катерам, лодка едва смогла произвести 4 или 5 залпов, как пулеметным огнем противника у нее был разрушен мостик и перебит находившийся на нем весь личный состав, кроме штурмана, который стремительно спустился по трапу в центральный пост с криком: «К саблям! К саблям!» Для находившихся внутри лодки это было первой вестью о том, что происходит на верхней палубе. Старший помощник командира лодки с саблей в руке выскочил на мостик и обнаружил, что вся прислуга у орудия была перебита, командира лодки не было. Он немедленно собрал запасную орудийную прислугу и, осмотревшись в наступающих сумерках, обнаружил за кормой с левого борта торпедный катер противника, почему-то не стрелявший.
