Юрий Клименченко - Голубая линия
Есть много путей для повышения эффективности нашей работы. Например, в связи с открытием советских трансатлантических авиалиний пора организовать самую широкую совместную рекламу Морфлота, Аэрофлота и «Интуриста». Пока в этом направлении делаются робкие шаги. Надо решить вопрос окончательно о взаимном признании проездных документов. Отсутствие такого соглашения с Аэрофлотом создает трудности и зачастую ведет к потере пассажиров.
Судоходная политика многих ведущих западных пассажирских компаний выявила четкую тенденцию перехода с линейной работы на круизную. Пассажиры любят отдыхать в море, проводить на судне свой отпуск. Деловые люди летят через океан на самолетах. Они не хотят тратить время на морское путешествие. Видимо, поэтому в ближайшем будущем круизы станут основной формой эксплуатации пассажирских судов. Возможности круизов неисчерпаемы. Нам уже сейчас надо подумать об этом…
Арам Михайлович не забыл ничего. Он говорил о медленной и неудовлетворительной подготовке пассажирских помощников, администраторов, культработников, о создании для них специальных курсов, о форме для рядового состава пассажирских судов, обо всем, что мешало работать этому прекрасному коллективу. Свой доклад он закончил словами:
— В марте я должен быть на коллегии в Москве. Обо всем, что я говорил вам сегодня, я доложу в министерстве. Уверен, что нам помогут и разрешат многие наши вопросы. А мы будем работать еще лучше…
КАПИТАН НАХОДИТ ВЫХОД
«Александр Пушкин» стоял в порту. Наступил срок ремонта, и судно пришло на завод. Несмотря на значительный период плавания, на судне все было в порядке. Один за другим проверялись различные узлы и механизмы. Никаких серьезных дефектов. Мелочи устранялись быстро и умело. Сейчас шла ревизия главных машин. Это последнее, что осталось сделать. Закончат — и можно снова уходить в рейс.
Вечер. Темп заводской жизни приутих. Работают не все цехи и бригады. Арам Михайлович собирается в гости. На днях судно посетил начальник гарнизона, а сегодня капитан должен нанести ответный визит. Полковник очень просил его обязательно прийти.
«Симпатичные люди, — думает Оганов. — Пойду к ним с удовольствием. И жена такая славная, приветливая… Тем более что вечер сегодня свободный. Хорошо бы, конечно, провести его в Ленинграде, в кругу семьи и друзей. Как-то там мои девчонки поживают? Мало, мало их вижу… Совсем уже большие стали…»
Так. Надеть белую рубашку, галстук, и он готов. В дверь стучат.
— Входите, пожалуйста, — отзывается капитан.
На пороге — старший помощник. Вид у него озабоченный.
— Арам Михайлович, из конторы капитана порта сообщили, что над Северным морем свирепствует ураган. Через два часа он дойдет до нас. Сила страшная. Портнадзиратель сказал, чтобы мы завели на берег все концы…
— Да, неудачно. Мы беспомощны, машины разобраны. Позвоните в порт. Пусть держат наготове два буксира на всякий случай. И срочно заводите концы на берег.
— Я уже предвидел такую необходимость. Звонил в порт и диспетчерскую завода. Все буксиры заняты. Посланы на оказание помощи терпящим бедствие судам.
— Ясно. Заводите концы. Гости отменяются.
Капитан сменил одежду и поднялся в рубку. Он не стал ждать урагана. Оганов взглянул на барометр. Стрелка катастрофически падала вниз.
«Прогноз правильный. Скоро начнется», — подумал он и вышел на мостик. По небу катились свинцово-серые валы облаков, накрапывал дождь. Было зловеще тихо. Дышалось трудно.
«Совсем как перед тропическим ураганом», — снова подумал Арам Михайлович. Эти признаки ему хорошо знакомы.
Он видел, как на баке суетится боцман с командой. Толстые манильские тросы ползли на берег и потом опять возвращались на судно.
«Знают свое дело, — мелькнуло у капитана. — Дуплинями заводят…»
Скоро с кормы и носа «Пушкина» было заведено столько концов, что они должны были удержать теплоход у причала при любом ветре. На мостик пришел старпом и доложил:
— Все сделано, Арам Михайлович. Теперь нас ни один черт не оторвет.
Капитан сосредоточенно разглядывал стоящие впереди недостроенные суда. Там еще возились с концами.
Ураган пришел внезапно. Сначала прилетел порыв ветра, за ним второй, третий… Затрепетали листья на деревьях, взметнулись маленькие пыльные смерчи и понеслись по причалу, усилился дождь… А через полчаса все кругом ревело, гудело, содрогалось от напора ветра. Бежали люди, стараясь укрыться в помещениях. По рельсам катился портальный кран. Его сорвало со стопора, и теперь, ничем не сдерживаемый, он приближался к повороту. Достигнув его, он свалился с отчаянным грохотом. С крыши цеха, подобно невиданной черной птице, вращаясь в вихревом потоке, летел сорванный лист кровельного железа.
В обычно спокойном заводском бассейне поднялась дикая толчея. Невысокие злые волны сталкивались друг с другом и выплескивались на берег. Оставаться в рубке стало невозможно. Потоки воды стекали по оконным стеклам и мешали наблюдать за концами. А в них было спасение судна.
«Только бы они выдержали, только бы они выдержали… — мучительно думал капитан. — Иначе крупнейшая авария неизбежна. Черт возьми, в каком дурацком положении мы оказались! Если бы была машина или хотя бы буксиры, можно сопротивляться! А тут совершенно беспомощны… Но пока концы держат…»
Тревожно зазвонил телефон.
— Продольная манила лопнула, — сообщил хриплый голос боцмана. — Лопнула одна прядь и у прижимного. Наверное, долго не протянет.
Вот оно! Началось. Если ветер еще усилится, им не удержаться. По тому, как участились его бешеные порывы, ясно, что он не собирается ослабевать.
Вдруг Оганов увидел, как громада недостроенного теплохода отделилась от причала и ее медленно понесло на противоположный берег, на стоящие там суда.
— Оторвало! — закричал, пересиливая вой ветра, стоящий рядом старпом. — Страшно смотреть, что сейчас будет! Переломаются все. Смотрите, смотрите! И второй тоже… Или мне так кажется? Видите?
Капитан все видел. Он видел, как на судах бестолково метались люди, бессильные что-нибудь предпринять для предотвращения аварии, видел, как сблизились корпуса теплоходов, и почти физически ощутил силу удара, когда они столкнулись. Теперь они вместе дрейфовали на противоположный берег, готовясь нанести еще большие повреждения себе и другим судам.
И ему уже чудился… «Пушкин», оторванный от причала. Вот он наваливается на стоящие в ковше суда… Слышится скрежет разрываемого железа… Свернутые шлюпбалки, раздавленные шлюпки, вмятины в корпусах…
Оганов отчетливо представлял себе, что будет, если его самый большой и тяжелый теплоход не удержится на швартовах. И как бы в подтверждение опасений капитана с кормы сообщили:
— Кормовой лопнул! Лопнул шпринг! Концы рвутся один за одним!
Положение становилось критическим. Уже не было сомнения, что очень скоро все концы, заведенные на берег, полопаются — и тогда…
Сколько же времени в распоряжении капитана? Что он может предпринять? Как предотвратить аварию? Во что бы то ни стало надо остаться у причала. Но как?
Из окон механического цеха рабочие с ужасом смотрели на теплоход. Они понимали, что́ произойдет через некоторое время, жалели капитана, но помочь ничем не могли. А ураган продолжал свирепствовать. Он выворачивал деревья, валил бетонные столбы, сыпалась черепица с крыш.
Снова зазвонил телефон. Арам Михайлович поежился. Он уже знал, зачем звонят на мостик. На носу осталось два конца! Капитан огляделся вокруг в надежде найти какое-нибудь чудо, которое выручит его из беды. Почему-то взгляд его задержался на тонком черном телефонном проводе, протянутом с «Пушкина» на берег. Неожиданно мозг прорезало одно слово: «Гарнизон».
Капитан бросился к старпому и закричал:
— Соединитесь немедленно с гарнизоном. Вызовите начальника и скажите, что я просил прислать к борту тягачи. Сию минуту. Да, да, тягачи. Поняли? Скажите, что медлить нельзя…
Старпом кивнул головой и бросился к телефону, установленному в вестибюле. Через минуту он вернулся.
— Все передал! — прокричал он.
— Пришлют?
— Не знаю… Обещали.
Потянулись томительные минуты ожидания. Вдруг, прерывая вой ветра, послышался рокот моторов. На причал вползали мощные гусеничные тягачи. Один, второй, третий… Они развернулись, попятились назад, из кабин выскочили солдаты и принялись растаскивать толстые стальные тросы-буксиры.
— Идите вниз, объясните, что надо делать, куда крепить, — приказал капитан старпому.
Но объяснять ничего не пришлось. С хваткой опытных людей, привыкших быстро ориентироваться в любой обстановке, военные закинули свои тросы на борт «Пушкина», закрепили их там и вернулись к машинам. Взревели моторы, натянулись тросы тягачей, ослабли уцелевшие швартовы «Пушкина». Теплоход вплотную притянули к причалу. Ветер неистовствовал. Казалось, что он озверел еще больше. Набрасывался, устрашающе выл, давил на высокий борт судна. Но теперь это было не страшно. Тягачи надежно держали теплоход.
