А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1
Имеет ли, должна ли иметь какое-либо значение для нашей ориентации та помощь, которую могут нам непосредственно в России оказать союзники, и весь вообще вопрос о десанте. Можно быть очень опасливым и относиться вполне отрицательно ко всякой мысли о десанте, можно признать совершенно фантастическою мысль о помощи союзников на территории России, но от этого не меняется ни наша обязанность стоять на стороне союзников, не умаляются и наши расчеты на то, что наше положение определится только в результате общей мировой борьбы. В этой борьбе нынешнее наше несчастье есть только эпизод. Результата общей мировой борьбы ждет маленькая и бессильная Бельгия, которой не раз предлагались соблазнительные условия сепаратного мира, ждет ее истерзанная, экспатриированная Сербия, и никто еще не дерзнул предъявить им обвинения в неправильной защите своих национальных интересов. Общий результат войны имеет по отношению к России еще особое значение. Восстановление Бельгии и Сербии явится для держав Согласия исполнением морального долга, в восстановлении России лично заинтересованы крупнейшие участники Четверного Согласия,[69] для которых весь смысл войны в уничтожении германской гегемонии и в соблюдении принципа равновесия. Конечно, volenti nоn fit injuria[70] вопреки нашему собственному желанию нас никто благодетельствовать не станет. Согнувши добровольно шею под германское ярмо, мы, уже потом допущенные на конгресс или устраненные от него, все равно ошибки нашей не исправим. Но тем более повелителен долг со всею бережностью охранять наше право, не давать моральной санкции страны тому акту, которого и весь культурный мир нам в счет не поставит, если мы только сами собственными деяниями его не укрепим.
Наши внутренние неустройства должны изжиться, и пристальному взгляду не может не быть заметно, что они уже изживаются. Но если бы даже для излечения от наших внутренних недугов оставалось в данную минуту только одно средство – вмешательство вторгшегося в страну врага, то все же от этого вмешательства необходимо было бы отказаться, исходя из нашего международного положения. В течение десятков лег это положение определялось участием нашим в комбинации держав, тяготеющих к сохранению равновесия, искренне стремящихся к расширению правовой базы международных отношений и к сокращению международных вооружений. Через эту комбинацию мы предполагали изменить и нашу экономическую политику, долженствующую определить на десятки лет более интенсивное и более соответствующее нашим хозяйственным условиям использование наших природных богатств; последняя задача стала особенно близка с момента вступления в союзную группу Северо-Американских Соединенных Штатов.[71] Та же международная комбинация гарантирует нас, и это не надо забывать, несмотря на разочарование от революционных опытов наших дней, она гарантирует нас и от возврата к абсолютному режиму, горький вкус которого как будто начинает забываться. Все это элементы, определяющие жизнь нации на столетия вперед. Русская внешняя политика, поощряемая всем прогрессивным общественным мнением, с большим трудом пробилась на путь; этой политической ориентации, и, очевидно, только больное воображение может ставить в какую-либо связь нынешнее наше внутреннее состояние с таким направлением нашей внешней политики. Мыслимо ли при таких условиях менять курс, избранный в спокойных условиях в течение десятилетий и ныне, по существу, никем не оспариваемый, – мыслимо ли менять его… из-за страстного желания одолеть большевиков? Не значит ли это хватить булыжником в лоб России для того, чтобы прогнать скверную, назойливую, больно колющую, даже ядовитую, но все же – муху.
1. Партия народной свободы[72] всегда отстаивала во внешней политике необходимость участия России в антигерманской коалиции. Сплочение общественного мнения около этой идеи, национальное объединение во время войны и резко отрицательное отношение к идее сепаратного мира с Германией явились в значительной мере результатом деятельности партии.
2. Судьбы России будут зависеть от общих результатов мировой войны, исход которой отнюдь не предрешен. Это одинаково верно как для того случая, когда война будет перенесена на новый Восточный фронт, так и для того случая, когда нового Восточного фронта не будет.
3. Брестский мир партией не признается. Всякие уступки, которые могли бы быть сделаны центральными державами в области изменения или истолкования Брестского договора, были бы иллюзорны ввиду полной беззащитности России. Вступление на путь таких переговоров неизбежно влекло бы за собой союз с Германией против наших союзников, что, очевидно, неприемлемо.
4. Сепаратное соглашение с австро-германской коалицией недопустимо не только по соображениям морального, но и политического свойства.
5. Наша международная ориентация не должна исходить ни из нетерпеливого желания разрешить наши внутренние дела, прибегая к внешнему вмешательству, ни из надежд на непосредственную помощь союзников в борьбе с Германией. Воссоздание России, составляющее ныне основную цель нашей внешней политики, явится результатом: а) борьбы держав Согласия за устранение германской гегемонии, б) неизбежного тяготения частей России к объединению и в) главным образом внутреннего собирания народных сил, не проявляющихся пока ввиду усталости от войны и революции, но не могущих долго оставаться в состоянии апатии и приниженности.
В городах (восстановление цензовых дум[73]) члены партии в зависимости от определившихся условий могут оставаться в распорядительных и исполнительных органах, ставя себе исключительную задачу возможно полного обеспечения и защиты интересов населения. В зависимости от исключительной важности переживаемого момента партия, сознавая свое ответственное государственное значение в качестве организующего национального центра, видит свою задачу в проведении идеи образования национальной власти, воссоздания государственности как народного завоевания.
Для этой цели партия должна выдвинуть те идеи, которые могли бы[74] в основание общенациональной платформы, с тем чтобы около нее могли бы объединиться разнообразные общественные группы как справа, так и слева, способные подняться на высоту национальной задачи.
Партия, не отказываясь от своей программы, должна считаться с тем, что при том положении, в котором находится сейчас родина, немедленное осуществление целиком всех партийных положений должно быть подчинено делу объединения всей России и воссозданию ее государственной мощи.
Тактическая платформа, объединяющая всех, должна заключить в себе такие опорные начала, как воссоединение России, областная автономия, национальное равноправие, автономия Церкви и необходимые социальные реформы».
РЕЧЬ ЛУКАШОВА[75] ПО ДОКЛАДУ КИЗЕВЕТТЕРА НА КОНФЕРЕНЦИИ[76]
Господа, мне хочется сказать несколько слов относительно третьей части доклада Ал. Ал. – относительно совместной работы с большевиками.
Мне кажется, что этот вопрос уже самой жизнью решен в положительном смысле.
Шесть месяцев тому назад, большевики захватили власть, и русская интеллигенция отшатнулась от них. Отстранились от них и все те слои населения, которым была дорога Россия и которые видели, что пришествие большевизма – синоним гибели России как государства.
В то время каждый из здравомыслящих российских граждан говорил, что большевики долго не просидят, что их скоро столкнут или они сами свалятся, что их свалит их же способ управления, который с каждым днем все больше и больше разрушал государственный аппарат России.
В первое время, как мне удалось проследить, надежды возлагались на так называемый «контрреволюционный заговор», который, говорили, зреет в центре России в главных городах ее – Петрограде и Москве. По секрету называли и лиц, которые стояли во главе этого заговора. И действительно, большевики в течение шести месяцев открыли несколько таких заговоров, большинство из которых были плодом пугливой фантазии самих же господ большевиков. Далее возлагались надежды на юг – на «тихий» Дон и на Украину – и на север – на Сибирь; но ни юг ни север не оправдали надежд.
Тогда взоры большинства российских граждан обратились с мольбой к нашим врагам – немцам и австрийцам, а меньшинства – к союзникам.
Большинство думало, да, я думаю, и теперь надеется, что все спасение в немце и он придет, наведет порядок, даст относительную свободу, относительное благосостояние, относительное спокойствие за судьбу России и предоставит нам зализывать наши многочисленные раны.
Эти надежды, я думаю, за последнее время сильно поколебались даже у самых ярых поклонников немецкой культуры.
